– Если бы я только могла ему помочь… помочь им всем. Но я ничего не могу сделать, – тихо проговорила Нина. – Пусть не напрямую, а косвенно, но сегодня то малое, что ты сделаешь, положит начало переменам – не только для этого человека, но и для его семьи. Для всех людей, кому он в свою очередь поможет в ближайшее время. И вот такими делами ты будешь постепенно приближать победу. Малая толика сегодня, малая толика завтра – так мы потихоньку и достигнем цели. Нина кивнула, обдумывая эти слова утешения, и велела себе быть сильной, не поддаваться страху. – Я никогда не была такой, – призналась она, – не шарахалась от собственной тени, а теперь у меня сердце уходит в пятки от каждого скрипа на лестнице, я каждый день холодею от ужаса при мысли, что сейчас, вот сейчас прилетят вести о том, что мои родители погибли. Или что кто-нибудь придет и скажет, что Нико арестован, или ранен, или… – последнее, самое страшное, предположение она не смогла произнести. – Нет ничего постыдного в том, чтобы испытывать страх, милая. Даже самые храбрые мужчины иногда боятся. – Но как же я это выдержу? – Выдержишь, и всё. Ты уже благославляла Нико, когда он отправлялся в путь. И знаешь, как тяжело ждать его возвращения. – Знаю. И еще я знаю, что не должна его отговаривать делать то, что он делает. Знаю, что другим людям будет тяжелее, чем мне, без его помощи. Но… – Продолжай. – Я все равно мечтаю о том, чтобы он всегда был дома, – призналась Нина. – Так нельзя, я понимаю. – Можно. Все хотят, чтобы их любимые всегда оставались рядом. Но сама подумай – если бы Нико сидел дома и ничего не делал, кем бы он был тогда? Если бы он сказал, что несправедливость и злодеяния, которым он был свидетелем, его не касаются, ты по-прежнему любила бы его? – Нет, – прошептала Нина. – Я бы не узнала в нем своего Нико. Она полюбила его именно потому, что он совершал правильные поступки. Она, Нина, была жива и невредима только благодаря тому, что он не остался в стороне. Не сказал, что ее судьба его не касается. Священник прав: пора ей перестать тревожится и взяться за работу. – Спасибо, падре. Пойду посмотрю, не нужна ли Нико моя помощь. – Нет, спасибо, – раздался с порога его голос. – Простите, что так долго, пришлось порыться у вас в шкафу. Это то, что нужно? – Нико поставил поднос на тумбочку и отошел, чтобы Нина могла изучить содержимое. Ей хватило одного взгляда, чтобы удостовериться – он позаботился обо всем. На подносе были бинты, кусок марли, корпия, ножницы, пинцет, пузырьки с йодом и спиртом, а также миска с теплой водой. – Медбрат Джерарди, отличная работа, – похвалила Нина. – А сейчас мне надо вымыть руки. Она быстро спустилась на скромную тесную кухоньку. Кусок мыла нашелся на блюдце рядом с раковиной, но чистого полотенца поблизости не наблюдалось. Пришлось помахать руками, стряхивая капли воды, и бежать обратно вверх по ступенькам, пока не забыла, что еще нужно попросить у отца Бернарди. – У вас есть чистые салфетки или полотенце, которыми я могу воспользоваться? Только самые лучшие не доставайте. Какую-нибудь тряпку, которую не жалко испачкать. – Понял, – пробормотал священник и через несколько минут принес целую стопку стареньких, но накрахмаленных и выглаженных до стеклянного блеска полотенец. – Вам не жалко? – Ничуть. В холле у меня целый шкаф таких. Вот только… не могла бы ты забрать их потом домой, чтобы постирать? Я не хочу, чтобы моя домработница увидела на полотенцах пятна крови… – Конечно. Роза должна знать, как их отстирать начисто. – Теперь Нина переключила внимание на человека, лежащего на кровати – он проснулся, пока она мыла руки, а сейчас пытался сесть. – Нет-нет, вам пока не надо двигаться. Сначала я вас осмотрю. – Вы жена Нико? – хрипло спросил раненый. – Да. – Вы очень красивая, как он и говорил. – Спасибо. Как вы себя чувствуете? – Нога адски болит. И рука тоже. – А головная боль вас не беспокоит? Не трудно двигать руками и ногами? Вас не тошнит? Нет? Хорошо. Я сейчас осмотрю рану на ноге, но сначала надо снять с вас брюки. Придется их разрезать. Мужчина расплылся в улыбке и хотел что-то сказать, но его взгляд скользнул поверх плеча Нины, и улыбка исчезла. – Я… Да, конечно, – пробормотал он. – Я помогу, – раздался голос Нико – он стоял позади ее стула, уже с ножницами в руке. – Отлично, – кивнула Нина, – только режь по шву, тогда брюки проще будет потом зашить. И поосторожнее с лодыжкой и коленом – постарайся их не задеть. Она отвернулась, радуясь тому, что ее избавили от выполнения этой задачи, и совсем уж перестала стесняться, когда увидела, что Нико набросил другу на бедра полотенце, хотя тот был в нижнем белье. Нина