– Он для фей! – Да хоть для Колобка – мне плевать! – Антон, ну зачем ты так… – Крысы к тебе придут! – рявкнул Мансуров. – Крысы, а не феи! И откусят тебе уши! Раздался быстрый топот маленьких ножек. – Не нужно так грубо разговаривать с ней, – сухо сказала Наташа. – Она еще совсем маленькая. Они с мужем стояли прямо подо мной. Я прижалась к стене и замерла. – А ты ребенку голову не забивай херней! – Она сама о них прочла. – Она вообще читать сама не должна! – повысил голос Мансуров. – У нее для этого есть мать. У меня такое чувство, что ты просто скинула с себя одну обязанность и вздохнула с облегчением. – Я – что сделала? – с изумлением переспросила Наташа. – Скинула обязанность? И вдруг засмеялась. «Ох, бедная девочка!» Но снизу вместо ругани донесся смешок. – Ладно, херню спорол, – весело сказал Мансуров. – Наташ, проследи, чтобы она не делала нычки. Я с ней и сам вечером поговорю, но надо выступить единым фронтом. Договорились? Глядя вслед отъезжающей машине, я гадала, отчего Мансуров этим утром так добр с женой. Взгляд мой упал на пожарище – и я поняла. Он просто-напросто был очень доволен. У него все получилось. Ветер донес через приоткрытое окно тихий плач. – Лиза, ты где? – позвала Наташа. Девочка затихла. Она явно была не из тех, кто плачет кому-то. Я слышала, как она всхлипывает, спрятавшись где-то в кустах. 2 В тот же день я сделала удивительное открытие. В доме существовала комната, куда Наташа никогда не заходила. – Мама, принеси планшет, – попросила Лиза. После обеда вновь пошел дождь, и они устроились вдвоем за столом в гостиной. Я могла беспрепятственно расхаживать по галерее: снизу увидеть меня невозможно. Конечно, я делала поправку на то, что девочке вздумается подбежать к дивану возле окна. Тогда, обернувшись, она обнаружила бы на втором этаже незнакомую старуху. Но что-то подсказывало мне, что пока они сидят с книжкой, она останется возле матери. – Он в папином кабинете, – рассеянно ответила Наташа. – Пойдем в папин кабинет? – Нет, солнышко мое, нам туда нельзя. – Почему? – Потому что там живет Очень Страшная Крыса! Лиза притихла. – А почему мы ее не прогоним? – после долгой паузы спросила она. Мне тоже было интересно услышать объяснение. Я не сомневалась, что Страшная Крыса – вымысел матери, которой не хочется идти за планшетом. – Просто наш папа любит крыс, – спокойно ответила Наташа. – А я их ненавижу! – с силой сказала девочка. – У них хвосты как дохлые черви! – Я тоже боюсь. Поэтому мы и не заходим в ту комнату, где она живет. – А когда папа приедет? – Вечером. Дождешься вечера? – Ага. Они чему-то рассмеялись, тихо, как две заговорщицы. Удивительная малютка. Другая на ее месте закатила бы скандал, плакала, шантажировала мать, вызвалась бы сама рыться в папином кабинете! Поверьте, я насмотрелась на маленьких детей за свою жизнь. Нет существа настырнее, чем ребенок, лишенный… как это называется… гаджета. Ну и словцо! Противное, точно лязганье капкана, в который попался мелкий зверек. Я не сторонник идеи растить детей без доступа ко всем этим электронным устройствам. Но меня пугает ярость малышей, не получивших желаемого. Кажется, за книжку никто из них не сражается с такой силой. Девочка Лиза – совсем не боец. Она послушна, тиха и себе на уме. Эта выдумка с крысой чем-то меня тревожила, и когда после обеда Наташа уложила ребенка спать, а сама отправилась с книжкой в сад, я решила действовать. На втором этаже лишь одна комната оказалась заперта на ключ. Мне вспомнилась вчерашняя ночь. Мансуров не просто так поднимался по лестнице. Ему что-то здесь было нужно. Тем не менее я обошла и первый этаж. Заодно утащила из кухни печенье, несколько сладких фиников, пару яблок и пластиковую бутылку из-под воды, брошенную в мусорное ведро. Если подумать, крыса – это я. Выползаю тайком, обыскиваю помойки… Мансуровы позаботились о том, чтобы запереть оранжерею и еще три комнаты, в которых, по моим воспоминаниям, не было ничего интересного. Связка ключей нашлась в прихожей, в ящике комода. Чтобы Наташа, вернувшись, не застала меня врасплох, я пошла на хитрость. Среди игрушек в детской мне на глаза попалась неваляшка, оставшаяся, должно быть, еще с тех времен, когда Лиза была совсем маленькой. Я бережно отнесла куколку и установила возле двери, выходящей в сад. Стоит Наташе войти, малышка с чубчиком поднимет перезвон, а потом будет таращить глупые глаза: не знаю, откуда я здесь взялась, не спрашивайте, дин-дон, дин-дон! Обезопасив себя, я приступила к обыску. В трех комнатах хранились материалы, оставшиеся от ремонта. Доски, банки, рулоны… А что наверху? Но здесь меня ждал сюрприз. К замку красно-коричневой двери не подходил ни один ключ. Я проверила дважды, надеясь, что ошибаюсь, но осталась ни с чем. Пришлось вернуть связку в комод. Стоило подняться по лестнице, как внизу предупреждающе зазвенела неваляшка. Однако где же ключ? Допустим, один у Мансурова. Но должен быть и запасной. Почему он не держит его вместе с остальными? И что за глупая выдумка с крысой! 3 Мансуров приехал около четырех. К этому времени я была практически уверена, что знаю, где он хранит второй ключ. В коттедже на него могут наткнуться жена или дочь. Гараж? Возможно. Но сейчас там ремонт. Оставалась машина. Машина – это его личная территория. Будь я Антоном Мансуровым, я спрятала бы именно там то, что не предназначено для чужих глаз. Чем больше я об этом думала, тем сильнее меня охватывал азарт. Еще утром я панически боялась хозяина дома; теперь я считала минуты до его возвращения. Когда черная «Тойота» Мансурова показалась на дороге, у меня забилось сердце. Одно окно моей цитадели выходит в сад, другое – на улицу. Из-за прозрачной шторы я наблюдала, как убийца подъезжает к коттеджу. Мансуров захлопнул дверцу, потянулся, бросил взгляд на пожарище. Там еще не закончились работы по разбору завалов, и он решительно направился к людям. Я видела, как он разговаривает с ними, и знала, о чем идет речь. «Помощь нужна?.. Уверены? Если что, обращайтесь!.. И не говорите, такая беда… Эх, все под богом ходим…» Последние слова я произнесла в меру прочувствованным голосом. Стоило мне замолчать, как Мансуров поднял ко лбу сложенные щепотью пальцы и медленно перекрестился.