Примерно с полчаса работы, и весь чистый металл был выбран. Какая-то часть еще оставалась на дне вместе с осевшим мусором. Его выгребли, вскрыв каменную дверцу. Все. Печь готова к следующей загрузке. Но Романов только покачал головой, мол, погодим. В его планы не входило повторное использование этой временной печи, пусть и выполненной со всем тщанием. Он хотел убедиться в том, что его новый металлург в принципе может варить чугун и обращаться с ним. После этого все будет разрушено, превращено в мусор и выброшено в море. Чтобы не оставлять за собой грязь. Для своих опытов он арендовал небольшое подворье за высокими городскими стенами Китиона. Древний город с обширной гаванью, каковой позавидуют и порты Царьграда, служил не только торговым центром, но и базой ромейского флота. Правда, сейчас тут не больше десятка кораблей, которые не в состоянии оказать сколь-нибудь существенное влияние на обстановку. Впрочем, их состав увеличился ровно на двадцать одну галеру арабской постройки. Или это случится, как только Романов получит соответствующее вознаграждение. Если же нет, то он продаст их багдадскому халифу. Тому ведь дешевле выкупить готовые корабли, чем построить новые. И уж тем более после того, как лишился двух своих важнейших верфей в Акко и Тире. Вообще-то чисто технически он их сохранил, так как мастера остались целыми и невредимыми. А кадры, как известно, решают все. Но материальные потери колоссальны. Когда еще удастся завезти все потребное для возобновления строительства кораблей. А ведь еще и восстановление городов, по которым прошлись страшные пожары. Плюс к уничтоженным и захваченным кораблям Михаилу удалось нарушить движение по отлаженным торговым путям. Что нанесло серьезный урон казне халифата. Всего лишь за месяц он сумел сделать то, что никак не выходило у ромеев при наличии более существенных сил и ресурсов. А ведь помимо всего этого в плену у Романова находится более трех тысяч арабских моряков. А это опять же те самые кадры. И полсотни состоятельных пленников. И за тех и за других он намеревался получить богатый выкуп. О рядовых позаботится халиф, о купцах и офицерах их родственники. И в последнем случае сумма должна быть существенно выше… – Ну что, давай смотреть, что у нас получилось, – потирая руки, произнес Михаил. Хуоджин только снисходительно улыбнулся, наблюдая такое нетерпение. Поначалу-то был словно напуганный мышонок. Но за прошедшие недели пообвыкся, понял, что не простой невольник, а находится на особом положении. Вот и расправил плечи. Но Романову на это накласть с прибором. Забитый раб ему без надобности, чего не сказать о мастере, знающем свое дело. Вооружившись молотками, они начали безжалостно разрушать песчаные формы, являя свету горячий металл, превратившийся в различную утварь. Всего они отлили по пять больших сковородок, форм для выпеки хлеба, казаны, чугунки, кастрюли, гриль. Объем металла для этого потребовался небольшой. Но ведь тут главное – попробовать. И получившийся результат Михаила радовал. Форма посуды для Хуоджина была явно непривычной. Но китаец справился на отлично. Такая утварь, если ее банально не разбить, может служить веками. По роду своей деятельности Михаил сталкивался с домами, в которых канализация была устроена более ста лет назад. И при этом в трубах имелась разве только грязь и незначительная ржавчина. Они ее даже не меняли. Так что долговечность у чугуна поистине феноменальная. Одну из сковородок Михаил тут же взял в оборот. Отбил и сточил прибыль, очистил от песка, отмыл и водрузил на очаг. Поджарил бекон и потом залил яйцами. Всегда любил яичницу на чугунной сковородке. Все эти новомодные антипригарные… Жена конечно же пользовалась ими. Но он время от времени предпочитал доставать старую, доставшуюся еще от бабки. Здесь пользовал только железную. Вкус совершенно не тот. От предвкушения у него даже слюнки потекли. Едва только яичница поспела, как он перенес сковороду на грубо сколоченный стол в тени оливкового дерева. Вооружился вилкой, причем не тем двузубым убожеством, что пользовали ромеи. А нормальной, железной, с четырьмя зубьями, вороненой на льняном масле. Столовые приборы в Пограничном изготавливались в ограниченном количестве, потому как больше они нигде спросом не пользовались. Есть можно и деревянной ложкой, а вилка так и вовсе баловство. Отделив кусок с беконом, отправил следом за хлебом. И по обыкновению тут же обжег небо. Все как всегда. Не мог он иначе. С одной стороны, неудобство, с другой – яичницу любил именно горячую, потому и ел прямо со сковородки. Никак иначе ее не воспринимал. Вкус отличается от получающегося на железе или керамике. Но пока