начала с того, что вымыла всю ногу от крови и грязи, промокнула кожу марлей, а затем медленно и осторожно прощупала колено и лодыжку – на случай, если пальцы обнаружат то, что не видно глазу. – Здесь больно, вот тут, где я нажимаю? А здесь? – спрашивала она, ожидая обнаружить перелом костей в ступне или лодыжке, и вздыхала с облегчением, когда мужчина качал головой. Цвет кожи у него был в норме – значит, циркуляция крови в ноге не нарушена, механических повреждений нет, но лодыжка все-таки заметно распухла. – Без рентгена с точностью сказать не могу, но все-таки вряд ли у вас тут перелом. Я сделаю вам повязку с холодным компрессом на лодыжке и займусь рукой. – Она обернулась к Нико: – Можешь намочить одно полотенце? Только спусти сначала воду из крана, пока она не станет холодной. Так, а теперь займемся вашей рукой… Вместе с отцом Бернарди они усадили мужчину на кровати и сняли с него рубашку и майку. На коже предплечья было много ссадин после аварии. Нина промыла их, удалила пинцетом каменную крошку, обработала царапины йодом и забинтовала руку. – Зашивать тут нечего, достаточно почистить и продезинфицировать, – прокомментировала она. Пока она хлопотала над рукой пострадавшего, вернулся Нико с влажным полотенцем и, увидев, что Нина еще занята, сам наложил холодный компресс на лодыжку друга. Закончив делать перевязку на предплечье, Нина размотала полотенце на ноге – посмотреть, не спáла ли опухоль, – и с удовлетворением отметила, что дело идет на поправку. У нее ушло всего несколько минут на то, чтобы вернуть компресс на прежнее место, но к тому времени, как она закончила, мужчина сильно побледнел и дрожал. К сожалению, обезболивающего у нее не было. – Пару глоточков граппы? – предложил отец Бернарди, словно прочел ее мысли. – Отличная идея, но сначала нам нужно все вымыть. И тебе хорошо бы помыть руки, Нико. – Ладно. – Присев у кровати, он улыбнулся другу: – Ты отлично держался. – С такой медсестрой, как твоя жена, это было легко, – отозвался тот. – Я помогу Нине здесь все убрать и вымыть, а потом принесу граппу, когда вернусь. – Спасибо, синьора, – проговорил мужчина, слабо улыбнувшись Нине. – Не за что. Завтра я еще зайду вас навестить. На кухне она продезинфицировала миску, ножницы, щипцы, а Нико все уложил обратно в аптечку. Он управился до того, как вскипел чайник, поэтому воспользовался свободной минуткой – встал у Нины за спиной, обнял и поцеловал ее в висок и в мочку. – Сегодня ночью мы с ним уйдем, – шепнул он, приятно пощекотав ее ухо теплым дыханием. Нина кивнула, постаравшись скрыть разочарование от того, что он снова ее покинет, и смогла заговорить лишь через несколько секунд: – Он не сможет идти без поддержки. – Я ему помогу. Не волнуйся. – Вы пойдете вдвоем? – Да. – Он обхватил ее за плечи и развернул лицом к себе. – Что с тобой? Она подняла голову, взглянула на россыпь веснушек у него на носу и попыталась улыбнуться: – Я знаю, что ты не можешь остаться. – Я кое-что слышал из вашего с отцом Бернарди разговора. Не хочу, чтобы ты переживала из-за меня. Нине наконец удалось справиться с эмоциями, и она уверенно взглянула ему в глаза: – Как же мне не переживать? Я люблю тебя, а значит, я за тебя боюсь. Но еще я тебе доверяю и понимаю, что ты не станешь рисковать понапрасну. – Она шагнула ближе к нему и прижалась щекой к его груди, стараясь запомнить успокаивающий, такой надежный ритм его сердцебиения. – Когда тебя ждать? – Дома? Через неделю, может, чуть позже. Так или иначе, я обязательно вернусь к тебе. Обещаю. Скоро ты уже не будешь из-за меня волноваться. Глава 18 Неделя, о которой говорил Нико, прошла, а он так и не вернулся, и теперь Нина с волнением вспоминала его уверенное обещание, что скоро они будут вместе. Ко всему прочему, ее одолело какое-то недомогание – тошнило при виде любой еды, которую ставила перед ней на стол Роза. Через несколько дней все прошло, но по некоторым своим соображениям она решила притвориться, что еще продолжает себя плохо чувствовать. Дело в том, что в Вербное воскресенье перед уходом из дома священника Нина все-таки попросила отца Бернарди выяснить, когда в этом году начинается еврейская Пасха. На следующий день он прислал ей записку, в которой говорилось вот что: «Те слова в Библии, о которых я хотел тебе напомнить, ты найдешь в восьмой строфе четвертой главы Книги Исход». Должно быть, отец Бернарди ужасно гордился этой своей хитроумной шифровкой. Если Нина правильно его поняла, то начало Песаха выпало на 8 апреля. И хотя отметить свой праздник как должно у нее не было возможности, она все же могла воздерживаться от поленты и хлеба всю следующую неделю.