– Вы совершенно неправильно оцениваете возможности «Марка»! – недовольным голосом сообщил капитан 2-го ранга Айкен, разработчик и главный конструктор машины. – «Марк» за время между залпами успевает обработать всю информацию о целях. Как для главного калибра, так и для зенитной артиллерии. Темп двадцать пять залпов в минуту, для вспомогательного калибра линкоров и главного калибра ПВО авианосцев, он выдерживает. Позволяет централизованно обеспечивать наведение на цель всех тринадцати башен. – А в случае звездной атаки? – задал вопрос Лехи. – Мы устанавливаем четыре системы управления, по одной в каждом секторе, мертвых зон у них практически нет. Решение о количестве орудий универсального калибра в залпе принимает командир плутонга или старший офицер. Плюс к этому, господин адмирал, электромеханический калькулятор выдерживает поражающие действия ядерного взрыва. Без ущерба для себя. – Вот об этом – не надо, мы не знаем, как поведет себя корабль и его оборудование после применения противником А-бомбы. Плюс, не забывайте, что против Японии они применили N-бомбу. – заметил Винсон. – Судя по всему, ущерб будет огромный, новейший японский «Ямато» вышел из строя полностью. Русские его затопили в Курило-Камчатском желобе. – Меня больше интересует техническая сторона вопроса успеха у русских, – подал, наконец, голос Ватсон. – Что известно об их новой машине? Есть какие-нибудь данные, или опять будем верить слухам? Адмирал Лехи переглянулся с сенатором и начальником разведки ВМС, те согласно кивнули головами. Адмирал снял трубку и сказал: – Дайте еще раз, – сказал он в трубку и положил её. – Мы как раз смотрели фильм, присланный из Москвы и Лондона, но его видели не все из разработчиков «Марка». – Эта машина носит название ASCC, адмирал. «Автоматический калькулятор, управляемый последовательностями», и никак иначе. – Он принят на вооружение, поэтому флот традиционно использует для любого устройства аббревиатуру «Mark», «Mk» и порядковый номер разработки. Вводить новые обозначение для него мы не станем, – обрезал адмирал. Впрочем, спор прервал начавшийся фильм. – Адмирал! Остановки фильма возможны? – Да, не более двух минут, возьмите пульт, мистер Ватсон. Гендиректор запустил пленку назад и остановил на одном из кадров, пытаясь замерить с помощью пальцев руки размер машины. – Мы уже выяснили эти параметры, господин Ватсон. Пускайте дальше, вот ее размеры. Через некоторое время голос подала худенькая темноволосая женщина, страшненькая, как смертный грех, с нашивками младшего лейтенанта ВМС и какими-то легкомысленными кудряшками на висках. – Сэр, пожалуйста, назад, до появления в кадре Сталина, и там включите самую малую скорость кадров. – А сама, поправив очки, подошла почти вплотную к экрану. – Стоп, отсюда, сэр. Она подняла блокнот, на котором что-то стала быстро записывать. – Спасибо, сэр. – Вновь появился звук, женщина, на правой стороне ее мундира виднелась надпись «LT JG Hopper», аккуратно отходила от экрана, продолжая внимательно смотреть на него. – Стоп, чуть назад, и медленно вперед. – Опять зашуршала карандашом, затем замахала руками. – Что, что они пишут, я не понимаю, что они пишут? – Это – кириллица, они пишут по-русски. Они – русские. – Черт побери! Это надо скопировать и перевести! Это их командный код. Господи, а это что? Можно назад и в нормальном темпе? На экране возник рисунок, портреты Ленина и Сталина, нарисованные какими-то значками. Их вывели на принтер, очень широкий принтер, не меньше А1, и подарили портреты Сталину. Младший лейтенант сложила ладони возле рта и зачарованно смотрела на экран, особенно когда показывали просчет массива данных. – О, my God! – повторила она несколько раз. – Все, дальше можно не смотреть, больше машину не покажут, а перевода у нас пока нет, – сказал адмирал Лехи, начальник личного военного штаба президента, без утверждения которого ни флот, ни авиация, ни армия «чихнуть не могли». Не посоветовавшись с этим человеком, президент не подписывал ни одной бумажки, связанной с военными. – Итак, ваше мнение, миссис Хоппер? Это – мистификация? Или реально действующая машина? – Боюсь, что «да», мой адмирал. Это – реально действующая вычислительная машина, с гигантскими возможностями. И она основана на ином принципе действия. Я думаю, что механических устройств у нее нет, в отличие от нашей. Поразило быстродействие машины, ведь русские обсчитывали трехмерный динамический массив данных с очень небольшим шагом, и я догадываюсь, для чего они это сделали. Вы помните, что в ноябре прошлого года они объявили, что вывели на орбиту Земли аппарат, «Спутник». С помощью этой машины они обсчитывают его положение на орбите. – Для чего? – Боюсь, что для того, чтобы вовремя дать ему команду начать спуск с орбиты. Или определить по его положению собственную линию положения, а если «спутников» будет несколько, то получить свое место. В принципе, можно и по одному, зная закон его перемещения. Как по Солнцу, но гораздо быстрее. – Искусственная навигационная звезда? – Думаю, да. Которой не мешают облака и свет, обсервации в любое время. Система наведения или система навигации. В ближайшее время этих «спутников» станет значительно больше. В кинозале находились в основном моряки, которые понимали, что значит для корабля или эскадры иметь свои обсервованные координаты. Поэтому глаза у всех поднялись к потолку, мысленно просчитывая те преимущества, которые можно из этого извлечь. – Но мы же тоже можем воспользоваться этими радиосигналами. – Можем, если будем иметь ключ доступа к ним. Достаточно ввести плавающую поправку к времени сигнала, чтобы противник не смог полностью использовать систему. И потом, мы же не знаем, что они передают со спутника в шумовом режиме. Этот сигнал зашифрован. Но это – двоичный код. Двухтональный сигнал от спутника есть, сама слышала, очень высокочастотный. Но я тогда не понимала, зачем он нужен. Теперь понимаю. Скорее всего, их система будет использовать и доплер-эффект, и импульсный режим, для уточнения линии положения. Не сегодня, но очень скоро, у русских будет глобальная спутниковая радионавигационная система, с точностью выше, чем «Лоран-Си». А это решает все проблемы с навигацией и с выбором места удара их А-бомбами. – Насколько я в курсе, они их более не делают, только «Эйч-бомбы» и «Эн», – заметил сенатор Винсон. – Большого значения это не имеет, господин сенатор. Какая разница, от какой модификации ты умрешь, – мрачно заметил Томас Ватсон. – Скажите, миссис Грэйс, на каком принципе работает эта машина, по-вашему? – Они показали момент пуска машины, кстати, у нас это очень узкое место, запустить наш компьютер достаточно сложно, и, в случае сбоя по питанию, переполнению памяти или отказу выйти из цикла, приходится останавливать ее и запускать вновь, предварительно найдя причину отказа. Иногда простой длится очень долго, особенно если вышел из строя какой-нибудь элемент. В момент запуска промелькнули некоторые цифры, которые я записала. Кто-нибудь знает русский? Мне кажется, что это – обозначения каких-то физических величин. Начальник военно-морской разведки вице-адмирал Теодор Вилкинсон, слегка смущаясь, заметил ей, что флот готовился воевать с японцами, а не с русскими, поэтому специалистов по русскому языку у них недостаточно, но он был на курсах, и попытается ей помочь. Кое-что из кириллицы он помнит. Он вспомнил самое главное: что в отличие от всего мира, в России произносят и пишут Герц, вместо Херц. Грэйс Хоппер, которую по-русски звали бы Гоппер, даже присвистнула, расшифровав знаки 512 кГц и 1024 кБт. – Мне кажется, что тактовая частота равна 512 000 Херц, а объем чего-то там, скорее всего памяти, 1024 килобит. Меня смущает вот этот параметр – здесь указаны мегабиты. Что это такое – я сказать затрудняюсь. И еще: объем информации измеряется в битах и обозначается одной буквой «Би». У них используются две буквы «Би-ти». Какая-то внесистемная единица. Судя по всему – это электронная машина, так как представить себе «что-то», вращающееся с такой скоростью: пятьсот двенадцать тысяч оборотов в секунду, просто не реально. Как ты думаешь, Ховард? – Меня больше интересует другой вопрос: они вводят буквы и цифры в десятеричном виде. И результат получают в них. А мы после вычисления производим пересчет