В низине, где отсутствовал ветер, царило зловоние. На поляне, у опушки, тоже лежали тела, убитых пока не собирали, хотя похоронная команда уже прибыла и теперь готовилась к работе - как заведено, с вдумчивого перекура. Вадима Мостового силой оттаскивали от того, что осталось от операционной. Бравый разведчик смахивал слёзы, дрожал подбородок, он вырывался, чтобы ещё раз убедиться, может ошибка и это другой человек. - Мужики, помогите его оттащить, - упрашивал Герасимов: - Вадька, прекращай!.. Это война… Ничего не сделаешь… Не будь бабой. Все отворачивались, прятали глаза. Мостовой уселся в грязь, опустил голову, потом сглотнул с усилием, словно проглотил куриное яйцо, засеменил в кусты, где его стало безжалостно рвать. - Вот и сходил парень на свидание… - сокрушённо вздохнул Шлыков. – Эх, война, подлюка!.. Во что живых людей превращает. Ладно мы, мужики - нам сам Бог велел… А девчонкам-то за что?.. Им жить надо, детей рожать, за нас бестолковых боятся… Ладно, хоть не родственница, не успели ещё друг к другу прикипеть. Товарищ лейтенант, что мы тут шатаемся, душу травим? Пойдёмте скорее… Пускай похоронщики работают. Последующие два дня на всём протяжении Ельнинского выступал велись позиционные бои. Противник наращивал силы, внутри плацдарма. Армейская разведка докладывала: отмечены движения воинских эшелонов; бронетанковых колонн; резервный и западный фронты тоже подтягивали войска; разгружались эшелоны на запасных путях. Линия фронта на рубеже Лежняки - Дубровка вызывала у командования вопросы, в виду растянутости и небольшого количества войск. После совещания в штабе резервного фронта было принято решение: отвести войска на восемь километров к югу, где имелся пустующий укрепрайон. Никто не роптал, но солдаты втихую недоумевали - зачем положили столько жизней, чтобы удержать рубеж, отогнали врага на север, а теперь отходим без видимых причин. Причины очевидно были, но простым солдатам о планах высшего командования не докладывали. Войска оттягивались, сокращались коммуникации. Оставшиеся в заслоне формирования, вели арьергардные бои с наседающим противником. К сентябрю линия фронта стала неподвижной - сапёры вкопали мины; оплели передний край колючей проволокой; по ночам ничейная полоса озарялась световыми ракетами, на отдельных участках она составляла в глубину не больше километра, на других тянулась на несколько вёрст. Пополнение к разведчикам не поступало и не предвиделось. «Побойся Бога, лейтенант, - с укором заявил Муромцев в ответ на прозрачный намёк. - На пехоту глянь, у них в ротах по тридцать бойцов и ничего, справляются». Каждый вызов в штаб сопровождался чуть ли не коллективным молебном - только бы не разведка боем. В таких мероприятиях было мало пользы, но людей укладывали штабелями. Огневые точки, разумеется, выявляли, но уже на завтра противник перемещал их на другие участки и идущим в атаку ротам оставалось только удивляться. На вторые сутки Шубина снова вызвали в штаб. Красноармеец Смоленцев украдкой перекрестил командира, тот сделал вид, что не заметил. В блиндаже командира полка находились трое: полковник Рехтин; начштаба Лисовский и незнакомый полноватый полковник с густыми бровями и тяжёлым взглядом. Сердце беспокойный ёкнуло, но, судя по петлицам, службу полковник проходил где угодно, только не в комиссариате внутренних дел. Глеб отдал честь застыл на пороге. Майор Лисовский отступил в тень, сделался незаметным. Рехтин сочувственно поглядывал на лейтенанта - значит назревали неприятности, плохо красноармеец Смоленцев его перекрестил. - Вот это и есть наш лейтенант Шубин… - скромно поведал комполка. - Зарекомендовал себя как исполнительный, дисциплинированный и добросовестный командир. Полковник разглядывал его исподлобья, потом немного поколебавшись протянул руку: - Полковник Гуртовой - начальник разведотдела 303-ей стрелковой дивизии. Шубин пожал протянутую ему руку. Это не было похоже на предстоящую разведку боем, но, чёрт его побери, если он понимал, на что это похоже. Полковник покосился на Рехтина, как бы спрашивая: «Есть ли гарантия, что с этим парнем мы не попадём впросак?». Рехтин деликатно промолчал - гарантий не было, только шансы – где-то больше; где-то меньше. Любой военный знал, что на войне правит бал, его величество, случай. - У лейтенанта Шубина прекрасный послужной список… - начал комполка. Главный дивизиона разведчик раздражённо отмахнулся: - Знаю, Макар Семёнович, ты уже рассказывал на какие подвиги горазд твой лейтенант. Послужной список у него видите ли… Война всего два месяца идёт - о каких послужных списках мы вообще говорим? Этот тип Глебу не нравился, но он вроде и не девушка, чтобы нравится. - Ладно… - вздохнул Гуртовой. - Выбор у нас не богат. Карту умеешь читать, лейтенант? - Странный вопрос, товарищ полковник… Гуртовой прищурился, но решил не накалять обстановку, жестом предложил приблизиться к столу: - Ты в курсе, что происходило в последние дни. Дважды мы теснили неприятеля и отходили обратно. Линия фронта менялась, сейчас она проходит вот здесь… - карандаш обрисовал волнистую линию. - На старые позиции мы не вернулись, потеряли обширные территории, где, по счастью, отсутствуют значимые населённые пункты и объекты коммуникации. Вот здесь, на северо-востоке, между лесными массивами, деревня Баталово, не имеющая для нас никакого принципиального значения. До войны там работал колхоз «Заря коммунизма», имелась собственная машино-тракторная станция. Деревня разбросана между перелесками, в ней порядка восьми-десяти дворов… Хочешь что-то сказать, лейтенант? - Это не наша зона ответственности, товарищ полковник. На том участке 847-ой полк товарища Шабалина, у которого, в ходе известных событий, погиб весь взвод полковой разведки. Поморщился Гуртовой: - Не было людей, а надо было взять ключевую высоту. Вот тамошними разведчиками и усилили остатки стрелковой роты. Высоту они, конечно, взяли… Слышал о таком понятии - пиррова победа? Ладно, к чёрту о грустном… У товарища Шабалина нет людей, по крайней мере тех, кто смог бы выполнить приказ. Вам нужно уйти вправо, за ничейные территории, там хватает естественных препятствий, вроде оврагов, балок и тому подобного - данный участок огибали даже мотоциклисты. Сама деревня Баталово вам не нужна. Интересующий нас объект расположен на южной околице, недалеко от леса. Это старое колхозное овощехранилище… «Овощегноилище», - подумал Шубин. - …Подойдя к деревне, вы его непременно обнаружите, ориентир - стальные ворота, колхозная надпись, в общем найдёте. Добраться до Баталово не сложно: вот здесь пролегает лесная дорога, на которой, кстати была уничтожена колонна нашей артиллерии, за что полковник Шабалин ещё не понёс ответственность, но думаю понесёт. До деревни доберётесь легко, немцев в населенном пункте возможно и нет, поскольку она находится в стороне от интересующих противника коммуникации. Нам известно, что Баталово обошёл с востока танково-гренадерский батальон вермахта и даже не выслал в деревню разведку. С первой частью задания справитесь легко. До недавнего времени под Баталово стояла наша часть - инженерно-сапёрный батальон и рота боевого обеспечения. Колхозное овощехранилище переоборудовали под склад боеприпасов, благо оно просторное и имеет несколько подземных ярусов. На нормы, для возведения подобных объектов, откровенно закрыли глаза, приспособили то, что соответствовало - по крайней мере, объект расположен в стороне от жилых домов. Считалось, что это временный склад для обеспечения боевых нужд нашей дивизии. Тогда не знали, что немцы пойдут на прорыв и этот участок окажется у них в тылу. Арсенал функционировал полтора месяца, секретность обеспечивалась, туда не проник ни один диверсант. Склад пришлось бросить, немцы взяли соседнее село Раздельное, образовалась угроза окружения… Шубин уже всё понял, но помалкивал. - Виновные наказаны, - помедлив сообщил начальник дивизионной разведки. - Но что случилось, то случилось. Отберите толковых людей, лейтенант. Вам необходимо проникнуть в указанный квадрат и уничтожить склад боеприпасов. Вопросы? - Я допускаю, товарищ полковник, что арсенал, при подходе немцев, не успели эвакуировать, это объясняется той же внезапностью прорыва. Но почему его не ликвидировали? Требуется много времени, чтобы устроить подрыв? - Я уже сказал, что виновные наказаны! - полковник повысил голос. - А те, кто избежал заслуженной участи - будут наказаны в самое ближайшее время. Вы просто исправляете чужие ошибки. Ваше дело маленькое. Людей подберёте самостоятельно, большой толпы не нужно - человек семь-восемь. Пойдёте с рацией, будете докладывать по мере выполнения задания. Брать с собой взрывчатку не рекомендую. На складе найдёте динамит, взрыватели и провода для подрыва. Ещё вопросы? Командир полка деликатно помалкивал, не вмешиваюсь