все еще не тот. Впрочем, сковорода ведь новая. Со временем все поменяется. С образцом у него дома тоже происходили такие метаморфозы, когда сковородку отбеливали с песком, выжигая при этом все масла и нагар. Но потом все возвращалось на круги своя. Михаил уже приговорил половину сковородки, когда на двор влетел всадник, поднявший клубы пыли. Романов хотел было помянуть прискакавшего громким добрым словом, но сдержался. Налетевший порыв ветра отнес облако за ограду, не испортив угощение. – Данила, я надеюсь, причина для таких скачек серьезная? Ты только что чуть не испортил мой обед, – недовольным тоном встретил безопасника Романов. – В гавань входит ромейский флот, – выпалил парень. – Что, весь? – наигранно удивился воевода. – Н-нет. Сорок кораблей. – А. Ну это нормально. Что сотник Рубцов? – Поднял дружину по тревоге. Изготовил к бою батареи, выслал людей в город, чтобы собрали находящихся в увольнении. – То есть делает все, что и должно? – Так точно. – Ну и чего ты тогда скачешь как блоха на сковороде? Ты кто, гонец или начальник безопасности эскадры? – Мои парни заняты своим делом, Михаил Федорович. Сейчас выясняют, что это за новости с появлением кораблей. И отчего сюда направляется сам командующий ромейским флотом Иоанн Дука. – Уверен, что он? – Над головным дромоном его флаг. Сомнительно, чтобы кто-то посмел им воспользоваться. – Хм. А вот это уже неплохо. Есть будешь? – кивая на сковороду, поинтересовался Михаил. – Спасибо. Я сыт. – Ну и ладно. Мне больше достанется, – произнес Романов, забрасывая в рот очередной кусок яичницы с беконом. В свете успехов русичей на море глупо бы было не ожидать от ромеев какой-нибудь бяки. В конце концов, если Романов может безнаказанно спалить к нехорошей маме арабские города, что помешает ему поступить так же и с имперскими? А то еще и с Константинополем. Ведь приходила уже Русь к его стенам. И не раз. Поэтому Михаил решил подстраховаться на случай, если вдруг Алексей решит заполучить секрет силой. В этой связи каждый раз по возвращении в Китион дружинники выносили с ладей все орудия и боеприпасы, устанавливая береговые батареи на случай нападения арабов. Конечно, русичи их изрядно проредили. Но как ни велики потери халифа, флот у него все еще силен. Поэтому мера вовсе не лишенная смысла. Правда, основная причина была все же в возможности атаки со стороны ромеев. Даже десяток кораблей, имеющих на борту сифоны с греческим огнем, могли уничтожить всех русичей. Достаточно занять удобную позицию. Да что там, это возможно сделать и без использования дромонов. Алексею пришлась по душе более простая и эффективная конструкция огнеметов, предложенная Михаилом. Прежде нужно было разогревать котел со смесью, нагнетая давление, и только потом выстреливать. Сжатый воздух оказался куда эффективней. А главное, оружие можно было держать готовым к использованию постоянно. Но ты поди достань русичей, устроившихся на берегу и имеющих дальнобойное оружие. Причем уже показавшее свою эффективность. Корабли-то сжечь получится, а вот взять дружинников уже будет не так просто, и заплатить за это придется дорогую цену. К тому же Романов отпускал в увольнение не больше трети дружинников… Видя, что Михаил не проявляет не то что беспокойства, а вообще не собирается никуда идти, Данила решил откланяться и заняться своими непосредственными обязанностями. А именно сбором сведений. Вот и правильно. Нечего из себя гонца строить. Кстати, а чего это команда воздухоплавателей мышей не ловит. Что такого случилось, что воздушная разведка не засекла противника еще на подходе, и о нем стало известно, только когда тот оказался в виде гавани? Хотя-а-а… Полет змея зависит от ветра, а сейчас его почти нет. Так что пусть живут. Закончив есть, Романов приказал гвардейцам разрушить печь и оборудование. Когда же они превратились в ни к чему не пригодный хлам, собрали посуду, уже приведенную Хуоджином в надлежащий вид, и направились к гавани. Окончательно приберутся за собой потом, когда разберутся со свалившейся на них напастью. Эскадра командующего флотом уже была в гавани, расположившись таким образом, чтобы держать под прицелом ладьи русичей и их трофейные галеры. Вообще-то последние могли бы и пожалеть. Ведь именно на их борту содержатся пленники. Пограничников там немного, только и того, что сменяемый караул. – Ну и что тут у вас, Зиновий? – поинтересовался Михаил у подошедшего с докладом сотника. – Кроме того, что взяли наши корабли под прицел, вражды пока не проявляют. Но команды на берег не сошли, вроде и не на боевых постах, но все доспешные и оружные. К причалу подошел только дромон Иоанна. Сам он убыл в резиденцию