– Как необычно! – сказала тетушка Изобиллия, с почтительным интересом рассматривая таблетки сквозь очки. Дядя Алек едва смог сохранить серьезный вид. – По одной таблетке каждое утро. А теперь спокойной ночи, дорогая! Он сердечно поцеловал пациентку на прощанье. Когда девочка скрылась за дверью, запустил обе пятерни в волосы и воскликнул в шутливом отчаянии: – О, тетушка, как подумаю, какую ответственность на себя взял, так и подмывает сбежать и не появляться до ее восемнадцатилетия! Глава пятая Пояс и коробка На следующее утро Роза вышла из спальни с чашкой в руках и сразу же наткнулась на доктора Алека, который стоял в дверях комнаты напротив и внимательно осматривался. Заметив Розу, он обернулся и запел: – «Куда идешь, красавица?» – «Доить корову, сэр!» – пропела в ответ Роза, помахав чашкой. Конец песни они исполнили стройным дуэтом. Не успели они закончить, в дальнем конце коридора приоткрылась дверь, и показалась голова в огромном, щедро украшенном кружевами ночном чепце, напоминающем растрепанный кочан капусты. – Зачем вы поднялись в такую рань? – воскликнул изумленный голос. – Утренняя распевка, мэм! – Доктор Алек по-военному отсалютовал тетушке и спросил: – Можно мне занять эту комнату? – Занимай любую, кроме комнаты сестренки Идиллии. – А разрешите ли прошерстить чердаки и кубрики на предмет подходящей мебели? – Мальчик мой, хоть весь дом переверни, только не уезжай! – Заманчивое предложение, тетушка, теперь я точно останусь. Вот мой маленький якорь, так что в этот раз я еще успею вам надоесть! – Ты – никогда! Роза, надень пальто! Алек, не слишком утомляй ее своими выходками! Да, сестра, иду! Кочанообразный чепец вновь скрылся за дверью. Первый урок дойки вышел презабавный; Роза натерпелась страху, однако после ряда неудачных попыток все же наполнила кружку молоком. Бен следил за хвостом коровы Кашки, чтобы она им не размахивала, а доктор Алек держал голову – чтобы не оборачивалась на новую доярку. Корове и то, и другое сильно не нравилось. – Нахохотались мы вволю! Однако ты, кажется, замерзла, – заметил доктор, когда они вышли из хлева. – Пробегись-ка по саду, сразу согреешься. – Дядюшка, я уже не ребенок, чтобы бегать! – чопорно возразила Роза. – Мисс Пауэр говорит, что девочкам после десяти лет бегать не полагается – они же будущие леди! – Возьму на себя смелось оспорить мнение мадам Пауэр-Шмауэр. Пробегись – это я как лечащий врач приказываю! Вперед! – отрезал доктор Алек и сопроводил свои слова решительным жестом. Роза тут же сорвалась с места и побежала со всех ног. Она очень старалась угодить дяде и носилась вокруг клумб, пока не запыхалась окончательно. Вернувшись к крыльцу, девочка рухнула на ступени, и щеки ее были краснее алой накидки. – Умница! Вижу, конечности еще не отказали, хоть ты и старше десяти. Вот только пояс жмет. Расстегни его, тогда вздохнешь свободней. – Ничуть не жмет, сэр! Я дышу нормально! – возразила Роза, пытаясь восстановить дыхание. В ответ дядя поднял ее на ноги и расстегнул новый пояс – предмет Розиной гордости. Как только застежка ослабла, пояс раздвинулся на несколько дюймов, и девочка не сдержала облегченного вздоха, противоречащего ее словам. – Надо же, правда жмет! Не замечала… Конечно, если пыхтеть как паровоз, любой пояс лопнет! Но ведь я не пыхчу и почти никогда не бегаю, – рассуждала Роза, неприятно удивленная открытием. – Ты и вполовину не используешь объем легких, поэтому эта штуковина тебе не мешала! Кто придумал зажимать тоненькую талию тесным ремнем из кожи, когда организм должен расти! – проворчал доктор Алек, с неприязнью рассматривая пояс, а затем передвинул застежку на несколько делений назад, чем разочаровал Розу. Она гордилась стройной фигурой и не уставала радоваться, что она не такая толстушка, как ее бывшая одноклассница Лали Миллер, которая безуспешно пыталась похудеть. – Слишком свободно – он упадет! – обеспокоенно сказала Роза, пока дядя возился с ее драгоценным поясом. – Будешь дышать в полную силу – не упадет. А я хочу, чтобы ты дышала, а когда привыкнешь, мы еще немного ослабим и будем продолжать в том же духе, пока ты не превратишься в богиню здоровья, как Фиби, и не перестанешь походить на журнальную модницу – вот уж страшилища! – Ну и видок у меня! – воскликнула Роза, недовольно глядя на повисший на тонкой талии пояс. – Я его обязательно потеряю и буду переживать, потому что он ужасно дорогой – тут настоящая сталь и русская кожа… Вы только понюхайте! – Потеряешь, подарю другой, еще лучше. Шелковый кушак подойдет юной красавице гораздо больше, чем эта сбруя; в моих запасах полно итальянских шарфиков и турецких кушаков. О, я смотрю, ты повеселела! – Дядя ущипнул племянницу за щеки, на которых внезапно заиграли ямочки. – Это, наверное, глупо, но мне очень приятно, что… – Тут Роза запнулась, покраснела и в смущении потупилась, – …вы считаете меня красивой… – Не тщеславие ли это, Роза? – строго спросил доктор Алек, хотя глаза его весело поблескивали. – Боюсь, тщеславие… – пролепетала Роза, спрятав зардевшееся