Не сдерживаюсь: — Не буду ли я резать вены или прыгать из окон? Блондин хмурится. — Если возникнет такое желание, имей в виду, окна защищены, максимум, что ты сможешь сделать, это разбить об них голову. Дяденька, да ты юморист… — Острые предметы оставьте, и сочтемся, — отвечаю ему в тон. Брови Блондина, такие же светлые, как и волосы, удивленно ползут вверх, и он наконец-то отпускает меня и отходит на пару шагов. Смотрит оценивающе. Наверное, решает, шучу ли. Не шучу. — Ладно, до завтра, — говорит, наконец. Зато, по крайней мере, уже нормальным, а не покровительственным тоном. И то хлеб. — До встречи, — отвечаю вежливо. Мне обещали нормальный ночлег, и глупо было бы этим не воспользоваться из-за желания пререкаться. На этом и расходимся. Блондин идет в одну сторону, а Брюнет увлекает меня в другую. — Меня зовут Питер, — представляется, хотя в этом нет никакого смысла. — Кэмерон, — отвечаю так же бессмысленно: он прекрасно знает, как меня зовут, а Блондин только что назвал мне его имя. — Ты не бойся, — продолжает Питер, — мы не хотим ничего плохого, у нас есть к тебе предложение, которое, возможно, тебя заинтересует. Не останавливаясь, поднимаю глаза и смотрю на него. Понимаю, что он младше, чем мне сначала показалось из-за строгой формы и серьезного выражения лица. Двадцать, максимум, двадцать два. — А если не заинтересует? — спрашиваю прямо. — Мы вернем тебя обратно, — так же прямо отвечает Пит. Усмехаюсь и даже не пытаюсь этого скрыть. — Что? — не понимает Брюнет. Дергаю плечом и игнорирую вопрос. Чувствую, что завтра мне еще придется болтать гораздо больше, чем мне бы хотелось. 3. Горячий душ, по-настоящему вкусный сбалансированный ужин на гладком подносе, мягкая постель — все это воспоминания о прежней жизни, кажущиеся теперь нереальными и чужими. А еще знаю, что за все в этой жизни приходится платить, поэтому кусок в горло не лезет. Заставляю себя поесть, а потом помыться. Не помню, когда в последний раз приходилось мыться в горячей воде. У нас в общежитии и холодная — дефицит. Мыться приходится быстро: во-первых, в душ всегда очередь, во-вторых, в ледяной воде долго возиться не станешь. Хотя, конечно, со временем ко всему привыкаешь. Выхожу из душа, завернувшись в огромное пушистое полотенце, и подхожу к зеркалу. Тянет меня сегодня к зеркалам. То, что, вижу, не нравится еще больше. Без одежды выгляжу еще младше, а с отросшими волосами, свободными от вечной кепки, слишком напоминаю девчонку. Вот этого нам точно не надо… Роюсь в ящиках стола. Острые предметы таки не убрали, и я нахожу ножницы. Не знаю, хватило бы их остроты, чтобы перерезать вены, но волосы стригу ими без труда. Получается неровно и совсем некрасиво, но меня устраивает. Одеваюсь в чистую, приятно пахнущую стиральным порошком пижаму, почти подходящую по размеру, и ложусь спать. Сон не идет, а из головы так и не выходят события сегодняшнего дня. Брюнета зовут Питер, Блондин так и не представился. Но, кто они такие, не было даже намека. Форму не знаю, да и знаков отличия никаких. Тем не менее, к Блондину обращались “сэр”. Военные? Нет, у них зеленая форма. Полиция? Серая и синяя, но другого оттенка. Явно какое-то особое подразделение, вот только чье? За этими размышлениями и проваливаюсь в сон. *** Просыпаюсь, когда за окнами совсем светло. Как ни странно, меня никто не будил. Редкостная доброта, подозрительная. Что же им такого может быть от меня нужно, если у меня ничего нет? Чищу зубы новенькой щеткой, только