Деревенские постепенно снова начали мне доверять, а история с волколаком кое-как забылась. Правда, то и дело пытался уговорить старосту увести жителей из деревни, чтобы им не стать жертвами нового нападения, но Глуб не желал слушать. В конце концов я плюнул на попытки вразумить старика и просто занялся своими делами. На исходе третьего дня староста сам пришел в наш дом. С порога он стянул с головы шапку и кивнул мне. – Пора, парень. Завтра на рассвете выезжаем. – Товары-то собрали? – спросил я насмешливо. Глуб хмыкнул. – Еще бы. Дадут боги, торговля в этом году неплохо удастся. Я зашел предупредить, допоздна не засиживайся, хорошенько выспись. Путь впереди длинный, нам понадобятся силы. – Спасибо, – кивнул я. Староста отмахнулся и вышел за дверь. Я слышал его тяжелые шаги на снегу, но смотрел лишь на Аглаю. В уголках ее глаз появились слезы, и я ощутил, как сердце сжимает острая лапа сожаления. Мы могли стать прекрасной парой, вырастили бы нескольких детей. Я помогал бы кузнецу, завел хозяйство… Грустно улыбнувшись своим мыслям, покачал головой. Кого пытаюсь обмануть? Я не создан для мирной жизни. Тысячу лет назад Низвергнутый в моем лице был сильнейшим существом в этом мире, и Девятеро до сих пор боятся тени былого. И ненавидят. Поэтому, как бы мне ни хотелось, не имею права на обычную жизнь. Кто угодно, но не я. Она все поняла. Всхлипнула, сдерживая рыдания, быстро скрылась в соседней комнате. Я сидел, глядя на пламя в очаге, и пытался унять дрожь. Даже крепкое вино не помогало успокоить нервы. Почему так переживаю за нее? Мы ведь знакомы едва ли неделю. Какое дело мне до этой женщины? Но, похоже, такова была моя натура: беспокоиться за окружающих, того не желая. Внутренний голос нашептывал, что рано или поздно Древний натравит своих псов вновь, и меня уже не будет рядом, чтобы защитить этих людей. Конечно, можно успокаивать себя тем, что не увижу их гибель, но это мало помогало. Она вернулась, застыла на пороге гостиной. Заплаканные зеленые глаза с вызовом глядели на меня. – Я иду с тобой! Покачал головой, растянув губы в печальной улыбке. – Ты не можешь так поступить и сама это прекрасно знаешь. У тебя есть долг перед жителями деревни, они не выживут здесь без знахаря. – Плевать! – голос сорвался на крик. Аглая взяла себя в руки, заговорила уже спокойнее. – Плевать. Я не могу без тебя, понимаешь? Кем бы ты ни был, хочу следовать за тобой и быть твоей. Мне не важно, есть у тебя невеста или нет, я готова стать даже рабыней. – Хватит, – чуть громче произнес я, по-прежнему не глядя на нее. – Ты пожалеешь об этих словах, поверь мне. Ты молода, красива и еще можешь устроить свою судьбу. Просто забудь обо мне. У меня нет будущего, в любую минуту могу оказаться на краю, и ты это знаешь. Она бессильно ударила кулаком по стене, согнулась в беззвучных рыданиях. Я не хотел видеть Аглаю такой, поэтому не шелохнулся, продолжая наблюдать за языками пламени. – Тогда… – горячо зашептала она, подняв лицо. Я не видел, но чувствовал ее движения. Знахарка медленно поднялась, прислонилась к косяку. – Тогда подари мне хоть эту ночь. Прошу тебя! – Нет, – покачал головой я. – Это будет ошибкой. После такого мы не сможем разорвать узы, они станут прочнее любого железа. А мне бы этого не хотелось. Она поняла, горячие слезы обиды и ярости потекли по щекам. – Убирайся! Уходи! Ненавижу тебя! Каждый гневный крик все сильнее заставлял меня дрожать, то ли от холода, идущего из самого сердца, то ли от злобы на самого себя. Медленно поднявшись, не глядя на нее, покачиваясь, зашагал к выходу. С трудом накинул на плечи куртку, схватил пояс с мечом и вышел во двор. Громкий женский плач позади ранил похлеще вражеской стрелы. Морозный воздух немного охладил голову и заставил мыслить более ясно. Я не считал себя виноватым, так было нужно. Если Аглая пойдет со мной – погибнет. Да, она знахарка и умеет неплохо врачевать, но в реальной схватке некогда будет следить за ее защитой, и какой-нибудь ловкий монстр разорвет женщину на части. И тогда мне будет в стократ больнее, чем сейчас. Пока еще это лишь привязанность, не переросшая в любовь. Я зашагал к дому старосты. Глуб не спал, без вопросов открыл дверь и молча впустил меня в дом. Мы сели за стол, староста разлил самогон. Я принял стакан, тупо глядя на пламя в очаге. – Будем, – пробормотал Глуб, одним глотком осушив свою тару. Я выпил, даже не ощутив горячую жидкость, скользнувшую в желудок. – Иди спать, парень. Уже поздно для размышлений. Жена постелила тебе в соседней комнате. Я кивнул, тяжело поднялся и зашагал в спальню. Сил раздеться не было, поэтому упал в постель как есть. Утром с трудом удалось разлепить свинцовые веки. За окном еще царила темнота, но в гостиной Глуб уже прощался с супругой. Я сел на лавке, пригладил растрепанные волосы, затем встал на ноги. Вспомнился вчерашний вечер и искаженное горем и злостью лицо Аглаи. Надеюсь, она не придет нас провожать, жуть как не хочется смотреть знахарке в глаза. Завтракали молча. Затем принял мешок с провизией от жены Глуба, а сам староста направился во двор, чтобы вывести коней. Вся деревня собралась у дома, когда я вышел, многие приветствовали меня, кто с улыбкой, кто равнодушно. Окинув толпу взглядом, к своему облегчению, не нашел Аглаю. Оно и к лучшему. Забравшись в телегу, положил меч под руку и помахал селянам. Кто-то громко желал мне удачи, девушки пустили слезу. Глуб хекнул, прикрикнул на коней, и мы тронулись в путь. Глядя на постепенно удалявшиеся дома, я ощущал сосущую пустоту на сердце. Было грустно и стыдно, что так обошелся с Аглаей. Можно ведь было помягче, попытаться объяснить… Но я понимал, что иначе нельзя. В противном случае дал бы ей ложную надежду, заставив поверить, что у нас есть совместное будущее. А так она со временем успокоится, свыкнется с мыслью, что меня нет рядом. И будет жить дальше. Глуб неожиданно остановил коней у развилки. – Иди, – бросил мне. – Тебя ждут. Я повернул голову и увидел знахарку под кроной дерева. Она стояла, сложив руки на животе и глядя перед собой. Спрыгнув на землю, быстро преодолел разделявшее нас расстояние. Вещей при Аглае не было, а значит, она не собиралась ехать с нами. Одно это уже успокаивает. – Я хочу попрощаться. Нормально, не так, как вчера, – негромко сказала она. Я качнул головой, соглашаясь. – Прощай, – с мягкой улыбкой произнес, коснувшись ее прохладных тонких пальцев. Аглая вздрогнула, подняла глаза на меня. Они сияли, как два огромных изумруда. – До встречи. Мы еще увидимся, рыцарь Кей. При других обстоятельствах и гораздо позже. Но увидимся. И тогда твой сын будет сопровождать меня. Черты ее лица неожиданно изменились, став более тонкими, аккуратными. Глаза превратились в слегка раскосые, по-эльфийски крупные. Фигура стала тоньше, а губы тронула счастливая улыбка. Аглая сделала шаг вперед, поцеловала меня в щеку. – Спасибо тебе, избранник Смерти. Теперь я вновь обрела смысл жизни. И растаяла в воздухе, оставив на прощание лишь легкое ощущение теплых губ на щеке. Я недоуменно огляделся, но женщины, превратившейся в молодую девушку, уже не видно рядом. Что это было? Под личиной знахарки скрывалось другое существо? И про какого сына она говорила? Вернувшись к телеге, обо всем рассказал Глубу. Староста хмыкнул, тронул поводья коней. – Богиня жизни раньше часто являлась в этот мир различным героям, дабы испытать их дух и веру. Говорят, достойнейшие из достойных даровали ей детей, что становились полубогами. Но то лишь легенды, в них мало кто верит. Но, похоже, некоторые все же оказались правдой. Он покачал головой и принялся насвистывать песенку себе под нос, не забывая при этом поглядывать по сторонам. Я же прислонился спиной к тюкам с товарами и призадумался. Выходит, в облике знахарки Аглаи в деревне меня ожидала богиня Инао? Но зачем? Только чтобы заполучить мое семя? Слишком сложный ход, я мог бы и не согласиться разделить ложе с ней. Нет, здесь что-то еще. Выходит, теперь у меня будет ребенок от богини? Странная мысль, одновременно приводящая в ужас и восторг. Как же другие восемь богов, что они думают по этому