С головами зелеными Джамбли живут. И неслись они вдаль в решете. По волнам они плыли и ночи и дни, И едва лишь темнел небосклон, Пели тихую лунную песню они, Слыша гонга далекого звон: «Как приятно нам плыть в тишине при луне К неизвестной, прекрасной, далекой стране. Тихо бьется вода о борта решета, И такая кругом красота!..» [5] Глава восьмая Что было дальше Вечером того же дня запыхавшаяся Роза вбежала в библиотеку и попросила: – Дядя, вы не одолжите мне девять пенсов? Я верну, как только получу карманные деньги! – Почему нет? Одолжу и процентов брать не буду, так что не торопись. Если у тебя нет дел поинтересней, приходи расставлять со мной книги, – ответил дядя и протянул ей монетку; такая готовность дать в долг чрезвычайно порадовала маленькую просительницу. – Сейчас вернусь! Я давно мечтала расставить по местам папины книги, но не решалась – вы всегда качаете головой, когда застаете меня за чтением. – Глядя на то, как написан каталог, остается лишь качать головой… – Я знаю, неаккуратно, просто я тогда очень торопилась. И сейчас тоже спешу! Роза поспешно скрылась, чтобы дядя не успел поругать ее за плохой почерк. Однако хитрость не удалась. Когда она вернулась, дядя Алек все еще хмурил брови над списком книг. Он указал на кривые, словно подвыпившие, буквы в одном из названий в конце страницы и строго спросил: – Это «Покусанный край»? Я правильно понял, мэм? – Нет, сэр! Это «Потерянный рай»! – Хорошо, а то я думал, ты увлеклась дикими животными. А это что за блюдо «Бекон гляссе»? Роза, вглядевшись в каракули, объявила с видом ученого превосходства: – Это же Бэкон! «Эссе». – Я вижу, мисс Пауэр сочла, что каллиграфия устарела. Сравни с запиской тетушки Изобиллии – какие красивые разборчивые буквы. Тетушка обучалась лишь в начальной школе, зато отлично освоила элементарные навыки. По моему скромному мнению, это гораздо лучше, чем бездумно хватать по верхам информацию из разных областей! – В школе меня считали умной, и я хорошо училась по всем предметам! Я и Лали были лучшими в классе, и особенно нас хвалили за французский, музыку и всякое такое! – возразила Роза, задетая за живое дядиным замечанием. – Не сомневаюсь. Однако, если по-французски ты изъяснялась так же грамотно, как по-английски, то, боюсь, похвала не слишком заслужена, дорогая. – Но дядя, мы и английский изучали, и я прекрасно справлялась с грамматическими разборами! Мисс Пауэр специально нас спрашивала при посетителях, чтобы похвастаться. Говорю я поправильней многих девочек! – Наверняка. Многие пренебрегают нормами языка… Вот скажи мне, насколько грамотны выражения «я и Лали», «всякое такое» и «поправильней»? Роза растянула кудряшку, выпятила губу, однако, подумав, решила, что дядя прав, и, для порядка выдержав возмущенную паузу, признала: – Наверное, лучше было бы сказать «мы с Лали», «правильней» и «тому подобное». Но ведь «всякое такое» забавней звучит! – Спасибо, маленькая янки! Еще бы избавиться от бесконечных «ведь»… Видишь ли, Розочка, я отнюдь не считаю себя примером для подражания и разрешаю тебе критиковать мою грамматику, манеры и нравственные качества сколько душе угодно, я буду только благодарен. Я много лет болтался по разным странам, и многие сочтут меня легкомысленным, однако я бы хотел, чтобы моя племянница была хорошо образованна. Следующий год мы посвятим основным навыкам – чтению, арифметике и письму. Будем изучать предметы тщательно, никуда не торопясь. Он говорил искренне, глубоко сожалея, что задел ее чувства; Роза устроилась на ручке дядиного кресла и с раскаянием в голосе сказала: – Зря я рассердилась вместо того, чтобы поблагодарить, – вы так ко мне внимательны! Я думаю – даже уверена, что тщательность – это правильно; с папой я усваивала гораздо больше, хотя он давал совсем не много, а с мисс Пауэр мы столько всего проходили! Признаюсь, у меня такая путаница была от французского с немецким, истории с арифметикой и грамматики с музыкой – я боялась, что голова треснет! Неудивительно, что она часто