Кондиционеры тоже не работают. Не укрылось от меня и большее чем обычно количество жандармов, прогуливавшихся среди толпы двойками. Народ вёл себя нервно. Посмотрев на всё это безобразие и поразмыслив, решил, что доберусь домой позже, а пока погуляю где-нибудь в центре Москвы. Это намного лучше, чем сидеть в душном помещении с нервными людьми. Многие не любят наш город, но он по-настоящему прекрасен. У меня есть любимые места, которые посещаю реже, чем хотелось бы. Решил, что сегодня мне выпал шанс наверстать упущенное. Некоторым необходима компания и общение, мне же совсем не скучно наедине с самим собой. Могу днями и неделями не испытывать дискомфорта без общения с себе подобными, довольствуясь лишь книгами. Вышел из древнего здания Петроградского вокзала и спустился по широкой лестнице. Внимание привлекло неадекватное поведение нескольких водителей, устроивших нечто вроде игры в догонялки на проспекте за площадью. Было довольно далеко, но слух отчётливо уловил визг тормозов, отчаянные сигналы, удар и звук, разлетевшегося вдребезги стекла. Поднеся левую ладонь козырьком к лицу, попытался разглядеть, что там стряслось, но в это момент кто-то робко подёргал меня за рукав. Мой внимание сосредоточилось на маленькой глазастой азиатке лет двенадцати-тринадцати. — Что? — удивился я. — Дядя, дай копеечку, — жалобно попросила она, — Очень кушать хочется… Почему бы не помочь ребёнку? Но что-то царапнуло меня в этой просьбе. — Кушать хочется? Пойдём, я куплю тебе еды, — предложил я, — Только чур, кушаешь всё при мне. Идёт? — Идёт! — закивала она. За время короткого диалога я успел рассмотреть девочку. Ботинки на высокой подошве, широкие бесформенные штаны, толстовка и куртка на три размера больше. Вся одежда с чужого плеча и явно куплена не в модном магазине. Если вообще куплена. — Где твои родители? — поинтересовался я. — Наш дом разбомбили, дядя. — Откуда ты? — Я из Киргизии. Всё сходилось. Там недавно катком по человеческим судьбам прокатилась война. — Как ты оказалась здесь? — задал вопрос снова я. — Села на поезд и приехала… — Родители с тобой приехали? — Да! — почему-то заулыбалась она. — А где они? — Они всегда со мной! Девочка порылась во внутреннем кармане необъятной куртки и выудила на свет фотографию двух молодых красивых людей. Мужчина в строгом чёрном костюме и женщина в свадебном белом платье. Фотограф запечатлел мгновенье счастья. Они улыбаются. — Это хорошо, — потрепал я по плечу девочку, — Идём дальше. Вон, видишь? Лавочка «Хот-Дог»? — Да… — Куплю тебе там самую большую булку с самой огромной и вкусной сосиской. — Спасибо, дядя! — она снова засуетилась, пряча фотографию. Девочка улыбнулась, а я понял, наблюдая за ней, что у девочки явно не все вальты в колоде. Где-то в глубине души меня кольнула игла сострадания. Война не место для детей, тем более для девочек. В кафешке было несколько посетителей, не считая тучной женщины продавца в смешном белом накрахмаленном переднике и того же цвета кружевной пилотке, которая удивительно не сочеталась с её голубыми волосами, уложенными в высокую причёску. Добавьте к этому яркую помаду для губ, голубые тени для век и поймёте, что передо мной предстала не кто иная, как Мальвина пенсионного возраста. — Здравствуйте, — бодренько поздоровался я, — Дайте, пожалуйста, самую большую булку и самую сочную сосиску. — Здарасссь, — поздоровалась Мальвина, — Могу предложить хот-дог с сарделькой. Кивнул ей и попросил одну. Глава 3 — Электричества нет, — сказала продавщица куда-то в пространство, глядя мимо меня, — Подогреть не смогу. И ещё — мы банковские карты не принимаем. Электричества нет. — Будешь холодный хот-дог? — задал я вопрос девочке. —… Но её перебила Мальвина. — Он не холодный, а тёплый. Ничего не успело остыть. — Ты будешь тёплый хот-дог? — спокойно повторил я. — Да! — ответила киргизка и сглотнула слюну. Пока голубоволосая валькирия готовила шедевр быстропита, спросил у девочки: — Как хоть тебя зовут-то? — Аня… — А я Илья. — Ваш заказ, — процедила женщина, — С вас пятьдесят две копейки. Вот где цены… не укрылось от меня, что она словно специально игнорирует девчонку. — Спасибо. Я положил перед Мальвиной рубль и передал еду девочке. — Где ж я вам сдачу-то найду! — снова потребовала моего внимания продавец в пилотке. — А с этим какие-то проблемы? — Вот народ! — нервно взвизгнула женщина, — Конечно, проблемы! У нас обычно расплачиваются карточками, денег в кассе нет! На самом деле ситуация нормальная, а женщина права, но не понравился мне её визгливый скандальный тон. Я был готов уже расстаться с рублём, а теперь из принципа, пойду менять. Поменять рубль не составило проблемы в соседнем магазине, где были рады избавиться от мелочи. Когда же вернулся, увидел странную картину, ставшую изюминкой этого странного дня. Аня сидела… Под столом! В заведении быстрого питания ради экономии пространства столы были вделаны прямо в стены. Вот под одним таким и сидела девочка, привалившись к стене спиной. Щёки её были набиты, она с наслаждением жевала гигантский хот-дог. Улыбнувшись, подошёл к Мальвине и расплатился с ней копейка в копейку. В кармане набралось изрядно мелочи, и я решил — отдам всё Ане. Брать себе домой девочку я был не готов, ещё меньше был готов принять участие в судьбе явно нездорового ребёнка. Хотя, это, конечно, был бы поступок настоящего мужчины, но поделюсь мелочью, чтобы хоть как-то ей стало полегче. Обернулся вовремя, чтобы увидеть то, что заставило закипеть моё похмельное сознание. Если бы был предохранительный клапан, то все окружающие услышали бы свист. Худой и рябой нескладный парень лет девятнадцати сидел на соседнем от того места, под которым жевала Аня. Его нога в тяжёлом ботинке покачивалась совсем рядом с девочкой, как вдруг изменила траекторию и ударила ей в лицо. На мгновение я потерял дар речи. — Ай! — воскликнула девочка и, зажимая разбитый нос рукой, выскочила на улицу. — Ах, ты!… Это уже я выдохнул, но дальше слов не нашёл цензурных. Сам не заметил, как оказался рядом с рябым, схватил его за грудки, вздёрнул вверх. Парень оказался дрыщем и легко оторвался от пола. Его стул полетел в сторону. — Ты что творишь, паскуда? — прорычал я ему вопрос. — Я случайно! — завопил он полузадушенно, ворот замшевой куртки перетянул ему горло, — Пусти! Внутри всё ещё плескался адреналин, больше всего хотелось дать рябому в морду, но я не решался это сделать. У меня поставленный удар бывшего боксёра, а парень оказался вблизи подростком лет шестнадцати. Сложно сказать, что с ним сделает мой прямой в челюсть. Рябое лицо накидывало несколько лет, но ломающийся голос и субтильное телосложение выдавали его.