стратига. – Похоже, не знает Дука, что с нами делать. Вот и думают-гадают сейчас со Склиром, как им лучше выполнить волю их императора. – Думаешь, все же пушки? – Да к гадалке не ходить, – хмыкнул Михаил. Его хорошее настроение объяснялось просто. Евгения была кузиной Иоанна. Причем, насколько знал Романов, они были сильно дружны. Молодой флотоводец несколько раз выкраивал возможность, чтобы навестить ее в Таматархе. Да что там. Михаил был готов поставить в заклад свою правую руку, что тот любил сестру вовсе не братской любовью. Но православная церковь не католическая и ни за что не одобрит брак между столь близкими родственниками. Конечно, Михаил не мог знать, что по его душу прибудет лично командующий флотом. Но в последние годы тот набрал в империи значительную силу и популярность. А лишний союзник лишним никогда не будет. Поэтому Романов сделал так, чтобы до Дуки дошли сведения относительно обстоятельств смерти Евгении и роли Романова в судьбе человека, погубившего ее. Правда, не следовало забывать о том, что Иоанн ромей, а интриги, заговоры и предательство у них в крови. Они всегда руководствуются выгодой. Но даже у них личное отношение кое-что да значило. Вскоре прибыл гонец с приглашением стратига Склира в его резиденцию. Сотник Рубцов предложил было Романову прихватить с собой полусотню бойцов, но тот отказался, отправившись в сопровождении десятка гвардейцев. Не стоит перегибать палку столь уж явственным недоверием при достаточно шатком равновесии. Резиденция стратига была выстроена в греческом стиле, с портиком в виде треугольного фронтона с четырьмя колоннами. Здание вполне себе можно было назвать древним. Романов терялся в догадках, сколько ему сотен лет. На белом мраморе то там, то здесь заметны выщербины, оставленные как временем, так и невзгодами. Город несколько раз переживал осады и штурмы, переходя из рук в руки. Гвардейцев Михаил оставил у крыльца, пройдя мимо выставленного караула, отметив, что тех в этот раз побольше, чем обычно. И прибытием высокопоставленного гостя это не объяснить. Дука, конечно, в фаворе и является главнокомандующим флотом. Но и Склира не в дровах нашли, чтобы он так-то прогибался. Поэтому никаких сомнений, эти меры вызваны именно некоей неопределенностью с русичами. Стратиг принял его в своем рабочем кабинете, восседая за большим столом из мрамора. Напротив него в кресле устроился Иоанн. Если первый – взрослый муж хорошо за сорок, то второй сверстник Михаила. Волевое и обветренное лицо с рублеными римскими чертами. Высокий рост. Крепкое сложение. Выглядит весьма брутально. И наверняка пользуется успехом у женщин далеко не только из-за своего высокого положения. – Здравия вам, – произнес Романов, остановившись, едва пройдя в дверь. – Привет, Михаил, – ответил Дука. Склир только кивнул. Нормально. Это не пренебрежение. Социальный статус даже воеводы Пограничного не идет ни в какое сравнение со стратигом. Плюс древний аристократический род. Так что даже обозначенное приветствие означает расположение к вошедшему. – Ты хотел меня видеть, стратиг, – произнес Романов, обращаясь к Склиру. Не сказать, что Михаил испытывал какой-либо пиетет по отношению к хозяину кабинета и его гостю. Но и обострять не собирался. Поэтому остался стоять у двери, сунув большой палец правой руки за пояс, а левую положив на рукоять меча. Кстати, тот факт, что его не разоружили, выглядит вполне обнадеживающе. Конечно, оба аристократа перед ним также вооружены, и пользоваться клинками они умеют. Это не золотая молодежь двадцать первого века, у которых все решается за бабки и с помощью связей папаш. Местные молодые люди с детства обучаются владеть оружием и служат империи, участвуя в войнах. Но к чему усложнять, когда можно обезоружить посетителя. Однозначно хороший знак, указывающий на то, что с ним все же хотят для начала договориться. Или же демонстрация дружины русичей к готовности драться возымела свое действие. Сегодня для империи болезненна потеря каждого корабля. – У меня к тебе вопросов нет. Но с тобой хотел переговорить Иоанн Дука. Вы, кажется, знакомы. – Да, это так, – подтвердил Михаил. – Тогда оставлю вас, – поднимаясь со своего места, произнес Склир. – Что такого случилось, что стратиг вдруг покинул свой собственный кабинет? – когда за тем закрылась дверь, поинтересовался Романов. – Ничего, если не считать этого, – взяв со стола свернутую в трубочку грамоту и демонстрируя ее, произнес Дука. В глаза тут же бросилась восковая пурпурная печать. Императорский цвет. Никто другой не посмеет воспользоваться им. Вплоть до смертной казни. – И что же понадобилось от меня Алексею? – А сам-то как думаешь? – Пушки. – Именно.