поводу? Какое будущее ждет малыша? Как к этому отнесется Чия? Если она еще жива – напомнил внутренний голос. Я стиснул зубы. И впрямь. Что, если черновласой больше нет в этом мире? Ради кого сражаться дальше? Да, я поклялся королю защищать Аонор и его жителей, но самую большую ценность для меня представляла лишь одна воительница. Нужно было спросить у Инао о ней! Какой же я болван! Какое-то время еще размышлял о том, что сейчас творится в Аоноре, а затем сам не заметил как уснул. Путь до Нардана – ближайшего крупного города, занял у нас два дня. Утром третьего мы въехали в ворота, заплатив пошлину страже. Глуб уверенно направлял повозку по широкой улочке к торговой площади. Я же с любопытством осматривался по сторонам. Если Суан, столица Аонора, был похож на крепость, то Нардан – на цивилизованный торговый центр. Улицы здесь были широкими, просторными и чистыми, несмотря на большое количество жителей. Стены города не были и вполовину так же высоки, как стены Суана, но зато в толщину занимали никак не меньше двух человеческих ростов. Дома Нардана не были столь вычурными, как в богатом районе Суана, но и не столь бедными, как в нижнем городе столицы. Большую часть центральной улицы занимали различные торговые, а также ремесленные лавки. Глуб миновал наиболее оживленные ряды торговцев на площади, а затем остановил повозку у стены кожевенной лавки. – Вот и приехали, парень, – с улыбкой сказал он. – Спасибо, – спрыгнув с телеги, поблагодарил я. Староста отмахнулся. Затем протянул объемный кошель. – Держи. Это тебе за помощь в спасении деревни. Не боги весть что, но снять комнату в таверне хватит. А там, думаю, сумеешь заработать деньжат на дорогу домой. Я снова поблагодарил Глуба за помощь. Было видно, что старик смутился, но крепко пожал мне руку. – Помни, парень, тебе всегда рады в нашей деревне. Будешь в королевстве Ру снова – заезжай в гости. – Обязательно, Глуб. До встречи! Я помахал старосте рукой и направился мимо торговых лавок, высматривая таверну. Подходящая нашлась на соседней улочке: двухэтажное здание, неказистое с виду, но вполне уютное внутри. За стойкой расположилась крепкая женщина лет пятидесяти, с умными хитрыми глазами, что сразу же просканировали меня на наличие денег, стоило только войти в дверь. – Добро пожаловать! Чего изволит молодой охотник? Похоже, из-за простой одежды меня приняли за одного из множества охотников, кои, по рассказам Глуба, часто бродили по окрестным лесам, стреляя дичь, а затем продавая на рынке Нардана, за что выручали неплохие деньги. – Мне бы снять комнату, подешевле, на пару дней, – произнес я. Похоже, мой изрядно потрепанный внешний вид вызвал сомнение, но боевые шрамы внушили уважение, и трактирщица кивнула. – Десять медяков, по пять за ночь. Плата за еду отдельно. Я с едва слышным вздохом расстался почти со всей наличностью. В кошеле остались позвякивать лишь семь медяков, а настроение слегка упало. Приняв ключ от комнаты, сходил наверх, проверив свои апартаменты на ближайшие двое суток. К удивлению, помещение оказалось вполне чистым, а дырявый матрас лишенным кусачей живности. Так что изрядно повеселев, я спустился вниз и, попрощавшись с доброй женщиной, вышел на улицу. Прогулка по городу подняла настроение еще больше, но омрачало все лишь отсутствие работы. Поспрашивав в нескольких лавках насчет лишних рук, получил вежливый, но категоричный отказ. Похоже, сейчас не сезон. Все рабочие либо приняты, либо утверждены на следующий период. И как прикажете поступить в таком случае? Ноги случайно занесли меня на рынок, располагавшийся на другом конце города. В Нардане было две торговых площади: одна для ремесленных товаров и различных бытовых вещей, вроде одежды, инструментов и тому подобного, а другая для еды. Здесь настолько аппетитно пахло свежей выпечкой, что я чуть было не подавился слюной. Как же хочется есть! Заглядевшись на фигуристую девчушку лет семнадцати с полной корзиной румяных пирожков, едва не прозевал юркого воришку, ловко срезавшего мой кошель и бросившегося наутек.