Вскоре половцы уже были вне досягаемости арбалетов. Но пушечные выстрелы вынудили их отойти еще дальше. Еще немного, и мечущиеся по степи факелы замерли. Кого-то настиг точно выпущенный болт. Чье-то сердце не выдержало нестерпимой боли. Все они сейчас лежали в траве и пылали жуткими кострами все еще не прогоревшего топлива. Трава пока достаточно зелена, а потому пала можно не опасаться. Михаил всмотрелся в кружащих вдали всадников. И отдал приказ одному орудию выдвинуться вперед, чтобы отогнать их еще дальше. Для того чтобы покинуть огненный периметр, пришлось привлекать ополченцев, вооружившихся лопатами. Греческий огонь можно только засыпать. Иначе с ним попросту не справиться. Во всяком случае, Михаил иного способа не знал. Расчет выдвинул орудие примерно на полкилометра. Одного выстрела оказалось достаточно, чтобы половцы отошли еще дальше. А вскоре в пределах видимости остались только разъезды, наблюдающие за пограничниками. Удовлетворившись этим результатом, Михаил отдал приказ продолжить движение. Наблюдая за тем, как возвращается орудие, Романов вновь мысленно вернулся к тачанкам. Неплохая задумка с недостаточно эффективным исполнением. Стрелометы для этого явно не годятся. Пушка слишком громоздкая, и должной скорости с нею не развить. Значит, нужно нечто более компактное. Он уже давно разработал газогенераторное ружье. Мало того, еще и опытный образец изготовил. Однако все дело ограничилось простым баловством. Ну, пострелял из него по мишени, опробовал пробивную способность со свинцовыми пулями. Да и убрал подальше. Вот никакого желания создавать подразделение стрелков со столь сложным и капризным оружием. Пушки тоже не отличаются особой надежностью и порой просто бесят, когда выдают коленца на ровном месте. Перед вот этим походом пришлось их разобрать по винтику, все тщательно проверить и по мере необходимости заменить расходники. С наступлением ночи пушкари опять приступят к их обслуживанию, придерживаясь строгой очередности. О том, какая это будет морока при наличии даже пары сотен мушкетеров, и думать не хотелось. Но если подойти к этому вопросу из расчета вооружения тачанок, то это уже не лишено смысла. Легкая такая пушечка для метания, к примеру, трех стрел. Калибр чуть больше тридцати миллиметров. С отдачей такого орудия тачанка вполне управится. Дальность получится та же, что и у пушек. А может, и дальше. Должно сработать. Количество? В данный момент тех же пяти штук должно хватить. Им ведь не усиливать огневую мощь, а бить по нервам, вынуждая степняков держаться подальше. А еще можно будет пускать зажигательные стрелы. Пусть по одной. Но дальность уже внушала уважение. И расход греческого огня в разы меньше, чем у пушек. Решено. Сразу по возвращении он вплотную займется этим вопросом. – Ну и что ты думаешь по этому поводу, Михаил Федорович? – подъехав к нему, поинтересовался Бобров. – Думаю, что теперь нападать на нас никто не будет. По меньшей мере до тех пор, пока не подтянут онагры. Так что можем продолжить свой путь, – ответил Романов полковнику. – Считаешь, что больше не сунутся? – Уверен, что время от времени будут совершать ложные атаки, вынуждая нас сбивать повозки и расходовать стрелы. Если допустим оплошность, атакуют. Если отработаем как надо, все закончится скачками на почтительном расстоянии. Ну, может, еще пустят летучие отряды, чтобы били из луков с дальней дистанции. Людям вреда авось и не будет, а вот лошади уже песня другая. – Это мелочи. Собьем стену из пехотных щитов, и всех дел-то. А вот если станут бросаться в атаку, тут так просто не отделаться. Придется и впрямь каждый раз вставать в боевые порядки. А эдак мы далеко не уйдем. – Далеко и не нужно. Встанем лагерем и обождем конницу. – Без воды нам долго не протянуть. До конца дня еще ладно. Но уже утром нам будет худо. – Вода будет. Поверь. – Верю. Кстати, неужели Шарукан так и не понял, что нашей конницы тут нет? – удивился Бобров. – Хан не дурак, Игорь. Просто наверняка уверен в