двоичного результата в десятеричный. Как? – Не знаю, Ховард. Похоже, что между нами пара десятков лет разницы в развитии. – Вот это-то и странно! Я никогда не слышал о том, что русские что-то изобрели в области вычислительной техники. Откуда это все? – О создании А-бомбы они тоже не писали, и радиолокаторы массово применили для военных целей именно они, причем сразу использовали длину волны в одну восьмую дюйма. Да еще и плавающую, с плавным изменением, чтобы затруднить постановку помех. Будь у нас магнетрон в 40-м… и резать «Дакоты» бы не пришлось… – поддержал разговор сенатор. – У нас есть возможность сделать что-то подобное? – заинтересованно спросил генеральный директор IBM. Он еще лелеял мечту принять участие в глобальной перестройке всего парка вычислительных машин во всем мире. – Затрудняюсь вам ответить, – безапелляционно заявил Ховард Айкен. Ватсон перевел глаза на сорокалетнюю программистку. – Мне было бы интересно попробовать сделать что-то в этом духе. Хоть одним глазком бы взглянуть на ее внутренности. Все повернулись на директора военно-морской разведки вице-адмирала Вилкинсона. Но тот развел руками. – Попробуем через Германию, кое-какие связи там у нас остались, – за него ответил Ватсон. Еще бы! Он – кавалер ордена заслуг Германского Орла, высшей награды Третьего рейха. – Насколько я понимаю, мэм, вы не будете против небольшого путешествия по Европе? – спросил мистер Ватсон младшего лейтенанта Хоппер. Та отказываться не стала. – Господин адмирал, как вы считаете, создание ACSS достойно выдвижения на Нобелевскую премию в области математики? Русские не смогут не ответить на такой вызов. Играть – так по-крупному. Требуется немного покрутить нашими связями в Стокгольме. Предлагаю раскрыть некоторые секреты, использованные для создания калькулятора, все равно он уже морально устарел. Крупная рыба требует качественной наживки. – Мы подумаем над этим вопросом. – А я, с вашего разрешения, адмирал, направлю небольшую экспедицию в Европу и в СССР, с целью проведения серии семинаров и слушаний по вопросам программирования. Возглавит ее вице-президент нашей компании. Наша компания выделит для этого средства и обеспечит их хорошей связью и транспортом. Требуются визы для ее участников, то есть содействие Госдепартамента и, возможно, наших «кузенов». Мистер Вилкинсон! Ваше содействие тоже необходимо. Сроки и состав согласуем с вами на днях. Надеюсь, что у вас достаточно возможностей для скорейшего обеспечения прикрытия этой операции. Заодно возобновим работу германского отделения нашей компании, так как по-другому к проблеме не подойти. Томас Ватсон почуял прибыль и уже не мог остановиться. Русское «ноу-хау» должно работать на компанию. Для этого он был готов заключить договор не только с русскими, но и с самим дьяволом. Вице-президентом компании работал его сын, Томас Ватсон-младший, недавно вернувшийся со службы в авиации. Он и возглавит экспедицию. В случае успеха контрольный пакет IBM может перейти в руки семейства. «Париж стоит обедни!» В конце мая 1944-го мне наконец удалось выкроить время, чтобы посетить четыре европейских столицы: Рим, Париж, Берлин и Лондон. Наиболее тепло и радушно принимали в Риме. Там уже прошли выборы и конституционный референдум. Пальмиро Тольятти занял пост премьер-министра Республики Италии. Короля Виктора Эммануила обвиняли в том, что с его помощью фашисты захватили власть в Италии в 22-м году. И он отрекся от престола в пользу своего сына Умберто. Но на референдуме было решено отказаться от института монархии в пользу трехпартийной системы: социалистическая и коммунистическая партии, объединенные в народно-демократический фронт, и христианские демократы. Влияние церкви было очень велико, особенно на юге, поэтому они сумели пройти в парламент и имели около 15 % мест в двух палатах. Итальянцы искренне радуются происходящим процессам, но ситуация на юге очень серьезная. По нашим сведениям, Сицилия и Сардиния ведут тайные переговоры с Соединенными Штатами и Великобританией с целью отделиться от континентальной Италии. Хотят это сделать сразу, как будут выведены советские войска с