У своих покоев я отпустила всех и зашла внутрь, пропустив раба в комнату. У дверей осталась моя знакомая парочка оборотней. Пожелав им спокойного дежурства, я зашла внутрь и закрыла за собой дверь. Странное возбуждение не отпускало меня, но я держала себя в руках. Не буду я запрыгивать на незнакомого мужика, даже, если он мне и очень нравится. Такими темпами я и на Эддрика Рингера, несмотря на его невесту, должна была в благодарность залезть. Ага, бегу уже, волосики назад. Только дойдя до кровати, я сообразила, что отпустила всех девушек, а пуговицы на платье как на зло находилась на спине. Досадливо выдохнула. Кажется, знакомство с рабом произойдет раньше, чем я думала. Огляделась в поисках своего нового приобретения. Свиток с контрактом я уже положила в небольшой сейф, который использовался для драгоценностей. Раб обнаружился у моей кровати, стоящий на коленях слева у изголовья. Я вздернула бровь. Это они всегда так стоят? Неудобно же. — У тебя же есть имя? — спросила я. Он вздрогнул, будто упоминание его имени приносило невыносимую боль. — Я недостоин иметь имя, моя госпожа, — глухо сказал он. — Ну как-то же звать тебя надо. Не могу же я кричать, “Эй ты!”, или “раб, поди сюда”? — На ваше усмотрение, госпожа, как вам угодно звать недостойного. — А почему не достоин? — были у меня кое-какие соображения, но хотелось услышать его версию. — Я не уберег свою нареченную. Я потерял право на жизнь и на имя. — Но-но, ты бы не зарекался, в жизни разное случается. Если бы люди после неудачной любви уходили из жизни, человеческий род выродился бы уже давно. Встретить еще свою девушку, когда-нибудь, — сказала я и только сейчас до меня дошло, что я ляпнула. Ирлинг лишь горько скривился, но не стал комментировать мои речи. Ну да, рабовладелица из меня пять минут как, могу же я не знать подводных камней? — Помоги с платьем, будь любезен, — сказала я и повернулась спиной. Я не видела мужчину, но чувствовала его приближение телом. Горячие руки стали медленно расстёгивать платье, пуговка за пуговкой, практически обжигая мне кожу через ткань. То ли у него температура тела такая, то ли это у меня внезапно чувствительность взлетела в небеса, но было по острому приятно. Дыхание участилось само по себе, а еще я вспомнила, что там за дверью два взрослых мужика подслушивают и наверняка ждут страстных охов и ахов ночью. Не дождутся. Расстегнув пуговицы, он взял ткань с двух сторон и помог выпутаться из платья, случайно задев пальцами голую кожу на спине. Я резко выдохнула, любое животное сейчас учуяло бы запах моего возбуждения. Да что ж это такое со мной творится? — Спасибо, это все, — хрипло выдохнула я. — Вы не должны говорить мне благодарности, это моя обязанность, исполнять все ваши пожелания. — Все? — саркастично уточнила я, и повернулась, придерживая перед платья руками на груди. — Да, — серьезно ответил он, и какая-то глупая шутка замерла на моих губах. Будь я менее сдержанна, заставила бы его говорить. Просто говорить, ведь его голос вводил меня в состояние “сейчас я тебя трахну прямо здесь, и никто меня не остановит”. Но я стойко боролась с наваждением и просто смотрела на него. Я не буду этого делать, я не могу. Вернее, еще как могу, даже официально мне никто не посмеет возразить, но… Это НО как раз и не давало мне сорваться. Может, это воспитание, может, убеждение не спать со всеми подряд, не знаю. — Тогда я буду звать тебя Син. На одном из языков моей родины это значит “Грех”, — придумала на ходу ему новое имя. Как раз такой мужчина-соблазн и подходит под это описание. — Как вам угодно, — он склонился в поклоне, исподтишка пожирая меня взглядом. Что-то изменилось с того момента, как он коснулся меня на том балконе. Что-то понемногу оживляло его, когда он трогал пальцами мою обнажённую кожу здесь в спальне. Я больше не видела этого отсутствующего выражения, как у манекена, глядящего в никуда, видящего перед собой лишь пустоту. Это заставляло урчать от удовольствия какую-то глубокую часть меня. Да и мне самой по душе были эти неуловимые изменения. У меня были определенные планы на этого сильного красавчика, и не хотелось бы получить зашуганного человека, боящегося поднять глаза на госпожу. — Что ты умеешь? — мне на самом деле было интересно. — Все, что прикажете, я сделаю, — просто сказал он. — Интересно, но не информативно, — с какой-то досадой вышло у меня. Может стоит спрашивать более конкретно? — Ты же воин, правильно? Значит и охранять меня сможешь? — нащупывала почву для действий. — Да. — Тебя обучали быть рабом? Или просто нацепили ошейник и все? — я отошла за ширму и переодевалась в ночное домашнее платье. Хотя платьем оно называлось с натяжкой. Полупрозрачная легкая струящаяся ткань в форме ночнушки, да сверху плотный халат. — Да, госпожа, меня отдали на три месяца в подготовительную школу рабов в Бристольмайне, а потом подарили принцу Джерарду. — А долго ты служил у принца? — я пошла в ванную