болела… Роза потерла виски, словно ей стало дурно от одного воспоминания. – А между тем твоя школа считается отличным учебным заведением, и, возможно, им бы и являлась, если бы невежественная начальница не пичкала учеников знаниями, словно рождественских индеек, а давала бы знания в разумных, полезных для мозга количествах. Многие американские школы этим грешат, и головки бедных детей будут болеть, пока мы не найдем выход из положения. Однажды, когда Роза думала, что дядя Алек, по обыкновению, отправится прокатиться галопом, он, к ее радости, завернул в комнату и дал ее мыслям новое направление, извлекая из кармана пухлый бумажник: – Дядя Мак передал твои дела мне. Так что вот твои карманные деньги на месяц. Ты же ведешь счет? – Спасибо! Дядя Мак подарил мне счетную книгу перед отъездом в школу, и я заносила туда траты, но у меня не всегда точно получалось, потому что, в отличие от остальных предметов, с цифрами у меня не очень… – ответила Роза и, порывшись в ящике парты, смущенно достала потрепанный блокнот. – Поскольку цифры играют большую роль в нашей жизни и в будущем тебе, возможно, предстоит управлять большими счетами, почему бы не поучиться этому сейчас – когда речь идет о пенсах? Тогда и фунты будут не страшны. – Я думала, вы возьмете на себя всякие там фунты и прочие хлопоты. Зачем это мне? Я ненавижу считать! – Я, разумеется, буду о тебе заботиться, пока ты не подрастешь, но тем не менее хорошо бы тебе понимать, что именно происходит с твоим имуществом, и вникать в дела по мере сил – нельзя же целиком полагаться на чужую порядочность. – Боже мой! Я в вас ни капли не сомневаюсь и доверила бы вам хоть миллион, хоть миллиард! – возмущенно воскликнула Роза. – Да, но вдруг я поддамся соблазну? Такое случается с опекунами, поэтому лучше за мной присматривать, а значит, тоже освоить ведение счетов, – ответил дядя Алек и сделал запись в своей аккуратно оформленной книге расходов. Роза заглянула через его плечо и с тоскливым вздохом вернулась к собственным вычислениям. – Дядя, а у вас бывает, что, если вычесть все расходы, денег остается больше, чем было вначале? – Нет, у меня обычно остается гораздо меньше. Интересно, у тебя как раз с этим затруднения? – Да, немного странно. Что-то не сходится… – Могу я тебе помочь? – уважительно спросил доктор Алек. – О да, помогите, пожалуйста! Если мне все равно придется заниматься счетами, то почему бы не начать сейчас? Только не смейтесь! Хоть я ужасно бестолковая и книжка моя – просто позор… Никак не получается сделать правильно! И Роза с волнением протянула дяде свои нехитрые подсчеты. Доктор Алек не стал смеяться, хоть ему это далось нелегко, лишь деликатно намекнул: – Знаешь, ты иногда путаешь доллары с центами; если разобраться, где что, думаю, цифры сойдутся. – Пожалуйста, разберитесь! А потом покажите на чистом листке, как заносить траты, чтобы был образцовый порядок, как у вас! Затем Роза наблюдала, как доктор Алек легко и быстро восстанавливает порядок из полного хаоса. Она решила отложить на время сказки и разыскать учебник по арифметике, чтобы попрактиковаться в четырех основных действиях и хорошенько подтянуть дроби. – Я богатая? – неожиданно спросила она, глядя, как дядя переписывает столбик цифр. – Я бы не сказал, раз тебе пришлось занять девять пенсов. – Это ваша вина – вы забыли про карманные деньги! Ну правда – буду ли я богата? – Боюсь, что да. – Почему «боюсь», дядя? – Слишком много денег – плохо. – Но ведь я всегда могу их раздать! Это же самое приятное! – Я рад, что ты так думаешь, значит, сможешь правильно распорядиться состоянием и сделать много добра. – Вы научите меня вести счета, а когда я вырасту, открою школу – и там будут тщательнейшим образом изучать арифметику и чтение, есть одну овсянку и у всех девочек будут талии шириной в целый ярд! – сказала Роза, и на ее щеках заиграли озорные ямочки. – Дерзкое неблагодарное дитя! Насмехаешься над неопытным учителем! Ладно-ладно! В следующий раз пропишу вам лекарство попротивней, мисс!