островов. Англичане действуют через Ватикан, сами отсвечивать побаиваются. Я здесь с экономической программой, строительство большого флота требовало подключить к работе несколько известных итальянских фирм, с которыми сложились отношения еще до войны. Кроме того, требовалось вывезти из Швейцарии заказанные тоже до войны турбины для строящихся в Николаеве авианосцев и тяжелых крейсеров. Провел несколько довольно успешных переговоров, в основном по морской тематике. Программа «Большого флота» требовала кооперации с ведущими кораблестроительными фирмами мира. Само собой, что Соединенные Штаты отпадали сами собой, оставались Франция и Италия, под вопросом Великобритания. И главная кузница нашего флота – Швейцария. Хуже всего с ней: она требовала оплату только золотом, не признавая рубль законным средством платежа, они, видите ли, не уверены в наличии у нас такого запаса золота. А нам не выгодно было ронять его стоимость, поэтому об открытии новых месторождений мы помалкивали. И о том, что вернули из Японии ту часть царского золота, которая была украдена японскими оккупантами и белогвардейцами. Швейцария неплохо «приподнялась» на поставках оружия, как напрямую, так и за счет патентов на орудия «Эрликон», основной пушки для зенитной артиллерии и авиации всех воюющих стран, кроме СССР. Переговоры были сложными, поэтому пришлось их прервать и сказать, что обойдемся без них. Желающих получить эти контракты в мире хоть отбавляй. Для нас это приводило к тому, что пришлось бы переделывать несколько уже готовых проектов кораблей. Турбины и реверс-редукторы для них плюс обновление оборудования на ЛМЗ мы планировали произвести за счет поставок отсюда. Лишь через полмесяца швейцарцы согласились на смешанную оплату, затем на оплату за рубли, но это было уже без меня. Честно говоря, мне не нравилась идея, заложенная в программу «Большой флот», но убедить руководство пока не получалось. «Большой СССР» должен иметь большой флот и точка. Вот и приходилось ужом крутиться. Тем не менее, несмотря на срыв переговоров со швейцарцами, турбины «Советского Союза» отправились в Ленинград. Он станет первым в мире линкором с двумя ядерными реакторами на борту. А вот по поводу его вооружения… Вернемся, будем разговаривать с адмиралами. Пока что достаточно того, что швейцарское отделение «Браун Бовери Ко» полностью выполнило поставки главных турбозубчатых установок для всех четырех заложенных кораблей. Три из них были поставлены до войны и уже стоят на кораблях. Не хватало только установок для «Советской России». Сразу после окончания войны корабелы вытрясли все валы, заказанные в Германии и Голландии, которые «зависли» было из-за нее. Существовал приказ Гитлера: не отправлять ничего, связанного со строительством флота. Включая проданный нам тяжелый крейсер «Лютцов», мы его две башни сами забрали из Бремена. Самым примечательным в этом корабле была паросиловая установка с принудительной циркуляцией пара под давлением 60 атмосфер. Немцы строили все свои корабли с очень хорошими пароперегревателями. Эти в два раза перекрывали этот показатель по сравнению с Роял Флитом. К тому же при этом требовалось меньше котлов. На «Лютцове»-«Таллине» их было всего девять. Получилось очень компактное котельное отделение. Следующими, за Римом и Миланом, городами стали Женева и Париж. О результатах женевских переговоров я уже написал, а вот во Франции удалось начать переговоры с Institut national de la propriété industrielle, патентным бюро Франции. То, ради чего, собственно, ехал. Сложностей там хватало! Собственно, чего еще можно было ожидать: далеко не все во Франции двумя руками поддерживают Четвертую республику. В качестве руководителей в бюро сидели люди, которым переделка чего-либо была против шерсти. Плюс, не будем забывать о том, что в свое время многие «состоятельные кроты» во Франции вложились в одну из первых «пирамид». Они купили облигации Российского займа под строительство КВЖД. Россия эти облигации не выпускала, займ предоставляло французское правительство и Банк де Франс. Его председатель мсье Georges Pallain придумал, как сократить немного расходы, и запустил