Установив контейнеры в холодильник и неестественно аккуратным движением закрыв его тяжелую дверцу, я, не отпуская дверную ручку, снова решила упереться лбом во что-нибудь более стойкое, чем в эти минуты отчаяния ощущалась себе я сама, и потому прислонилась горящим лбом к холодной дверце холодильника. Слёзы покатились из моих глаз прежде, чем я поняла, что не смогу их удержать внутри себя. За то короткое время, что я была с Арнольдом, я, как совершенно неопытная и зелёная девчонка, не только успела, но позволила себе не просто влюбиться в этого парня по уши, но по-настоящему полюбить его. Ведь прекрасно знала, как это может быть опасно, и всё равно… Зато теперь я отчётливо понимала, что на момент разрыва с Диланом уже давно не любила его. Потому что с ним не было так больно. Порвать с ним вообще было просто. А вот с Арнольдом, с котором я провела всего лишь четыре неполные недели своей жизни, получилось очень больно… Как будто он не просто ушёл, но уйдя вырвал мою душу вместе с мясом, и теперь я прислушивалась к своим внутренностям, пытаясь понять, какие из них уцелели. Почки болели, печень болела, болели даже лёгкие и желудок, а вот сердца я не чувствовала. Похоже, он, задев все органы, сердце выдрал из моей груди вместе с корнем. А без корня новое сердце у меня не отрастёт… Обливаясь слезами, я отправилась наверх. Только в ванной, умывая лицо прохладной водой и мешая её со своими тёплыми слезами, я заставила себя прекратить плакать. Наконец успокоившись, я начала медленно дышать, пытаясь восстановить дыхание, и в итоге провела напротив зеркала не меньше пяти минут, как вдруг… Услышала крадущийся скрип половиц. Сначала я подумала, что это вернулся Арнольд, но быстро поняла: если бы это был Арнольд, он бы не крался по моему дому – он бы шёл свободно, хозяйской походкой, не опасающейся ничего и громко заявляющей о его владении этой территорией. Но если это был не Рид… Значит, в моём доме сейчас помимо меня находился ещё кто-то. Посторонний. Я прислушалась и не поверила своим ушам: шаги были реальны – кто-то замер на лестнице! Из-за малого количества мебели, в доме было хорошее эхо, так что я не сомневалась: на ступенях лестницы сейчас кто-то стоял. Кто-то боящийся своего обнаружения… Схватив с полки у зеркала пистолет, который неосторожно, но, как сейчас выяснилось, спасительно оставила здесь при снятии куртки, я замерла и прислушалась. Тишина. Может быть, это всё же Арнольд?.. Вернулся, чтобы забрать какие-нибудь вещи вроде бритвы или зарядного устройства? Нет, Арнольд бы не крался… Аккуратно выглянув через приоткрытую дверь, я посмотрела вдаль по коридору и никого не увидела. Невольные мысли о Ричарде Маккормаке, всё ещё находящемся в бегах, вызвали у меня нервные мурашки… Я постояла ещё немного и, ничего так и не услышав, начала аккуратно приоткрывать дверь. Открыв её достаточно, чтобы протиснуться через образовавшуюся щель, я выставила перед собой пистолет и начала медленно, на полусогнутых ногах продвигаться по направлению к лестнице, опасаясь вызвать скрип в обычно тихих половицах второго этажа. Как только я сравнялась с углом, за которым начиналась лестница, я резко вынырнула на лестничную площадку, обеими руками держа перед собой пистолет. Для того, чтобы осознать, что я целюсь в Арнольда, мне понадобилось целых две секунды. Он стоял на три ступени ниже меня, с вложенными в карманы куртки руками, и не двигался. – Ты чего?.. – обезоруживающе вздохнул он, и я мгновенно опустила пистолет, после чего вовсе положила его на комод, стоящий слева от меня. – Ты меня напугал! – неожиданно рассерженно воскликнула я сразу после тяжелого вздоха. Стоило только моим рукам избавиться от оружия, как я моментально испытала исцеляющее облегчение. – Я уже решила, что в мой дом проник Маккормак. – Ты серьёзно? – он удивлённо посмотрел на меня снизу вверх. – Вокруг твоего дома армия журналистов: как бы он проник сюда незамеченным? А ведь верно… Хоть какая-то польза от этих назойливых мух: благодаря их скоплению, мой дом, по сути, находится под круглосуточной охраной. И тем не менее я, почувствовав себя уязвлённой, неожиданно захотела оправдаться: – По моему дому кто-то крадётся: что я должна была думать? Что ты вернулся? – То есть идея со Стрелком более вероятна, чем моё возвращение? Подожди… – глаза моего собеседника вдруг едва заметно округлились. – Ты думала, что я не вернусь? Я тяжело вздохнула. Потрясение от неожиданной встречи развеялось, и я начала быстро переходить из состояния возбуждения в состояние подавленности. – Я хочу тебе кое-что сказать, – слегка покусывая нижнюю