том, что отправленных сил более чем достаточно, чтобы разобраться и со стойбищами печенегов, и с нашей совместной конницей. Но Гаврила его сильно разочарует. – Это если они опять не сговорились. – Шарукан пытался. Но не преуспел. Не переживай, отсюда удара не будет. Кучуккан прекрасно понимает, что если предаст, то их дети из Пограничного к ним уже не вернутся. Что найти их стойбища для нас не проблема. И даже если недостанет сил у Арсения, великий князь непременно поможет. Не станет он больше предавать. Предположения Михаила полностью оправдались. Шарукан от прямых атак перешел к жалящим наскокам небольшими силами. Что в значительной степени замедлило продвижение ополченцев. Но не вынудило их остановиться окончательно. За день им удалось пройти всего лишь десяток километров. – И где обещанная вода? – поинтересовался Бобров, наблюдая за тем, как возницы составляют боевые повозки. – Лука! – позвал Михаил. – Я, воевода, – тут же материализовался перед ними десятник особой сотни. – Вот господин полковник интересуется, будут ли нас сегодня поить. – Так, жду приказа. – Считай, что уже его получил. – Слушаюсь. Братцы, растаскивай, – повысив голос, приказал парень. Так уж вышло, что внутри образовавшегося укрепленного лагеря оказалось с десяток высохших кустов шиповника. У ополченцев, конечно, есть дрова. Но зачем отказываться от дополнительного топлива, пусть и такого неудобного. Вот и присматривались уже к ним. Запас ведь не тянет. Но каково же было удивление пограничников, когда особисты начали с легкостью корчевать эти кусты. Под ними обнаружились деревянные щиты, прикрывающие скважины. Оставалось приладить пожарную бочку с насосом и начать качать воду. – А обязательно было вот так все сложно? – удивился Бобров. – Все было спланировано. Шарукан должен был нас зажать здесь. А мы изображать осажденных без воды. Но он настиг нас раньше, – пожал плечами Михаил. – А от меня обязательно было скрывать? – хмыкнул полковник и не думая обижаться. – Извини. Привычка, – улыбнулся Романов, бросив на товарища озорной взгляд. – Чем еще удивишь? – Нет. Удивлять не буду. Теперь ждем возвращения нашей конницы и пройдемся катком по стойбищам орды Шарукана. Зря он с нами связался. – Уверен, что твой тесть все же сумеет удержать горячие головы от нападения на нас? – Шарукана не любят. С одной стороны, у него много завистников, с другой – он слишком заносчив. Уж поверь, желающих посмотреть на то, как он упадет лицом в грязь, предостаточно… Погода была солнечной, но жарко не было, хотя время и приближалось к полудню. Тут и ветерок с моря, который проникал даже на узкие улицы Таматархи, и тень от высоких домов, и прохлада от фонтанов. Впрочем, Гордию жаркое солнце не досаждало. Он не любил зиму. Весна же в этом году выдалась ранняя и теплая. Направляясь по улице в сторону порта, он вскоре миновал центральные кварталы и вышел на рыночную площадь. Купил у старушки аварки лепешку с мелко рубленным мясом, с удовольствием откусил и, жуя, двинулся дальше. Миновал еще один квартал, после чего оглянулся и повернул направо. Не удовлетворившись этим, он прошел с пару десятков шагов и присел на каменную лавку у одного из домов. Вполне нормальная картина. Притомился немного, так отчего бы и не отдохнуть. Тем более что над головой раскинулась крона тутового дерева, нависающая из-за забора усадьбы. Правда, с усталостью его посиделки не имели ничего общего. Откинув голову к выбеленной стене, он искоса поглядывал на угол, не появится ли кто. Была у него причина опасаться слежки. Князь Олег до крайности подозрительный. Поговаривают, что он стал таким после пленения хазарами и проживания в Константинополе, буквально пронизанном разными заговорами и интригами. Гордий просидел так достаточно, чтобы слежка, если таковая есть, себя проявила. Но никто так и не появился. Единственные прохожие на этой боковой улочке показались с противоположной стороны. Мужчина удовлетворенно кивнул своим мыслям и, поднявшись, продолжил путь. Вскоре