— Давай! — запрыгал довольный Родька. Мы так и сделали. Галия закрутила нам в газету штук десять разных пирожков. Дед встретил меня спокойно, уверенно. Сразу понял, зачем я пришёл и начал в красках рассказывать. — Ссыкухи малолетние, отчитывать меня вздумали, как будто я сам школьник! — возмущенно говорил он. — Стыдить взялись, что ребёнок у меня, видите ли, в одной и той же рубашке неделю ходит и майки серые, застиранные. Ну, я им ответил! — Дед так раздухарился, так размахивал руками. — Дитя без матери растет, отец долг Родине на чужбине отдаёт, а вы придираетесь вместо того, чтобы постараться помочь, жизнь облегчить! Родька слушал, уплетая пирожки и тихо радуясь, глядя на деда. Судя по всему, старый сильно вырос в глазах внука после этого похода в учительскую. Специально перевёл разговор на скучные для ребёнка вопросы по льготам по оплате за квартиру, на школьные завтраки, и Родька вскоре сам убежал из кухни в комнату с Тузиком играть. — Андрей Егорович, а что с матерью Родькиной случилось? — посчитал я, что мы уже достаточно подружились, чтобы я мог такой вопрос задать. — Да, дура глупая… — махнул с горечью рукой старый. — Родила ребенка с заячьей губой и в больнице оставила. Видел шрам у мальца над губой? Всё исправить можно было… — он вздохнул. — Сын из командировки вернулся, разозлился страшно, ребёнка нашёл, а её выгнал и развёлся. Шрам заметный, конечно, думал, травма была. А оно, вон оно как… — Шрам не такой уж и большой. — сказал я недоуменно. — А если уж будет стесняться, можно усы носить. — А-аа… — махнул рукой дед. — Ерунда всё это, подумаешь, шрам! Не девочка же… Дура она, чего испугалась? Зачем оставила пацана?.. — Не пытается с Родькой общаться? — поинтересовался я. — Нет, конечно! Кто ей даст! Сын такого не допустит, чтоб малому нервы не трепать. Ему и так хватает. Слышит же всякое и от родни, и в школе… — А Родька знает, как всё было на самом деле? — Нет. Мал ещё. — Это правильно. — согласился я. — Может, и не надо ему вообще говорить. Знать, что родная мать от тебя отказалась, и взрослому очень тяжело… Мы посидели ещё молча, думая каждый о своём. Пожал старому руку на прощанье, пожелал сил и терпения и пошел звать Тузика домой. Тому понравилось играть с пацаном в новом месте, еле забрал. Дома рассказал Галие про мать Родьки, с тем посылом, что всего лишь немного терпения и небольшая операция решили бы все эти проблемы. Была бы сейчас эта дурочка женой офицера, не вылезающего из загранкомандировок. У Родьки была бы мать и полноценная семья. Жена была в шоке. Никак не могла взять в толк, как можно было оставить свое дитя, тем более не совсем здоровое и нуждающееся в большей опеке, чем здоровые дети.Ну, ничего другого я от неё и не ожидал. Крепко обнял, видя, как она распереживалась за Родьку. Думаю, теперь мальчонка станет ещё более частым гостем у нас в доме. На следующей неделе стали собираться нашей агитбригадой в столовой во время обеда и после занятий оставаться для репетиций. Ираклий все прошедшие выходные учил в общаге роль МихМиха и очень вжился в нее. Ну а остальные быстро вспомнили свои партии. Первую часть сценария обкатали за пару дней. — Через месяц снова будет выступление. — напомнил я ребятам в понедельник. — Почитайте на досуге вторую часть сценария, освежите в памяти. Ираклию в наследство от Борщевского достались его тетради с текстами сценок. Почерк у Кирюхи был чёткий и понятный, Ираклий с энтузиазмом заявил, что уже за одни выходные всё прочёл несколько раз. — Смотри, учёбу не запусти из-за выступлений. — усмехнулся я. — Это не университетская агитбригада и поблажек в учебе за участие в ней никто делать не будет. В понедельник пропустил курсы по вождению, надо было в волейбольной секции, наконец, появиться. Хорошо бы у них хоть одна тренировка по субботам была, а то совсем некогда ходить. Встретили меня там поначалу немного скептически, а зря. Я когда-то играл в волейбол и очень успешно, даже капитаном команды был. Но не объяснять же это, правильно? Упекут мозг лечить в срочном порядке. Так что просто спокойно размялся, а потом начал тренировать подбросы и удары, пытаясь освежить в памяти навыки из прошлой жизни. Тренер, немолодой мужик лет под пятьдесят, высокий и накачанный, явно, в прошлом спортсмен. — Король. — представился он. — Фамилия такая. Забавно. — подумал я сперва. А потом обратил внимание, что все студенты так к нему и обращаются по фамилии. Ну, король, так король. Побегал с ребятами на разминке, начали играть. Подача у меня хорошая. И на приеме не торможу. Быстро влился в команду. Должен признаться, мне понравилось. В конце занятия подошёл к тренеру. — Товарищ Король, как вас, всё-таки, зовут? — чувствуя в теле приятную усталость, спросил я его. — Неонил