губу, потупившись, начала говорить я. – Послушай, прости меня… Я сказала тебе не переживать о контрацепции и поэтому мы не предохранялись… Ты доверился мне и, получается, что своей беременностью я серьёзно подставляю тебя… – вдруг заметив сдвинувшиеся брови Рида, следующие свои слова я попыталась произнести как можно более убедительным тоном, насколько это только было возможно сделать при моих покрасневших от уже выплаканных слёз глазах. – Да ты расслабься, к ответственности призывать тебя я не собираюсь. Я взрослая женщина, вполне справлюсь с этим сама… – Ты издеваешься?! – неожиданно громогласно воскликнув, в следующее мгновение Арнольд вдруг сменил ступени лестницы на лестничную площадку, таким образом оказавшись всего в шаге передо мной. Я напряглась, а он стал сверлить меня сверху вниз максимально напряжённым взглядом. – Ты беременна от меня! Ты сейчас носишь в себе моего ребёнка! Его напор меня удивил и даже немного выбил из колеи: – Ты… – я запнулась. – Ты не выглядишь расстроенным. – Да потому что я не расстроен! Я счастлив! Я не понимала. – Что… Но… Я не… – ничего логичного мне в голову не приходило. Очевидно, я упустила что-то чрезвычайно важное. – Если это так, если ты счастлив, тогда почему ты ушёл? – мой голос отчего-то вдруг осел. – Да потому что весь прошедший день я боялся того, что ты меня бросишь! – Брошу?! Почему?! – у меня в голове окончательно всё смешалось. – Ты переживаешь сейчас серьёзное потрясение со всей этой каверзной семейной историей, причём переживаешь внутри себя, не желая делиться со мной даже малой толикой своих чувств. Всё, что мне остаётся – самостоятельно вытаскивать из тебя твои мысли клешнями своих усилий: кто знает, что происходит в твоей голове? Может быть, ты растеряна, может быть, ты склонна ошибочно полагать, будто всё в твоей жизни сплошная ложь, что даже твои чувства ко мне или, что ещё хуже, мои чувства к тебе ложны? А потом ты молча куда-то уходишь, продолжая вариться в чане своих переживаний, при этом не забывая не впускать в этот чан меня, и на протяжении всего дня игнорируешь мои попытки поговорить с тобой. Я на стену лезу от одной только мысли о том, что во все эти “немые” часы ты выстраиваешь план побега от меня, и мои опасения ты подпитываешь своим сообщением о том, что хочешь побыть наедине с собой, чтобы “о чём-то подумать”. После ты являешься домой поздним вечером, совершенно подавленная, с красными глазами и, при моей попытке поцеловать тебя, отстраняешься. Я трясусь над приготовлением ужина, ты приходишь и, снова лишь из-за моей настойчивости, рассказываешь мне не только о своей беременности, но и о том, что, оказывается, накануне ты виделась со своим бывшим. Ты беременна – от этой новости у меня фейерверки счастья в грудной клетке разрываются, но вот ты говоришь, что пересекалась со своим бывшим и промолчала об этом… Дилан, оказывается, желает бросить свою подружку… Понимаешь, что я чувствую? – Н-нет… – Ты лучший следователь после меня в этом городе, Пейтон, так как же ты не понимаешь моих чувств?! Твой бывший расстаётся со своей подружкой, а ты не рассказала мне о своей встрече с ним: что я могу подумать обо всём этом? Я могу подумать: а вдруг ты решила вернуться к нему? – Ты серьёзно?! – Скажи, что мои страхи беспочвенны, Пейтон! Скажи мне это или, клянусь, я вытрясу из тебя правду! – Я вовсе не собиралась от тебя уходить! Как ты вообще мог допустить подобные мысли?! – Замечательно. Уже легче. – Легче? – Ты ясно дала понять, дорогая моя, что не хочешь больше замуж. Твои слова: “Ни при каких условиях я не хочу больше замуж”. Я вспомнила эту цитату. Я действительно сказала эти дурацкие слова менее чем за сутки до того, как впервые легла с Арнольдом в постель. Парень продолжал: – Ты сказала именно “ни при каких условиях”. Поэтому, когда ты сообщила мне новость о том, что беременна от меня, я смотрел на тебя и думал, что ты уходишь от меня, что сейчас ты порвёшь со мной, чтобы если не разорвать, тогда ослабить до безопасного по твоему мнению предела нашу связь. Я не мог позволить тебе сказать роковые слова, хотя бы не попытавшись повернуть ситуацию на девяносто градусов, и поэтому я рванул за кольцом. – За каким ещё кольцом? – я ничего не понимала. Мои ожидания противоречили его словам. Наверное, я должна была радоваться этому, но я была слишком потрясена, чтобы осознавать… Он вдруг вынул из правого кармана своей куртки какую-то бархатную коробочку бордового цвета, которую я прежде у него не видела, и, поднеся её поближе к моим глазам, открыл её. Внутри шкатулки оказалось безумно красивое кольцо в виде свёрнутого