он оказался перед заброшенным домом. Между плитами, выстилающими двор, пророс бурьян. По углам он растет на нанесенном песке, укрывшим под собой камень. Сквозь эти заросли вьется узкая тропинка, ведущая прямиком к высокому крыльцу. Некогда богатая усадьба пришла в запустение. Что послужило тому причиной, никто не знал. Несколько лет он просто пустовал, а потом в нем поселились нищие. Но наличие хозяев не спасло дом от разрушения, а двор от запустения. В нем не играла детвора, чтобы вытаптывать траву. Не мели его женские руки. Обитатели целыми днями пропадали на улицах Таматархи в поисках хлеба насущного. Некоторые задерживались и до глубокой ночи, дабы иметь возможность облегчить кошели припозднившимся горожанам. Следить за состоянием усадьбы никто не желал. Хотя бы потому, что редко кто мог похвастать тем, что жил здесь больше пары-тройки лет. Болезни и рискованные занятия, преступающие закон, то и дело вырывали то одного обитателя, то другого, а то и нескольких сразу. Сегодняшний старейшина этой небольшой общины печенег Илдей. Мужчина за тридцать, крепкого сложения, одетый в тряпье, но выглядящий здоровым и крепким. Вообще-то он вполне может себе позволить и богатую одежду. Однако предпочитает не выделяться среди своих товарищей. Он делит с ними кров, радости и горести. Правда, при этом всегда остается в стороне от всех сомнительных делишек, предпочитая лишь получать свою долю. На крыльце сидели двое здоровяков. Окинув Гордия ленивым взглядом, они продолжили что-то строгать своими ножами. Видавшая виды одежда. Зато клинки из отличной стали. Да и в кошелях на поясе водится монета. Грек знал это точно. – Илдей у себя? – поинтересовался он и не думая останавливаться. – Да, – не отрываясь от своего занятия, ответил один из охранников. Именно так. Эти двое – личные цепные псы печенега. Их и главаря вполне достаточно, чтобы выпасать стадо из трех десятков нищих. А при случае и отстоять их интересы перед другими шайками. Ну и присмотреть за хозяйством, пока остальные пребывают в трудах праведных и не совсем. – Кого я вижу! Гордий! Проходи, проходи, – словно давно не видел, радостно приветствовал парня хозяин усадьбы. – Здравствуй, Илдей. Ты меня звал? – Ну что, ты готов отомстить за своих родителей? – Да, – решительно ответил парень. – Тогда держи. – Печенег бросил на стол небольшой холщевый мешочек. – Добавишь это в вино. Щепотку, больше не нужно. Растворится быстро. Вкуса он не почувствует. – И когда все случится? – Через неделю увидишь первый результат. Он станет быстро уставать, временами у него будет колоть грудь. А через месяц болезни покинет этот мир. – Хорошо. Решительно кивнув, парень вышел из комнаты, унося яд с собой. Он бы с радостью вонзил в князя клинок. Но был слишком труслив, чтобы напасть на воя даже со спины. Подсыпать яд тоже требуется смелость. Но это все же другое. С этим он справится. Глава 20 Дурные вести Хлопок вышел ожидаемо куда тише, чем у пушки. Что в общем-то и неудивительно, учитывая скромный калибр пищали. Тут всего-то порядка тридцати миллиметров. В ствол помещаются только три болта. Которые сейчас короткими росчерками устремились по крутой траектории, забираясь высоко в небо. Вообще-то поначалу была мысль использовать более мелкий калибр под одну стрелу. Благо у Михаила имелся опытный образец мушкета. И результаты радовали. Скорость выше, дальность больше. Но при этом оружие оказывалось каким-то уж совсем узкоспециализированным. Поэтому он все же решил увеличить калибр, назвав его пищалью. Благодаря нехитрому раскрывающемуся поддону из него можно пускать и по одной стреле. Как обычной, так и зажигательной. По плотному скоплению не грех пустить и три. Глядишь, получится не только напугать, но и подстрелить кого. В ближнем бою использовался контейнер с дюжиной каменных картечин. А против доспешных можно применить то же керамическое ядро. Это уже не мелкая картечь, от нее панцирь не спасет. При этом скорострельность ничуть не уступала стреломету.