рекламную кампанию в газетах и по радио, пообещав неплохие проценты. Таким способом французы достаточно успешно пользовались и ранее: два великих канала построили: Суэцкий и Панамский. Дорогу сделали быстро, долги начали возвращать, а тут война, Первая мировая. Царь-батюшка, «страстотерпец», по новому стилю, еще выпустил облигаций, теперь под военный займ, на перевооружение русской армии, затем белые тоже попросили, дескать, свергнем проклятых большевиков – вернем, с процентами. И давали! Во Франции существовала «толстая прослойка» рантье, людей, живущих на проценты с капитала. В общем, разговор с директором института свелся к требованиям признать царские долги. В этом случае обещал признать патенты СССР. Одного он не учел: товарищ Торез еще в Москве обещал забыть об этих долгах в обмен на освобождение страны. Так что на следующий день мы разговаривали уже с другим директором государственного национального института промышленной собственности, только что назначенным указом премьер-министра страны. Сразу он не стал отказывать, обещал в течение месяца провести это решение через ученый совет института. В течение всего визита мне постоянно напоминали, в связи с объявленным будущим посещением Лондона, что Великобритания так и не расплатилась за утопленные французские линкоры, крейсера и эсминцы в ходе операции «катапульта». Плюс судостроительные компании Франции желали принять участие в строительстве «большого флота» СССР. Особенно напирали на то, что у них «уже готовы» башни с тремя 406-мм орудиями для новых линкоров типа «Советский Союз». Вы только деньги дайте, и все будет. Ага, как с вертолетоносцами. Но я ответил, что в ближайшее время делегация Военно-Морского флота СССР посетит их полигоны и рассмотрит вопрос более внимательно, чем я. Честно говоря, было бы интересно сравнить нашу и французскую разработку 406-мм орудия. Пока эти стволы у нас имеют малую живучесть. На испытаниях они показали всего 150 гарантированных выстрелов, это вдвое меньше, чем у аналогичного американского «Марк-7», но при бо́льшей дальности стрельбы. К тому же я знаю, как повысить живучесть ствола, для этого у нас уже все есть, требуется только добавить это в картузы и на снаряд надеть еще один поясок. Не страшно, доведем до ума. Но в тот же день я дал телеграмму из посольства, чтобы Кузнецов подсуетился и поскорее прислал своих людей, пока существует предложение. Затягивать с этим не стоит. Заодно неплохо было бы и все устройство трехорудийной башни посмотреть, вдруг чего интересное обнаружим? А у французов был проект четырехорудийной башни… Сам я, естественно, в эти дебри не полез, зачем показывать лишний раз, что я в этих вопросах немного разбираюсь. По ходу выяснилось, что Париж отказался от планов проведения Всемирной выставки, из-за пошатнувшегося финансового положения. Денег у Четвертой республики просто не было. Как только я узнал об этом, так понял, что напрасно приехал сюда. Просто теряю время на расшаркивания и обеды. Они потрясающе долго обедают! Обеденный перерыв длится полтора часа. А уж вечерняя трапеза – так просто бесконечно. Надо отдать должное – французская кухня – это целый мир. Но «я не Жан Жак, и не Руссо, и не играю я в серсо». У меня дел дома море. Берлин я решил оставить на закуску, и через трое суток вылетел в Лондон, с неофициальным рабочим визитом. Это когда без почетного караула и прочих атрибутов официального. Встречали меня, правда, и представители Форин-офиса, и сам премьер Эттли, и наш посол Майский. Британия в эти годы в общем и целом выступала с нами совместно против Соединенных Штатов и их претензий, тем более что максимально это затрагивало именно ее интересы. Штаты добивались открытия для них рынков в британских доминионах, как это было записано в Атлантической хартии, денонсированной Георгом в начале войны с Японией. На этих условиях они согласились предоставить ленд-лиз. Но общая сумма вооружений и снабжения по этой линии была не слишком велика, поэтому у Великобритании пока хватало средств постепенно гасить задолженность перед США. В 1942 году они вернули старые эсминцы, переданные Америкой для ведения противолодочных