лицо за волосами. – Тщеславие – большой грех! – притворно вздохнул он, словно удрученный признанием. – Я знаю и пытаюсь с ним бороться! Однако мне часто делают комплименты, и это приятно, хоть и не должно быть! И потом… я ведь и правда не очень страшная… Последние слова и тон, которым они были сказаны, заставили доктора Алека расхохотаться, к великому облегчению Розы. – Согласен. А чтобы быть еще менее страшной, надо окрепнуть, как Фиби. – Как Фиби? – вскричала Роза с таким изумлением, что дядя едва подавил смех. – Да, Фиби. Тебе не хватает ее здоровья. Если бы девочки поняли, что такое настоящая красота, и перестали себя утягивать, морить голодом и отбеливать! Сэкономили бы невероятное количество времени и денег, а также избавились бы от лишних мук. Лучший рецепт красоты и для женщин, и для мужчин – здоровая душа в здоровом теле. Понимаешь, дорогая? – Возможно, сэр, – ответила Роза, уязвленная сравнением с девочкой из работного дома. Потом с горечью выпалила: – По-вашему, мне нужно драить полы, чистить горшки, носить старые коричневые платья и закатывать рукава, как Фиби? – Было бы чудесно, если бы ты могла работать наравне с ней и у тебя были бы такие же сильные руки. Утром Фиби по локоть в мыльной пене мыла ступени на заднем крыльце, распевая словно черный дрозд – ничего более прекрасного я давно не видел! – Вы самый странный человек на свете – вот что я думаю! – воскликнула Роза, пораженная дядиным дурным вкусом. – Ты и половины моих странностей не знаешь, тебя ждут более сильные потрясения, – ответил тот загадочно. Роза была рада колокольчику, она и так слишком явно показала, насколько сильно задето ее самолюбие. – Коробка распечатана и ждет тебя в тетиной гостиной, ройтесь в ней сколько душе угодно; я же буду занят все утро, собираюсь привести в порядок свою комнату, – объявил доктор Алек сразу после завтрака. – Можно я помогу? – спросила Роза, которой очень хотелось быть полезной. – Нет, спасибо. Если тетушка Изобиллия не возражает, я ненадолго одолжу Фиби. – Для тебя – все что угодно, Алек. Я тебе тоже, вероятно, понадоблюсь, так что пойду распоряжусь насчет ужина и буду готова! – сказала старушка. Ей было любопытно, что на этот раз затеял любимый племянник. «Ну и ладно! Я еще докажу, что многое умею получше Фиби!» – подумала, встряхнув головой, Роза и побежала к тетушке Идиллии посмотреть на долгожданную коробку. Любая девочка легко представит себе, как прекрасно Роза провела время, погрузившись в море сокровищ и выуживая одну прелестную вещицу за другой. Вскоре воздух наполнился ароматами муската и сандалового дерева, комната повеселела от ярких тканей, а Роза пришла в неописуемый восторг. При виде чудесной шкатулки для рукоделия из слоновой кости Роза простила дяде овсяную кашу на завтрак; обнаружив кушаки всех цветов радуги, смирилась с ослабленным пояском, а невероятно симпатичные пузырьки с розовым маслом немного смягчили обидный намек на то, что Фиби ее красивее. Доктор Алек тем временем поймал тетушку Изобиллию на слове и действительно переворачивал дом вверх дном. В комнате намечались революционные преобразования – темно-алые занавески, связанные в узел, были унесены прочь сильными руками Фиби, железная печь перекочевала в подвал на плече Бена, а большой кроватный каркас разобрали на части и отнесли на чердак с помощью трех пар рук. Тетушка Изобиллия сновала между кладовой, сундуками и бельевыми шкафами. Что именно затеял ее любимый племянник, до поры до времени останется в секрете от читателя. Роза иногда поднимала глаза от коробки и видела, как дядя проходил по коридору с бамбуковым стулом, затем с парой старинных подставок для дров, странной японской ширмой, ковриками и, наконец, принес, держа над головой, большую лохань для купания. – Какая любопытная выйдет комната! – сказала Роза, угощаясь рахат-лукумом из далекого Каира. – Тебе наверняка понравится, дорогуша! – откликнулась тетушка Идиллия с улыбкой, подняв глаза от рукоделия – она шила симпатичную вещицу из голубого шелка и белого муслина. Роза не заметила тетиной улыбки, потому что как раз в этот момент дядя остановился в дверном проеме, и девочка вскочила на ноги, пустилась в пляс и затараторила, светясь детской радостью: – Посмотрите на меня! Посмотрите! Сама себя не узнаю – такая я прекрасная! Я, наверное, все неправильно надела, но мне ужасно нравится! – Яркая, как попугайчик в феске и кабайе, просто сердце радуется! Черная тучка превратилась в радугу! – произнес дядя Алек, с одобрением оглядывая разноцветную фигурку. Он не стал говорить вслух, однако подумал, что Роза сейчас гораздо красивей Фиби – с сиреневой феской на белокурых волосах, несколькими блестящими шарфиками на поясе и в потрясающей алой курточке – с золотым солнцем на спине, серебряной луной на груди и звездами разных размеров на рукавах. На ножках красовались турецкие шлепанцы, на шее – бусы из янтаря и коралла, в одной руке Роза держала бутылочку с нюхательными солями, а в другой – коробочку с острыми восточными леденцами.