в беседу - в данном вопросе, свалившимся как снег на голову, он право голоса не имел. - Что на складе, товарищ полковник? Поймите правильно, мы должны это знать. - Как обычно, лейтенант, - делать недовольное лицо собеседнику удавалось лучше всего. – Патроны, гранаты, противопехотные и противотанковые мины, артиллерийские боеприпасы, взрывчатка. Доступ в хранилище беспрепятственный. Вам незачем спускаться до нижнего уровня. Подорвёте то, что расположено наверху, будет детонация. Это ясно? - Так точно, товарищ полковник! Мы рассчитываем, что немцев деревне нет, а если всё же есть - стоит им обнаружить объект и вокруг него немедленно выставят оцепление. Как нам поступать в этом случае? - Не знаю лейтенант… - полковник сверлил его глазами как буром. - Ты специалист в этих делах - не я. Приказ ты получил и должен его выполнить! Вернёшься ни с чем - пойдёшь под трибунал. Думай, принимай решение. Погибнет вся группа - всё равно ответите, но уже не вы, а ваше непосредственное руководство… - Гуртовой выразительно покосился на комполка. Рехтин не поменялся в лице, только скулы напряглись. Начштаба Лисовский погрузился в глубокую задумчивость. - Задача снимается лишь в одном случае - немцы распотрошили склад и всё вывезли, но в этом я сильно сомневаюсь. Глеб решился: - Разрешите откровенно, товарищ полковник! - Ну рискни, лейтенант… - В чём значение данного объекта?.. Почему такая категоричность?.. Это всего лишь один из складов, которых немцы захватили уже предостаточно. Они не испытывают недостатка в собственных боекомплектах трофейной артиллерии у них немного, чтобы использовать наши снаряды, тоже касается патронов. Гранат, противотанковых и противопехотных мины - да, но настолько ли это важно? Наши войска готовятся перейти в наступление и, при благоприятном развитии событий, данное хранилище снова вернётся к нам. Мы готовы выполнить задание при любом раскладе, но… осведомлен - значит вооружен. Вопреки ожиданиям, Гуртовой не взорвался, он придирчиво разглядывал вытянувшегося по струнке лейтенанта: - Въедливый ты, Шубин… Не знаю хорошо это или плохо… Ну ладно, ты должен знать на что идёшь… Слышал о гвардейских миномётах БМ-13? - Конечно, товарищ полковник. Даже видел их в действии. Потрясающее оружие мощной силы, их ещё прозвали Катюшами. - Да, ласковое прозвище… Эта штука называется реактивная артиллерия. Рельсовые направляющие устройство для наведения, запуска. И всё это монтируется на шоссе четырёхтонного «ЗИС-6». Оружие новое - только в июне поступило в войска и уже зарекомендовало себя с самой лучшей стороны. Один залп реактивными снарядами накрывает приличный участок местности, на нём не остаётся ничего живого. Повышенная огневая мощь, массированость, внезапность. Установки используются по дивизионам и незаменимы в обороне. Командованию дивизий и корпусов это артиллерия не подчиняется, она находится в ведение Верховного Главнокомандования. На одной установке шестнадцать реактивных снарядов, которые выпускаются попеременно. Разработка секретная, немцы в лепёшку разобьются, чтобы заполучить хоть одну такую установку. Поэтому дивизионы тщательно охраняются и работают из глубокого тыла, при этом постоянно меняют места дислокации. Допущена преступная халатность - на складе под Баталово, осталось партия реактивных снарядов М-13, партия небольшая, но дело не в количестве… Представь, если эта штука хотя бы в единственном экземпляре попадет к немецким инженерам… Мы этого не можем позволить, подобных казусов ещё не случалось. Артиллерийские снаряды попадая к месту доставки, бывают и не взрываются, со снарядами М-13 такого не происходит. Вся документация засекречена, но представь, если немцы разберут по деталям ракету… Всех тайн может не постигнут, но кое-что на ус себе намотают, согласись? - Согласен, товарищ полковник. Сколько снарядов в арсенале? - Это неважно… Достаточно, чтобы сделать два-три залпа. - Какие они, эти снаряды? - Не ошибёшься… Это сварные цилиндры, удлиненной формы, длина около полутора метров, диаметр тринадцать сантиметров, вес чуть больше сорока килограммов - с другими не спутаешь. Цилиндр разделён на три отсека: боевая часть; камера сгорания с топливом и реактивное сопло. У каждого снаряда хвостовик с оперением, масса взрывчатого вещества в боевой части почти пять килограмм, как у шести противотанковых гранат. Будьте осторожны, рванёт - мало не покажется. Снаряды М-13 