Апполинарьевич. — ехидно улыбаясь, ответил тот. — У меня мать Апполинария. — на полном серьёзе ответил я. — Зови меня просто Король! — рассмеялся мужик. — Непривычно как-то, но как скажете… — улыбнулся я в ответ. — Что я, собственно, хотел-то… Я учусь и работаю, времени мало. По каким дням тренировки проходят? Может, по субботам можно ходить? — Можно и по субботам. — кивнул тренер и пошёл в сторону тренерской, на двери которой висело расписание с кучей пометок от руки. — Понедельник, вторник, четверг, пятница, суббота. Среда и воскресенье у меня выходные. Мужские группы по будням в 17.00 и в 19.00. В субботу в 11.00. — Отлично. — обрадовался я. — Тогда по субботам точно буду ходить, а по будням пока не уверен. Вам нужно определенный день назвать или можно варьировать? — Лучше, конечно, определенный день выбрать, — кивнул задумчиво Король. — Но если придешь в другой, тоже не беда. Уровень у тебя неплохой, в команду легко заходишь, так что ходи, как сможешь. — А посещаемость как учитывается? Отработки есть? — задал я самый волнующий вопрос. — Отработок нет. Старайся, конечно, ходить. Но за пропуски у нас не гоняют. Главное — в соревнованиях участвуй, и тогда проблем не будет. — Понял-принял к сведению. — кивнул я, внутренне возликовав. — На соревнования обязательно приду. — Приходи. — усмехнулся Король. Нормальный мужик. Удачно я решил на волейбол записаться. Еще в прошлой жизни, общаясь с теми, кто активно в эту игру играет, отметил для себя, насколько среди них мал процент неадекватных людей. Большинство спокойные, прямодушные, без лишних понтов. И тренер этот той же породы. Увидел, что играю я неплохо и с удовольствием, четко условия указал и все. Полная свобода действий в очерченных рамках. Чего я и желал, собственно. Глава 20 Москва. Квартира Ивлевых. Вечером постучался художник с первого этажа. Мы с женой в спальне учебниками обложились и не слышали стука в дверь. Совсем. Хорошо, что Тузик на стук в дверь шум поднял, а то долго бы дед стучался. Надо уже звонок сделать, блин. Всё руки не доходят. Михаил Андреевич, сильно смущаясь, спросил, не разбираюсь ли я в лампах. — Представляешь, ни с того ни с сего перестала работать настольная лампа. — жаловался он. — Вчера работал за столом, светила. Сегодня сел работать, она не включается. — Может перегорела? — предположил я. — Лампу меняли? — Сразу об этом подумал. Поменял. Не работает. — Ну, давайте, посмотрим. — прикрыл я дверь и пошёл за ним по лестнице вниз. Елена Яковлевна работала в своём углу той же комнаты. У неё всё работало, и настольная лампа, и обогреватель типа «Ветерка» под столом на ноги дул. Розетки запитаны. — сделал я вывод. И подошёл к рабочему столу Михаила Андреевича. Настольная лампа включалась в самодельный удлинитель. Первая мысль, которая возникла в мозгу, что провод перебили. — Мебель не двигали вчера-сегодня? — спросил я. — Нет. — тут же ответил мне растерянный дед. — Была бы у вас кошка или собака, подумал бы, перегрызли провод… — размышлял я над возможными вариантами. — Может, мыши? — Не дай бог! — взволнованно воскликнула Елена Яковлевна от своего стола. — Ну, тогда, надо удлинитель прозванивать. — решил я и, не дожидаясь помощи от старого художника, сам начал вытаскивать провод из-под мебели. Отодвинув диван от стены и вытянув провод, добрался до вилки удлинителя, спокойно лежащей на полу. Рядом располагался стол Елены Яковлевны и в ближайшую розетку от вилки удлинителя был воткнут «Ветерок», согревающий ноги художницы. В замешательстве я застыл над этой картиной. Михаил Андреевич подошёл ко мне и замер рядом. Многозначительно переглянулись с ним. — Тройник нужен. — сказал я. — Есть? — Где-то был. — пробормотал старый художник и вышел из комнаты. Елена Яковлевна невозмутимо продолжала работать. Засмотрелся… Она использовала пастельные мелки. Рисовала цветы в вазе. Движения точные, полная сосредоточенность на процессе. Цветы получались прямо как живые, можно было в мельчайших деталях рассмотреть и лепестки, и игру света и тени на них… Причём перед художницей не было никаких открыток, картинок или ваз с цветами. По памяти рисовала… Вернулся дед с тройником. Мне пришлось самому просунуть руку между диваном и столом художницы и переподключить все приборы. Михаил Андреевич попробовал включить лампу на своём столе, она включилась. Ожидаемо, в принципе… Это без электричества лампочки не включаются, а с электричеством — почему бы и нет? — Ой, вы всё починили! — воскликнула Елена Яковлевна. — Какие молодцы. Паш, может, чаю? — радостно улыбаясь, предложила она. — Спасибо большое. — улыбнулся я в ответ. — Как-нибудь в выходной… Учёбы столько навалилось. Пойду заниматься. — Спасибо! — смущенно поблагодарил меня дед, провожая до двери. — Не додумался там посмотреть…