операций по снятию морской блокады Германии в начале войны, оплатив безвозвратно потерянные в ходе боев. На этом основании были прерваны договора аренды береговых баз, находившихся в совместном использовании, кроме Фрипорта на Багамских островах, где американцы успели построить большое нефтехранилище. В первый же день первый лорд Адмиралтейства Паунд задал мне вопрос об аренде тральщиков с неконтактными тралами. Дело в том, что еще перед войной мы разместили у себя строительство морских тральщиков 59-го проекта, который, сразу после окончания войны, был срочным порядком переделан для работы с неконтактными тралами немецкой разработки. Для экономии топлива, вместо паротурбинной установки, установили немецкие дизели МВ501, 502, 511, и 512, снимаемые с немецких торпедных катеров, которых у нас насчитывалось более 150 штук, плюс на немецких береговых базах находилось большое количество этих моторов. По мощности они были равны половине ТК-1, турбине, которая стояла на 59-м проекте. Почти все построенные тральщики были переделаны еще в 42-м году. С их помощью минная опасность в Балтийском море, в Финском заливе и в Датских проливах в течение одной навигации была сведена к минимуму. Немецкие субмарины могли нести до 62 мин, каждая, и выставляли их вокруг английского острова густо. Мало того, немцы передали японцам патенты на некоторые типы донных мин, поэтому англичанам приходилось тралить и там. Да в Средиземном море и итальянцы, и немцы набросали их достаточно много. Собственных сил Роял Флиту не слишком хватало. – Но у нас остается вопрос об интернированных кораблях Германии и Италии, которые по традиции и по Акту капитуляции принадлежат нам, но до сих пор находятся у вас. – Команды отказываются сдаваться «русским». – Насколько я в курсе, экипажи давным-давно с них сняты. Мы же не говорим о корпусе Роммеля, с которым мы военных действий не вели, и речь не идет о том тоннаже, который обеспечивал немцев в Средиземном море. Это – ваш законный приз. Речь идет о тех кораблях океанской эскадры, которые ушли к вам из портов Франции, Германии, Дании, Нидерландов и Норвегии после подписания Акта. Вот полный список, предоставленный нам адмиралом Редером. С их экипажами вы можете поступать, как вам будет угодно. Нам они не нужны. – Сколько тральщиков вы можете выделить в аренду? – Четыре дивизиона, 38 вымпелов, плюс четыре транспорта обеспечения. Все оборудованы для работы с неконтактными и контактными тралами. Время постройки 1939–1943 годы. Четыре первых, Т-250 – 254, имеют паротурбинные двигатели, у них ограничение по дальности: 2000 миль, остальные имеют дизельные двигатели и 5500 миль дальности плавания 14-узловым ходом. – Это нам подходит. Я в курсе, что вы практически закончили разминирование на Балтике. Мы же продолжаем нести потери, как вокруг Метрополии, так и в других районах. Из-за этого ставки фрахта очень высокие, военные, и мы до сих пор не можем отменить карточную систему распределения продовольствия на острове. Хотя в остальных частях империи мы это не вводили. И это сильно беспокоит население. – Вопрос полностью и целиком зависит от вашего решения по тому вопросу, который я задал. Кстати, большинство немецких кораблей уйдет на наш Тихоокеанский флот, где у нас пока нет возможности быстро его пополнить. Доставшиеся нам там корабли японского флота по бо́льшей части весьма устаревшие и сильно отличаются от наших кораблей по устройству и оборудованию. Я думаю, что вы в курсе, мы беседовали об этом с адмиралом Фрезером. – Да-да, я припоминаю. А что вы собираетесь делать с двумя новыми линкорами типа «Ямато»? – С одним. Пока не знаем. Этот вопрос не рассматривался. У нас нет возможности эксплуатировать корабли таких размеров без масштабных вложений и строительства инфраструктуры для их обслуживания. Использовать имеющуюся в Японии базу нежелательно, так как пока к этому нет никаких предпосылок. Вопрос о них будет решаться позднее. Особой надобности в таких кораблях мы не имеем. Пока «Мусаси» стоит во Владивостоке, на будущий год планируем его перегнать в Молотовск. Либо под разделку, либо для модернизации. – А «Синано»?