Среди них было и древнее несторианское христианство, которое, отрезанное богословскими расхождениями от Запада, распространилось из Персии шестьсот лет тому назад. Несториане основывали свои общины даже в далеком Китае. Именно эта полузабытая несторианская церковь породила великую средневековую европейскую легенду о расположенной на Востоке сказочной стране, где властвует могущественный христианский правитель, внушающий благоговейный трепет исполин. Это была легенда о пресвитере Иоанне. В детстве Милей верил в нее. Но на самом деле легендарное царство пресвитера Иоанна представляло собой всего-навсего основанную в древности общину, каковых немало знали народы Востока. Сам сын Великого хана Батыя принял христианство из рук еретиков-несториан. На Руси некоторые татары также перешли в православие, подобно тому как в землях далее к востоку многие приняли закон Магомета. В Сарае находилась резиденция русского епископа. Все знали, что целое семейство важного татарского чиновника в северном городе Ростове крестилось в православие. Но даже при этом Милей, познакомившись с новым татарским чиновником и узнав, что баскак несколько лет тому назад тоже принял православие, был весьма удивлен. Боярину случалось вести дела с баскаком, и он считал Петра-татарина проницательным и хитроумным, но немногословным и сдержанным человеком. «Какой бы нам, – заметил Милей в беседе со своими сыновьями, – прок получить от моего приятельства с этим татарином-христианином?» В течение нескольких месяцев он старательно обхаживал и улещивал Петра. Он немало разузнал о татарине. Милею стало известно, что Петр крестился по предложению ростовского управителя. «Есть там такие ханские слуги, что веруют в Христа. Не сказать, что самоглавнейшие, но все же почет свой имеют, а татарские власти считают, что это полезное дело, ежели кое-кто из начальства исповедует веру той страны, которой татары правят. Поэтому я думаю, Петр-татарин может быть нам полезен», – объявил он своей семье. Первый замысел пришел ему в голову, когда он узнал, что у татарина есть незамужняя дочь. Старший сын Милея уже был женат, и пока у него родились две дочери. Младший же его сын, красивый юноша по имени Давыд, был холост. – Как ты на это посмотришь? – спросил он сына. – Я видел девицу, она недурна собой. У этого баскака Петра, судя по всему, немалое состояние. А еще говорят, и полезные связи у него есть. Некоторые русские князья к тому времени уже успели жениться на татарских княжнах. – Наши предки на ком только не женились, от саксонок до половчанок, – с усмешкой добавил Милей. – Что б и тебе не жениться на татарке? Существовали и другие соображения. До Милея дошли слухи, что татары собираются идти войной на юго-восточные земли, на Кавказ. – Они хотят напасть на Азербайджан, – сказал он юноше. – Я знаю, ты же не прочь поучаствовать в таком набеге, да и добычу можно там захватить богатую. Если породнишься с татарином, сможешь рассчитывать на высокие посты и покровительство. Сын не возражал, и, к удивлению Милея, Петр-татарин тоже с легкостью согласился на этот брак. Сыграли свадьбу. Татарин дал за дочерью немалое приданое. Перед ними открывались радужные перспективы. Но Милей никак не мог ожидать удачи, которая вскоре ему выпала. Два месяца тому назад, в начале лета, к нему обратился Петр и объявил: – Я намерен пожертвовать деньги на небольшой монастырь с несколькими монахами и маленькую церковь. Можешь посоветовать мне подходящее место? Монастырь! Даже Милей не осознавал, сколь богат татарин и сколь глубоко проникся он христианскими истинами. – Через две недели, – заверил его Милей, – я, пожалуй, сыщу потребную тебе землю. Разумеется, это был просто дар небес. Он быстро подсчитал свою выгоду и лихорадочно принялся за дело. Именно этого не хватало ему в Русском. На протяжении многих лет он делал все, что мог, чтобы обустроить это сельцо, но мало преуспел. Теперь в Русском стояла маленькая деревянная церковь; население удвоилось. Однако крестьяне в последние десять лет упорно не желали платить дань татарам, и