комнату ополоснуть лицо и вынуть шпильки из волос. Судя по голосу Сина, он встал с колен и пошел за мной. — Два года я в услужении принца. Но он часто отсутствует, я был на попечении его Величества, — при словах о Величестве, он передернулся, но быстро взял себя в руки. — Тебя хоть не насиловали там? — ляпнула я не подумав. — Простите, госпожа, — глухо раздалось откуда-то снизу. Я обмакнула лицо в полотенце и увидела раба на коленях, прижавшего голову к полу. Н-да, сама дура. Он же раб, наверняка эти извращенцы издевались над ним как могли. Хорошо, хоть недолго. Ладно, знать ничего не хочу. Теперь все будет по-моему. — Встань и сними рубашку. Я подождала, когда он поднимется с колен. Две защелки на шее и пояснице, и рубашка упала к моим ногам. Глава 27. …во сне — Освежиться не хочешь? — спросила я, мысленно борясь со слюной, заполнившей рот. — Перед праздником нас подготовили должным образом, но, если госпоже угодно… — начал он. — Стой. Должным образом для чего? — решила я задать еще один глупый вопрос. Он посмотрел тем самым мужским взглядом, от которого я покраснела, и толпа мурашек проползла вдоль позвоночника. — Оу, понятно. Ты можешь выпустить крылья? Он молча развернул свои шикарные черные крылья передо мной, а я смотрела глазами маленькой девочки, вживую увидевшую Деда Мороза. Ну или живого ангела. Ужасно чесались руки их потрогать. — Можно прикоснуться к ним? — затаив дыхание спросила я. Син внимательно наблюдал за мной. — Можно, — с какой-то странной интонацией ответил мой персональный Грех. Я протянула руку. Перья на ощупь были мягкими. Жесткие маховые перья шли лишь снизу, а сверху были мягкие короткие перышки, гладить которые было сплошное удовольствие. Я заметила, как моего раба слегка потряхивает от каждого прикосновения и обеспокоенно спросила: — Тебе больно? Он тут же открыл глаза и замотал головой. Я убрала руку. — Сядь на кровать, отклонись слегка назад и обопрись на руки. Он вышел из ванной, а я прижалась лбом к прохладной стене. Что я творю? А остановиться практически не имею сил. Этот ангел влияет на меня самым недвусмысленным образом, у меня даже в прошлой жизни такой тяги к мужскому телу не было. Мне сейчас хотелось трогать и гладить, губами пройтись по коже и … Остановив не туда поползшие мысли, я резко выдохнула и прошла в спальню. Мой ангел сидел именно так, как я и приказала. Крылья были приподняты и слегка отведены в стороны, так как сидеть в таком виде было просто неудобно. Штаны оттопыривал крупный бугор спереди, так что больно я ему точно не сделала. Усмехнувшись, скинула халат и в одном полупрозрачном наряде до середины бедра все-таки залезла на мужика. Пусть и в одежде, но все же. Я боролась с желанием опрокинуть его на спину и поиметь, на фоне этих чудесных крыльев. Села к нему на колени, опираясь на широкие плечи. Почувствовала между ног горячую плоть через штаны, заинтересованно дернувшуюся мне навстречу, но проигнорировала этот немой призыв. Провела пальчиками по полным губам, обводя их контур, гладила лицо, скулы, брови. Он молча смотрел на меня, боясь дышать, боясь того, что все прекратится. Неприятия я не ощущала, наоборот, между нами искрился воздух. — Что бы ни было в прошлом, остается в прошлом, — мне удалось захватить рукой часть коротких волос на затылке, и я задрала его голову вверх, к себе лицом, — теперь ты МОЙ. — Да… — еле слышно выдохнул он. Я приблизила свои губы к его и посмотрела в глаза. Его взгляд я не сумела расшифровать, слишком много эмоций в нем было. Слишком много плохого обращение, слишком много разочарования. Поцелуй получился легким, я просто прижалась губами к его губам. Они были мягкими и приятными на ощупь. Я поерзала, устраиваясь поудобнее, и услышала под собой сдавленный стон удовольствия. Он дернулся вперед, видимо хотел обхватить меня руками, но вовремя вспомнил об этом и остался в том положении, в каком я приказала ему быть. Я улыбнулась ему в губы. Потом приподнялась и принялась водить руками по его мышцам на груди, по рельефному животу. Потом протянула руку ему за спину и потрогала основание крыльев, ощутив, как он вздрогнул. В глазах разгоралась безумная жажда, которой я не видела раньше. Это отрезвило меня. Я быстро слезла с него и отошла от кровати. Моя грудь судорожно вздымалась, мне не хватало воздуха. Либо его было слишком много, так как начала кружиться голова. Этот мужик сведет меня с ума, вот честное слово. Он так резко сполз с кровати в позу на коленях, что почти напугал меня. — Простите госпожа, я напугал вас. Я не хотел! — Встань. Я разве разрешала тебе покидать постель? — хрипло спросила я. Мне надо было на минутку побыть одной, я прошла в ванную и прикрыла за собой дверь. Ногой коснулась чего-то мягкого. Подобрала белую рубашку моего раба и прижала к лицу. Пахла она приятно, рубашка была явно чем-то надушена. Прижалась головой к двери, постояла так некоторое время. В конце концов, вечно тут прятаться было глупо.