пёрышка, украшенного блестящими белыми камнями. – Ты издеваешься? – отстранённым тоном, поведя одной бровью, решила поинтересоваться я. – И откуда кольцо? Сейчас ночь, все ювелирные салоны давно закрыты. – Я купил его неделю назад. Проходил мимо ювелирного салона, заметил его на витрине и сразу решил, что тебе бы оно очень подошло. Я никогда не носила колец. А это кольцо было таким утончённым, что я вдруг залилась краской. Неужели Арнольд действительно считает, что моим пальцам, всегда сжатым в кулаки, может пойти столь тонкое украшение? Это открытие меня смутило. Он видел во мне хрупкую девушку, которую никто, даже я сама, никогда не различал во мне… И мне вдруг стало интересно – я вдруг захотела её узнать, эту хрупкую себя. – Мне нравится, – сдвинув брови, заставила себя говорить я, но больше ничего выдавить из себя я так и не смогла. Я отчего-то внезапно онемела… – Почему ты молчишь? Я впервые в жизни услышала в мужественном голосе своего напарника столь отчётливое переживание. Пока я сверлила взглядом шкатулку с кольцом, зависшие перед моими глазами, Арнольд сверлил взглядом меня, и его сверление становилось всё более беспокойным… Вдруг, максимально неожиданно, он так резко встал на одно колено передо мной, что одну страшную секунду я думала, будто его сразил удар и поэтому он рухнул. Не зная, что делать, я не могла отвести глаз от стоящего передо мной на одном колене парня. Я совершенно растерялась, а моё лицо оканчательно залилось краской… Арнольд же, вглядываясь через мои глаза прямо в мою душу, вдруг спросил совершенно не присущим ему, дрожащим тоном: – Пейтон Пайк, ты выйдешь за меня замуж? От растерянности я окончательно онемела, понимание чего, очевидно, в эти секунды ввергало не одну меня в ужас. …Я уже смирилась с тем, что осталась одна, а здесь вдруг… Он обеспокоенно схватил меня свободной рукой за мою правую ладонь, безвольно висящую возле бедра. – Умоляю. Выходи за меня замуж. – Я согласна, – не своим, слегка осипшим и даже в какой-то мере детским голосом отозвалась я. Как только я произнесла слова, которые крутились в моей голове ещё до того, как этот неподражаемый мужчина встал передо мной на одно колено, он мгновенно вскочил на ноги и так резко обнял меня, и прижал к себе, что я чуть не опрокинулась. – Спасибо… Спасибо-спасибо-спасибо… – палил он, едва не сворачивая мне шею от неожиданной для меня силы его счастья. – Я тебя не подведу. Обещаю всегда быть рядом с тобой и нашим ребёнком, – внезапно отстранившись, он, продолжая удерживать меня за плечи, заглянул мне прямо в глаза. Наверное, я смущённо улыбалась, но определённо точно я была пунцовой от силы своего смущения: до сих пор я даже предположить не могла, что в мире может существовать человек, способный так сильно желать быть со мной рядом. – Пообещай мне, что между нами больше никогда не будет никаких недоговорок. – Обещаю, – в своём стеснении я скорее пропищала, нежели полноценно ответила, после чего он вдруг взял меня за лицо и, пригнувшись ко мне, с силой поцеловал меня в губы. Отстранившись спустя пару секунд, он улыбнулся: – Примеришь кольцо? – Давай, – ещё шире заулыбалась я, окончательно потеряв веру в происходящее. Арнольд же так распереживался, что, вынимая кольцо из шкатулки, обронил её, но не стал поднимать – вместо этого он поспешно надел на мой безымянный палец утонченное пёрышко. – Тебе нравится? – Безумно, – улыбка предательски выдавала мои чувства, но я сама всё меньше хотела таиться. Рассматривая кольцо на своём пальце, я вдруг хихикнула. – Не хочу его снимать… – Не снимай, – вдруг сжав мои пальцы своими, блондин поднёс мою руку к своим губам и поцеловал её, при этом обольстительно-вкрадчиво заглядывая в мои глаза. В эти секунды счастье в его глазах сияло миллионами галактических искр. – Какой у нас срок? Он сказал “у нас”! От этого по моей коже пробежали мурашки… – Совсем маленький: всего неделя. – Хорошо, что мы узнали так рано. Он сказал “мы”! – Почему? – продолжала влюблённо улыбаться я. – Потому что я хочу насладиться каждым днём твоей беременности. – Ну не думаю, что это будет чистое наслаждение, – через улыбку поморщила носом я. – Меня уже начинает тошнить по утрам. – Рановато для серьёзного токсикоза. Ты проверься, вдруг у нас будет двойня, – шутливо усмехнулся он и, выпустив мои пальцы, взял меня за шею обеими руками, и начал уверенно проникать в мою душу своим проницательным взглядом. Я замерла. А потом медленно вытащила из заднего кармана своих спортивных штанов сложенный вчетверо снимок. – Вообще-то, я уже проверилась, – моя улыбка начала таять, а переживание возвращаться.