потому Милею стало все труднее находить надежных поселенцев, особый успех ему не сопутствовал. Если в деревне появится монастырь, туда потянутся люди, а за ними рано или поздно придет торговля. Он приобрел в этой местности огромные земли, нераспаханные лесные угодья, и получал небольшой доход от продажи лесных богатств: мехов и дикого меда. Поначалу он думал продать Петру часть своих лесов. – Но его это не устроит, – сказал Милей Давыду. – Он говорил, что ему нужна хорошая, плодородная земля, а такая в Русском есть только на восточном берегу, где залегает чернозем. И тут боярина Милея осенило. Он спешно послал гонца с письмом к самому Александру Невскому. В письме Милей пояснил, что требуется монастырю, а что – ему лично, а также почтительно напомнил, какие услуги он оказал Александру в прошлом и как помог ему прийти к власти. Вскоре гонец доставил ему ответ. Просьба его была уважена, но с одним условием. «У великого князя много других дел. Не докучай ему более», – значилось в ответном письме. Этого было довольно. – Смотри, – сказал Милей Давыду, – за весьма умеренную цену он продаст мне надел чернозема прямо к северу от Грязного, и этот участок земли в два раза больше того, что есть у нас в Русском. – Он потер руки. – Если смогу продать татарину землю под монастырь по высокой цене, то получу достаточно, чтобы купить участок, что предлагает мне великий князь, а своих денег нисколько не потрачу! Думая об изяществе этого хода, он улыбался, испытывая почти наслаждение. Потому-то он с радостью приветствовал татарина-христианина и проводил его к себе в дом. – Я тебе все это место покажу утром, – пообещал Милей. – Думаю, оно придется тебе по вкусу. Он поведал Петру-татарину, что утром крестьяне чуть было не взбунтовались. – Конечно, сельчанам-то невдомек, что ты сюда приехал заключать со мной сделку, – пошутил он. – Небось видят тебя – и душа в пятки уходит. Петр медлительно кивнул, но не улыбнулся. – В Суздале и в других городах вспыхнули многолюдные бунты, – предупредил татарин. – В Муроме пока тихо, а я дал страже строгие указания, как себя вести. Но завтра, если начнутся беспорядки, мне придется вернуться. Хан будет в ярости. – Александр Невский все уладит. Хан ему верит, – самонадеянно произнес Милей. – Хан никому не верит, и никто не может считать себя в безопасности, – холодно произнес Петр. Услышав эти слова, Милей поежился, словно от холода, и более чем когда-либо прежде порадовался, что породнился с этими жестокими правителями. Им подали свежую речную рыбу, сласти и мед. Милей делал все, чтобы поднять гостю настроение. На следующее утро они выехали пораньше осматривать землю. Милей с гордостью показал Петру плодородный чернозем на восточном берегу. Татарин прошелся по маленькой деревушке и понял, что Милей действительно предложил ему лучшую землю. – Хорошее место для маленького монастыря, – согласился он. – Для начала пожертвую денег на маленький монастырь с десятком монахов и небольшую церковь. Но со временем он расширится. Милей кивнул. – Что ж, выходит, купишь? – с улыбкой спросил Милей. – А сколько ты за нее просишь? Милей назвал свою цену. Она оказалась несколько выше, чем ожидал Петр, но не чрезмерно высокой. Милей был достаточно разумен, чтобы не показаться алчным. – Хорошо, – согласился Петр. И, к восторгу Милея, достал кожаный кошель, набитый золотыми монетами, и тотчас же, прямо на месте, заплатил ему. – Теперь она моя, – заключил Петр. – Твоя, – подтвердил Милей. Петр стал садиться на коня. – Ты у меня не погостишь? Татарин покачал головой: – Время-то какое беспокойное… Я хочу вернуться в Муром к завтрашнему дню. Милей кивнул. – Все равно, – произнес он, почти не задумываясь, – я составлю купчую крепость на имение. Этот шаг представлялся ему столь очевидным, что вопрос Петра его поразил: – Какую-такую «купчую крепость»? Милей открыл было рот, хотел объяснить, но потом передумал. Татарин поглядел на него с любопытством: – Купчую крепость? Неужели этот умник не знает, что в земле русской всю собственность надобно подтверждать купчими?