хранятся в нижней части подвального помещения, под всем прочим добром. Имеются механические подъемники типа лифта. В хранилище с улицы ведет пандус, далее лестницы, подъёмные устройства и так далее… Сооружали на скорую руку, но эти сведения тебе, надеюсь, не пригодятся. Кирпичная часть хранилища возвышается над землёй. Повторяю - достаточно подорвать то, что находится сверху. Выполняй, лейтенант! Выступать лучше в тёмное время суток - немцы по ночам предпочитают спать. - Товарищ полковник, - Шубин сглотнул. - Это будет серьёзный взрыв… В деревне, наверняка, остались люди, они могут пострадать. Полковник посмотрел с не пониманием: «О чём это он?.. Разве можно сравнивать несравнимые вещи? Впрочем, если учесть, что колхозное хранилище расположено на отшибе…». - Всё, лейтенант… Иди!.. - отмахнулся Гуртовой. - Готовь людей! От общения с начальником дивизионной разведки остался неприятный осадок. Про чью интересно преступную халатность говорил товарищ полковник, слишком уж раздражался, когда о ней заходила речь. Взвод построился на краю леса, красноармейцы угрюмо смотрели как по просёлочной дороге полуторка тащит полевую кухню с жестяной трубой - солдатский рацион разнообразием не отличался, но, в принципе, народ не голодал, все понимали, что отправлять голодного бойца в атаку - верх безумства. Шубин ходил вдоль строя, всматривался в лица, пока помалкивал, задание предстояло деликатное, не для общего обсуждения. - Новый приказ, товарищ лейтенант? - не выдержав молчания спросил сержант Завьялов. - В разведку боем не пойдём, можете расслабиться. От красноармейцев Бурмина исходила тоскливая аура, с ним было что-то не так. Боец каменел, не шевелился, смотрел в одну точку, подбородок, поросший серой щетиной, непроизвольно подёргивался. Шубин невольно замедлил шаг, Бурмин никого не замечал, взгляд, наполненный скорбью, был устремлён в пространство, он даже не покосился на командира, слезинка заблестела в неподвижных глазах. - Что случилось? - нахмурился Глеб. Бурмин не отвечал, казалось он даже не слышит. - Хреново все у парня, товарищ лейтенант, - смущенно пробормотал стоящий рядом Герасимов. - Уж отнеситесь к нему снисходительно, что ли… Десять минут назад письмо получил от сестры из Киева - родители погибли. Черно поле жили, это в Киевской области, туда немцы пришли, власти гражданское население эвакуировали, колонна под бомбежку попала, почти никто не выжил, а вместе с родителями еще брат Бурмина был - инвалид по зрению, с ним дочка маленькая - всех накрыло. Слезы текли по неподвижному лицу солдата, оно превращалось в камень. Шеренга удручённо молчала, сердце Шубина сжалось - каждое чужое горе на этой войне воспринималось как свое и уходило в копилку, которая начинала распухать. - Держись… - пробормотал Глеб - что ещё скажешь. Он двинулся дальше вдоль строя, остановился рядом с Мостовым, тот был спокоен, только в глазах, когда-то шустрых и игривых стояла печаль. - Ты здоров? - тихо спросил Глеб. - Так точно, товарищ лейтенант! -голос красноармейца не дрогнул. - Не сомневайтесь, я правда в норме. - Ладно, вижу… Ну хорошо, товарищи красноармейцы… - Глеб обвёл глазами строй: - Мне нужно семеро добровольцев для выполнения приказа начальника дивизионной разведки полковника Гуртового. Он называл фамилии, красноармейцы выходили из строя. Шлыков, Мостовой, Герасимов - с этими людьми он уже сработался, знал на что они способны. Немного помедлил, продолжал. Вышел, блеснув скорострельной улыбкой, Максим Друбич – жилистый, немалого роста, до войны учился сельскохозяйственном институте на Ставрополье, а до этого был комбайнёром, отслужил срочную службу у неспокойных сопок Маньчжурии. Вышел сдержанный, степенный Никита Брянцев - из Пскова, бывший артиллерист, единственный выживший из всей батареи на безымянной высоте под Смоленском, принявший бой против тридцати танков, в этом бою не получил ни царапины - до последнего стрелял из орудия, схлопотал контузию и был захвачен в тыл проезжавший мимо полуторкой. Вышел коля Савенко - в принципе, кудрявый, но сегодня стриженный под ноль, простоватый, но смекалистый, откуда-то из уральской глубинки. Шагнул замкнутый, себя на уме, Владимир Глинский - парень из Подмосковья, ранее работавший на заводе точного машиностроения, Шубин зауважал его после последнего боя, когда тот выхватил пулемёт из рук погибшего Вожакова и продолжал вести огонь, отгоняя фрицев.