* * * Татьяна Евгеньевна Пушкова Родители и дети: от конфликтов к доверию: психология для родителей © Пушкова Т. Е., текст, 2022 © Издательство «Союз писателей», оформление, 2022 © ИП Соседко М. В., издание, 2022Предисловие Я – мама. Мама Таня. Меня воспитывала моя мама. Как и многие, я думала, что не буду такой же, но, став мамой, увидела, что «никогда не делать, как мама» просто не умею. Я потерялась где-то между мечтой о том, чтобы «стать мамой, которой у меня не было», и реальностью, в которой «я во многом похожа на свою маму». Бесспорно, мне повезло с профессией, и все то, что преподавали в институтах, было больше, чем просто лекции: это было что-то, чего я никогда не знала ни о себе, ни о своих детях, ни о людях вообще. А потом добавилась психотерапия, обнажившая мои отношения с мамой и подчеркнувшая мои несовершенство и уязвимость перед простыми, казалось бы, ситуациями. Поворотным моментом стало понимание того, что я могла бы прекратить раскручивать этот сценарий и выйти из него, подарив своим детям другое отношение и другую жизнь, но я иду тем же путем, которым шли моя мама и мама моей мамы. Но для бабушки это было естественным, для мамы – бессознательным… А для меня самой? С этого момента я поняла, что на мне не лежит какой-то сверхзадачи, что я не должна и не смогу сразу стать той идеальной матерью, которой никогда в жизни не встречала, но зато хочу и могу стать такой мамой, которая не будет сожалеть о своих ошибках, когда дети уже вырастут. Смогу обратить весь свой неприятный опыт во благо и пусть и не стану «правильной», но хотя бы останусь живой, без предрассудков и постоянной оглядки на других. Изуродовать еще одно поколение и показать своим детям, что прав тот, у кого власть, или подарить им жизнь, свободную от страха, и искреннюю любовь? Вот тот выбор, который я делаю ежедневно, по крупицам обретая опыт, которого у меня никогда не было. Становясь родителями, мы оказываемся застигнутыми врасплох на новой жизненной ступени, ощущая в полной мере свои незрелость, беззащитность, и, прячась от этого, изо всех сил стараемся быть взрослыми. Чем больше мы требуем от себя, тянемся к чему-то, тем сложнее выдерживать разочарования, обиды, несбывшиеся ожидания: они слишком часто захлестывают нас и возвращают в нашу «взрослую» реальность, в которой зачастую даже не за что ухватиться. Но мы уже родители. И если вдруг в какой-то момент кто-то из нас теряет уверенность, ощущая беспомощность и соскальзывая в страх ошибки, значит, вопрос «Как быть взрослыми?» перед нами не стоит. А стоит задача побыть ребенком. Ведь тот, кто не был ребенком, не может повзрослеть. Так уж заведено. Вот только у нас, родителей, имеющих прямой контакт с детской душой, отражающей все то, что происходит в нас самих, есть огромный ресурс – тот небольшой период времени, когда, воспитывая детей, мы и сами можем стать теми, кто достоин называться «взрослым». Эта книга для тех, кто хочет стать по-настоящему взрослым родителем для своих детей. В ней вы найдете много примеров из жизни, историй, доверенных мне моими клиентами, которых я искренне благодарю за разрешение ознакомить с ними вас. Отдельно благодарю Татьяну Жегунову – чудесную мудрую бабушку, поделившуюся своими заметками об отношениях с внучкой Настей (их я помечу как #Та_Же). Пусть эта книга разбудит внутренний компас в любящих душах родителей и поможет раскрыть интуитивное чувствование к своим детям и чуткость к самим себе.I Все родители делают ЭТО Нужно ли нашим детям то, что было нужно нам? Любое воспитание начинается с установления связи с родом, частью которого мы являемся. Но, к сожалению, у многих людей есть желание разорвать связь со своими родителями, отвернуться от своих корней и построить какой-то свой собственный мир. Многие так и живут, не зная, чья же кровь в них течет и что из того, что есть в их жизни, действительно принадлежит им, а не является продолжением семейной истории. Так происходит не всегда, но я часто вижу людей, которые, обращаясь за помощью, говорят