После обеда поехали в горком, там меня допрашивали уже не так предвзято, как вчера в Пушкино. Видимо, обмен информацией между районами налажен. Потом был лакокрасочный завод, хлебозавод. А потом мы попали на фабрику детских игрушек. Какие же очаровательные куклы там выпускали. Просто нет слов. И лица милые, живые, наверняка, вручную раскрашенные. И платьица сложные, многослойные, даже бельё на куклах есть. И тапочки-туфельки съёмные. Стеклянные глазки у кукол моргают. И причёски на каждой. Вроде, всего лишь игрушка, но сразу оценил, сколько в одном изделии деталей, компонентов и все из разных материалов. Это же какое многопрофильное производство должно быть! И сразу подумал про Аришку. Вот кто такую продукцию точно оценит. — Что-то наш лектор в куклы заигрался! — услышал я над ухом насмешливый девичий голос. — Подарить вам куколку? Местная комсорг, сопровождавшая меня по территории фабрики, такая дерзкая оказалась, все подкалывала меня и посмеивалась. Я не обижался — незамужние девчонки так свой интерес демонстрируют к перспективным парням. Приятно, что она меня к таким относит. Несмотря на то, что первым же взглядом, я видел, приметила мое обручальное колечко. — Мне одной куклы мало. — ответил я. — Многодетный, что ли? — удивилась она. — И когда успел? — Это дело нехитрое… — подыграл я. Аришке надо, по-любому, и себе про запас: вдруг, доча родится. Вручили мне торжественно две куклы, упаковали в коробки, всё чин чином. Девки на упаковке поглядывали на меня, еле сдерживая смех. Даже неловко стало. Что такого? Ну, выбрал парень две куклы?.. А что, вы, красотки тут делаете — автоматы, что ли? Выбор у меня разве есть? На обратном пути Яков Васильевич завёл разговор задумчиво о том, сколько у нас под Москвой разных производств. В каждом городе, куда мы приезжали, были заводы и фабрики с неплохим ассортиментом товаров. Работают, стараются. — Куда все эти товары деваются? — спрашивал он. Непростой вопрос. Ругать мне власть и плановую экономику, объясняя суть происходящего, не с руки. Шофер так, судя по всему, неплохой мужик, но никто не мешает ему параллельно стучать в КГБ. И такие непростые вопросы обычно люди, связанные с КГБ, вот так вот невинно и задают, в надежде спровоцировать человека на откровенность. И нет, у меня не шпиономания, я просто знаю, куда попал. Диссидентов комитет предпочитает выявлять на ранних этапах, поэтому миллионы людей и стучат ему старательно по всей стране. Был бы я реально семнадцатилетним пацаном, не знал бы этого. Но я человек общительный, и круг знакомых у меня обширный. И после краха СССР смысла им держать язык за зубами не было уже никакого. Как оказалось, сразу несколько моих коллег по заводам в СССР активно стучали в КГБ. Тогда меня никто не предостерег язык придерживать во время общения с ними. А вот когда СССР развалился, меня уже и просветили. Это хорошо, что я был до мозга костей советский человек, поэтому ничего неудачно для себя им не ляпнул. Василич, задав вопрос, вопросительно поглядывал на меня в зеркальце, ожидая экспертного ответа. — Если честно, я лучше голос поберегу, потому как в двух словах это не объяснить. — напомнил то, что с шофёром уже и обсуждали, что я опасаюсь за свои связки. Тот кивнул. На всякий случай сразу решил спросить уже у него что-нибудь. Помимо моих презентов, у нас сзади ехала ещё коробка с конфетами с кондитерской фабрики и ещё несколько свёртков, не знаю, с чем. — Не смотрел, что на лакокрасочном заводе дали? Надеюсь, не скипидар? — Да, нет. Консервы разные. — ответил он безразлично. — Консервы — это хорошо. — ответил я, и уставился в окно. День был тяжёлый, но голосовые связки выдержали. И встречали меня везде доброжелательно. На кукольной фабрике особо позабавило, как комсорг язвой прикидывалась, но на деле меня откровенно клеила. На что она рассчитывала? Что я кольцо с пальца сниму, и после своих лекций вместо возвращения в Москву поеду к ней знакомиться? Или просто технику свою совершенствует по подкату к парням? Не заметил, как задремал. * * * Бейрут. Засыпая, Фирдаус с