что вытащенной и полиэтилена. Расчесываюсь. Ищу свою одежду, но с удивлением обнаруживаю аккуратно сложенный черный комбинезон. Моих вещей — ни следа. Видимо, стащили еще вчера, стоило мне зайти в душ, ночью они беззвучно бы не пробрались. Одеваюсь в непривычную вещь. Снова большеват, но не критично. Рукава и штанины подворачиваю. Ботинки в пору, надо же. И как им только удалось достать нужный размер? Кепка! Вспоминаю о ней, и сердце заходится трелью. Обыскиваю всю комнату, даже заглядываю под кровать и под стол. Ее нет. Кепки, с которой я не расстаюсь уже не один год, нет, ее забрали вместе с остальной одеждой, которой ни капельки не дорожу, но кепка… Кружу по комнате в бессильной ярости. Кулаки сжимаются сами собой, но ничего не могу поделать. Снова. В этот момент в дверь кто-то стучит. Неслыханная вежливость. — Открыто! — отзываюсь зло. Можно подумать, у меня была возможность запереть дверь изнутри. Отсутствие кепки разозлило не на шутку. На пороге уже знакомый мне со вчерашнего дня Питер. — Привет, — улыбается. Он. Мне. Улыбается. — Где моя кепка? — это все, что интересует меня в данный момент. Пит теряется от моего резкого тона. Удивленно моргает, чешет затылок: — Не знаю, наверно, забрали с остальными вещами. — Мне. Нужна. Моя. Кепка, — говорю медленно, с расстановкой, чеканя каждое слово, чтобы не пришлось повторять, и до него точно дошла важность требуемого предмета. — Ну, извини, ничем не могу помочь, — парень тоже начинает злиться. — Я тебе не гардеробщик. Выдерживаю его взгляд. — А кто ты? — спрашиваю. — За этим я и пришел. Сейчас все тебе объяснят. — И вернете кепку? — тут же пытаюсь поймать на слове. — Да на кой черт тебе эта кепка? — взрывается Питер. Силой воли усмиряю рвущийся наружу гнев. Так, ясно, от этого ничего не добьешься. — Ладно, — решаю, — веди к тому, кто имеет полномочия. — Полномочия вернуть тебе кепку? — Питер начинает веселиться. Награждаю его тяжелым взглядом: — И это тоже, — и, обойдя его по дуге, выхожу в коридор. *** Мы идем по ярко освещенным коридорам. Кое-где, где коридоры расширяются, стоят диваны и мягкие пуфики, журнальные столики, кувшины с прозрачной — прозрачной! — водой. Но людей нет, все абсолютно пусто, безжизненно и стерильно. Похоже, лишние свидетели моего присутствия здесь никому не нужны. — Заходи, борец за свободу головных уборов, — усмехается Питер, открывая передо мной одну из безликих дверей. У кого-то явно хорошее настроение. Одариваю его еще одним злобным взглядом и, принимая приглашение, вхожу. Это кабинет, большой и светлый благодаря огромному окну во всю стену, из которого открывается прекрасный вид на город. У стены стоит стол, перед ним два мягких кресла. С другой стороны стола сидит вчерашний Блондин. Вид у него тоже благодушный, но мне это хорошего настроения не прибавляет. Когда влиятельные люди улыбаются тебе без всякой причины — жди беды. — Ну, здравствуй, Кэмерон. Как спалось? — приветствует он. — Здравствуйте, — отвечаю, сочтя вопрос о сне риторическим. — Присаживайся, — кивает Блондин на одно из кресел. — Мне выйти, сэр? — тут же подает голос Питер. Почему-то не хочу, чтобы он выходил. Блондин одаривает его оценивающим взглядом, а потом устремляет его на меня. Мысли он, что ли, читает? Потом откидывается на спинку кресла, сложив перед собой руки на столешнице: — Как скажет Кэмерон. Теперь на меня устремляются две пары глаз. Мне это не нравится. Ненавижу повышенное внимание. Дергаю плечом. — Без разницы.