примерно следующее: – Вообще-то меня воспитывала бабушка, и отношения с ней у меня были теплые, а вот с матерью туго. Будто бабушка была мамой. – С мамой отношения хорошие, а отца я не знаю и знать не хочу. Да и какой смысл в том, чтобы полюбить и понять того, кто когда-то просто не сумел стать для тебя тем самым «значимым» взрослым, на которого можно опереться? Именно так думают многие. Хотя воспитание начинается как раз здесь. В точке, где ты представляешь свой род, аккумулируешь его ценности, силу и передаешь все самое важное своим детям, изменяя в лучшую сторону то негодное, что передалось по наследству. Про силу рода можно говорить очень много, сваливаясь в научные и псевдонаучные течения, выискивая сверхценные идеи в религиозных трактатах, лавируя между культурным наследием разных народов или формируя собственное обывательское мнение. Но самое главное, что независимо от того, какие у тебя отношения с родителями, а у них – с их родителями, а также от того, что ты в свою жизнь принимаешь, а от чего отказываешься, тебя ожидает удивительное приключение. Когда ты отправишься в него, в любой момент в тебе может проявиться то, чего в себе и замечать не доводилось. Как в «Обыкновенном чуде» Евгения Шварца: «Потому что я самодур. Потому что сейчас во мне проснулась тетя родная. Дура неисправимая». Таких тетей, дядей, пап и мам в тебе может просыпаться сколько угодно, потому что ты с ними всеми – одной крови. Вот только условия, в которых жили они и в которых живешь ты, могут сильно различаться. И какими бы людьми ни были родители, все их качества стократ усилены временем, которое диктует свои правила. Конечно, во все времена в родителях присутствовали и слабые, и сильные, и еще всякие разные проявленные или неразвитые стороны личности. И наши основные «знания» о воспитании сформировались в то время, которое уже безвозвратно ушло. Конечно, какая-то их часть базируется на вечных ценностях, а какая-то потихоньку утрачивает свою актуальность. К счастью, время, когда родительская грамотность ограничивалась собственными мнением и опытом, закончилось, и на смену ему пришло время открытой информации и доступных знаний. И воспитывать детей по старинке, по-прежнему оперируя лишь собственными «я считаю», уже и трудно, и глупо. Трудно говорить о том, что сменило далекие восьмидесятые, лихие девяностые, или о том, что происходит сейчас, в уверенно шагающем XXI веке, но эпохи, как и сами люди, их творящие, не являются чем-то устойчивым и предсказуемым, а скорее остаются некой ступенью в то самое будущее, которое хотелось бы назвать «светлым». И всех родителей всех поколений объединяет одно: мы воспитываем детей, которым придется жить в мире, о котором мы ничего не можем знать. Однако в какой-то момент что-то изменилось в лучшую сторону, и, прекратив строить «светлое будущее», многие люди обратились к тому настоящему, которое есть. И задались-таки вопросом: «А что делать, чтобы хорошо стало СЕЙЧАС?» Какое-то время назад очень модно было делать из своих детей лучшую версию себя (родителей), воплощая в них свои несостоявшиеся мечты, пытаясь давать им то, чего самим не хватало. История девочки, каких тысячи Моя мама ходила в музыкальную школу все семь лет. Это было еще в Советском Союзе, в семидесятых годах. Тогда это было очень дорого и считалось престижным. Фортепиано стоило бешеных денег. А мамина мама, моя бабушка, мечтала, чтобы дочь музицировала, и самое главное – маме это нравилось, играла она хорошо и занималась с большим удовольствием. А однажды они с мамой поссорились, и это случилось как раз тогда, когда нужно было идти на выпускной экзамен в музыкальной школе. Характер мамин был непростым, поэтому на экзамен она не пошла бабушке назло, спустив все семь лет коту под хвост. И вот, когда я была маленькой, мы как-то пришли в гости к знакомым, у которых стояло фортепиано, и мой упоенный детский интерес к инструменту вызвал у мамы жгучее желание научить меня музыке. Сначала – я так понимаю, «совершенно случайно» – у меня