радостью и облегчением думал, что Диана пришлась ко двору в доме его родителей. — Шикарная. — только увидев её в аэропорту заявил Амаль. — Поздравляю, брат! — Глаза у неё, для женщины, слишком умные. — усмехнулся отец, с иронией глядя на сына. — Скромная девушка. — одобрительно заметила мать, — но сразу видно, с характером. Мать у него и у самого была с характером, так что, видимо, знала, что говорила. Хотя пока что он этого характера и не заметил особо — все у них было так тихо и спокойно! И матери очень понравилось, когда Фирдаус рассказал ей, что ее французские духи Дине понравились. И то, что она согласилась, что ее будут Диной звать, а не Дианой. Хотя Дианы тоже встречались в Ливане, но имя это все же французское. Имя Дина как-то, с ее точки зрения, этой советской девушке больше подходило. Осталось только сказать Диане, что в этот приезд свадьбы не будет. А ей почему-то так важно, чтобы они поженились по всем правилам: и по советским, и по ливанским. * * * — Приехали. Просыпаемся! — раздалось у меня над ухом. — Во меня разморило. — заторможенно огляделся я. — Спасибо, Василич. — Подарки забирай. — напомнил он мне, кивнув на заднее сиденье. — Опять все? — Все. — Ну, конфеты хоть давай поделим. — обескураженно предложил я. — Иди уже, давай! Я же тебе сказал: в конце возьму. — отказался Сковородка, накладывая мне на коробку с конфетами, которую я так и держал в руках, свертки, коробки, а сверху водрузил сундук-шкатулку. — Вперёд! — хохотнул он вешая мне мой портфель на один палец. — Не споткнись. — Дверь хоть в подъезд открой. — попросил я и потащил свою добычу домой. Дверь в подъезд он мне открыл. Мы попрощались, а на третий этаж мне пришлось тащиться пешком, потому что лифт я вызвать не смог: руки заняты. В следующий раз надо пару авосек с собой взять, чтобы вот так не тащить, в руках. В прошлый раз все было пристойно — свертки поменьше были, не такие габаритные, и почти одинаковые по размеру. Развернувшись спиной, постучал пяткой в дверь и вскоре меня впустила домой ошарашенная моим видом жена. — Ого!.. — только и смогла вымолвить она. — Шкатулку снимай. А то еще свалится, расколется. Жалко будет. Остальное отволок на кухню и пошёл раздеваться. Галия с любопытством начала распаковывать в свете свечи мои трофеи. Снова конфеты, консервы из Венгрии и Болгарии. — Надо начальнику отложить. — сказал я. — Буду выходной, отвезу ему. Галия помогла мне собрать одну коробку для Константина Сергеевича, и мы припрятали ее в высокий узкий шкаф, который мы называли между собой «колонкой». — Где наша влюбленная парочка? — поинтересовался я у жены. — Лёша Свету в театр повёл. — ответила она, накладывая мне сырников, и загадочно улыбнулась. — Ну, хорошо. А то я пацану соседскому обещал зайти к ним, с дедом познакомиться. — А, конечно, сходи. Конфет возьми! — Галия тут же начала сворачивать кулёк из газеты. — А мы сегодня на мебельной фабрике были… — О, прекрасно. Выбрали? — Выбрали и даже купили. Завтра уже привезут. — радостно сообщила жена. — Только сборщики в субботу будут. Анна Аркадьевна с ними сама договаривалась, в цех с нами ходила. В субботу, так в субботу. Я хоть дома буду и проконтролирую. — Денег, главное, хватило? — спросил я. — Хватило. Я и диван там присмотрела. Надо будет купить, как деньги появятся. — Конечно, дорогая, всё купим. Но, сначала, холодильник. Весна скоро. Галия отсыпала мне кулёк конфет, и я пошёл в сорок пятую квартиру в соседний подъезд. Звонка не было. Постучал. Ничего. Ещё постучал. Вместо нужной мне двери открылась соседняя. — Что, не открывают? — зыркнула на меня вчерашняя знакомая Шура. — Сильнее стучи, глухой он. — Кто, Родька? — Какой Родька? Дед глухой. Родька твой, небось, на улице шляется. — Ничего я не глухой. — открылась, наконец, нужная мне дверь. — Ну, чего ты напраслину наговариваешь человеку? — он посмотрел мне прямо в глаза. — В сортир уже нельзя зайти… — Здравствуйте. — улыбнулся я как можно шире. — А я к вам. Протянул ему кулёк с конфетами, и пока он соображал, что со мной делать, проскользнул в квартиру.