появилось детское пианино. Уже одно это было подозрительно, но дальше – больше: однажды, когда мне было семь лет, я увидела, как к нам на второй этаж тащат фортепиано. Конечно же, мне это сразу не понравилось, потому что моего желания никто не спрашивал. И вот тогда мне было сказано: «Будешь ходить на музыку – и все». Мама заставляла меня играть каждый божий день, кричала вечно. В итоге эти бесконечные репетиции через не хочу превратились в семь лет музыкального насилия. Папа никак не мог повлиять, тем более что он не жил с нами. А мама заставляла меня играть по два часа кряду, причем жили мы в деревянном доме, и, бывало, сосед стучал по батареям и орал. В такие моменты мама предлагала поиграть в четыре руки. И когда сейчас я спрашиваю ее: «А зачем это все было?», она просто пожимает плечами. Если смотреть на эту историю сверху, то мы увидим маму, которая заставила свою дочь сделать то, чего не добилась сама. И, казалось бы, – ну вот сама садилась бы да играла. Но как вы себе это представляете: чтобы взрослая тетка взяла да и купила себе пианино – в мире, где это «дорого, престижно и для особенных»? Нет, есть куда более легальный способ это сделать – например, отдав дочь на музыку. Но за этим может быть и более глубокий слой: «Я обижена на маму за то, что она не настояла, чтобы я сдала этот экзамен. Я никогда так не сделаю и буду настойчивой до самого конца, и моя дочь будет меня благодарить, как я БЫ благодарила сейчас свою мать». Жаль только, что происходит это не на уровне осознания, а где-то в каше из детских обид и собственных загубленных талантов, которые (что тоже важно) в проявленном виде смогли бы стать билетом в совсем другую, лучшую жизнь. Так «музыкальное насилие» превращается в «добродетель». Пап это тоже касается. Многие не добившиеся спортивных успехов отцы-молодцы заставляли своих детей бегать на лыжах, заниматься боксом – да чем угодно. В итоге все сводилось к тому, что дети злились, прогуливали эти злосчастные занятия, получали по шее, а в итоге и вовсе теряли связь со своими родителями. Такой ли благодарности те ждали от них? Всегда ли из хороших детей вырастают хорошие взрослые? Новорожденный ребенок податлив и открыт всему, ведь ему еще не знакомы законы этого мира. Ребенок любит учиться и хорошо осваивает новое для себя, еще вчера неведомое. Ошибки он воспринимает самым естественным образом, зная, что за спиной стоят и страхуют те, кто ему по-настоящему дорог. Родители. Оглядываясь на их реакцию, малыш знакомится с тем, как же тут, в мире, все устроено. Он еще ничего не знает, но верит, что все правильно, и поэтому готов принимать промахи как часть жизни. И родители тоже готовы принимать эти промахи… но долго ли? Как только прелестное дитя твердо встает на ноги и пускается в изучение окружающего мира, со всех сторон на него сыплются разные ограничения. Нельзя то, нельзя это. Убери, не трогай, упадешь, убьешься, испачкаешься… Бывает, что все образцово хорошо. Представьте, что мама водит рукой ребенка при письме. Одна буква ровная, другая… «А третью давай-ка сам!» И дрогнула рука, соскочила со строчки – и вот уже помарка. Когда же мама держит за руку безотрывно, помогая изобразить идеальные буквы, мы видим безупречный результат – но что же может этот ребенок сам? Научить ребенка жить самостоятельно – вот в чем наша родительская роль. Но однажды мы можем превысить полномочия. «Выключи эту музыку», «не дружи с Олей», «выбрось эти брюки» – таким образом мы по привычке взрываем пространство того, кто еще недавно полностью от нас зависел. Работая с клиентами, я не вижу их детских синяков и ссадин или обид за выдернутую из-под маленькой ладошки кружку с кипятком. Болит другое. Пустота, срубленные на корню мечты, надежды. Равнодушие к рисункам или поднятый на смех подарок. Болит все то, что когда-то давало пищу чувству «меня не любят». Болит там, где больно и несправедливо ударили. – Мам, мамочка, это тебе… – Протягивает пучок веточек с едва проклюнувшимися зелеными листочками. – Где тебя носило, а?