– Я провожу, – произнес он. – Твоя воля, князь. То честь для меня, – опять изобразив поклон, произнес Михаил. – И с чем пожаловал твой тесть? – когда они вышли на воздух, поинтересовался Мономах. – Хотя и неприятно мне о том говорить, но, положа руку на сердце, я понимаю, что с этим моим воинством ты и сам управишься. Значит, прибыл он сюда, дабы показать свою решимость драться с тобой против русичей. Говоря это, Владимир бросал взгляды по сторонам, вглядываясь в окружающих и вслушиваясь в разговоры. Прикинул что-то в уме и искоса посмотрел на Михаила. – Случись, возжелали бы взять тебя в железо, поди, сам нас в клещи сгреб бы. – О чем ты, князь? – О людях твоих, что бражничают с нашими горе-вояками вокруг княжьего шатра. – Не понимаю, о чем речь. Может, успели знакомцев завести да в гости припожаловали. Бражничать оно ведь все любят. – Ну-ну. Ладно о том. Я что хотел сказать, Михаил. На брата моего зла не держи. То в нем молодость да горячность бурлят. А за то, что вытащил нас из той сечи, спасибо. И еще. Посмотрел я, как дрались твои дружинники и ополченцы. Добро получилось. Поди, и без пушек перед половцами выстояли бы. Так что жди завтра в гости. Хочу еще поговорить об устройстве войска. Думаю, есть у тебя мысли, как все обустроить. – Есть, конечно. Только завтра тебе придется с Теракканом беседовать. – Я уж догадался. И чую, оттяпает он у Киева пороги. За тем и явился. М-да. Вроде и победили, да только горький какой-то привкус у этой победы. – Если честно, то я удивлен, что столько лет эти слободки простояли. Во всяком случае, под рукой Киева. – Так ведь половцам города неинтересны. А с волока они получали свою дань. Кстати, непонятно, отчего Боняк вдруг решил напасть на данников Тераккана. – Не тестю моему насолить хотел. А порушить торговлю Руси. Твердил, что тот, кто имеет дело с русичами, действует во вред половцам. Там все сложно, – покачав головой, резюмировал Михаил. Лагерь он покинул беспрепятственно. Хотя и не надеялся на это. В тот момент, когда этот песий сын Вторуша открыл свой рот, Романов понял, что его непременно скрутят. Особо по этому поводу не переживал. Разве только разочаровался во Владимире. Не хотелось ему в нем ошибаться. Если не Мономах, значит, придется ставить на Олега. А его кандидатура на роль великого князя Романова не устраивала. Когда подъезжал к понтонному мосту, обнаружил в роще всадников в полном облачении. В отдалении разложено множество костров, которые уходят за излом местности, над которым видно зарево от бивака остального войска. Похоже, Тераккан собрал в поход возможный максимум воинов. Показывать силу так показывать. Чего мелочиться. Миновав ворота, Михаил обнаружил, что все близлежащие улицы забиты пехотой. При появлении воеводы сотни уже начали расходиться. Но не разом, а поочередно. Чтобы не создавать излишнюю толчею. Опять же минимум треть останется на боевых постах. Мало ли, что оба войска союзные. Это вовсе не повод расслабляться. – Здравствуй, Михаил, – приветствовал его тесть, ссаживая с колен младшую внучку. – Здравствуй, Тераккан. Приветствую тебя, Забира. Выполнил-таки просьбу внучки, – с улыбкой поинтересовался зять. – А как не выполнить, – развел руками тесть. – Это хорошо, что вы вдвоем приехали. У меня как раз есть дело к вам обоим. – Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Тераккан. – Князь Владимир хочет завтра встретиться с тобой. – Чтобы поговорить о восстановлении поселений на порогах, – хмыкнул Тераккан. – И что ты думаешь по этому поводу? – Соглашусь. Конечно, за это русичи должны будут заплатить. – И совершишь глупость. – Это еще почему? – Ты откажешь ему. Скажешь, что поселения там поставишь сам. Прежних жителей я отбил. Они теперь мои холопы. Но я ведь могу их и тебе уступить. А значит, у тебя будут люди, знающие пороги. Зная о том, что это твои слободки и что там стоят твои сменяемые военные отряды, никто из половцев не посмеет напасть на них. Другие степные племена поостерегутся связываться с тобой. А с волока в твои руки потечет полноводный ручей серебра. – Мы и так уже привязаны к зимним стойбищам. К чему нам еще и это? – недовольно пробурчал хан. – Ты знал, что изменения неизбежны, еще когда увидел меня в первый раз. И уже многое успел поменять. Отчего вдруг теперь противишься? – удивился Михаил. – Оттого что эти перемены не заканчиваются. – Но пороги тебя никак не привязывают. Три поселения, полторы сотни воинов, которые все время будут сменяться. Не вижу причин для отказа от возможности пополнения казны. Торговля – это всегда выгода. – Хм. Я подумаю над этим. – Подумай. Обязательно подумай. Владимир уже готов услышать от тебя именно это. Ему такое не по вкусу, но он понимает, что изменить ничего не сможет. Если откажешься, он решит, что ты сглупил, а ему улыбнулась удача. Кстати, если бы Боняккан не стал жечь слободки, а просто захватил их, то великий князь киевский это принял бы. – Это земли не Боняка, чтобы он там хозяйничал, – тут же вскинулся хан. Вот и хорошо. Зерно упало в благодатную почву. Так что даст ростки, никаких сомнений. А Михаил ему поможет. Непременно поможет. А то какой он зять. Опять же торговый путь ему только на руку. И уж тем более в свете развития ткацкого производства. Кстати, о птичках. – Забира, Алия показывала тебе свою прялку? – Да. Очень хорошая вещь. Она говорит, что научиться ею пользоваться несложно. Правда, у меня пока не получается. – Получится. Там и впрямь ничего сложного. Даже я научился, – ловя на себе недоверчивые взгляды тестя и тещи, сознался он. Впрочем, шокировать родственников в планы не входило. Куда больше его беспокоило то обстоятельство, что с прядильной машиной у них пока ничего не получалось. Объемы же поставок шерсти только росли. Имей они в достатке пряжи, можно было бы развернуть настоящую ткацкую фабрику. Сейчас же из-за переизбытка шерсти приходится развивать валяние войлока. Но если начать закупать у половцев пряжу по цене втрое большей, чем очищенная шерсть, то и часть проблемы решится. Поставить ткацкие станки и обучить на них работать не так уж сложно. Сукно пользуется спросом везде. Опять же для кочевой бедноты изготовление пряжи будет реальным подспорьем и возможностью улучшить материальное положение. А это еще одна взаимовыгодная точка соприкосновения и интеграции. И чем их больше, тем крепче добрососедские отношения. Глава 7 Большая политика, и не только Михаил поднялся на одну из башен, посмотрел вслед удаляющейся дружине Владимира. Погостил князь не так чтобы и много. Но и немало. Войско убыло уже через два дня после пира. Нечего им тут делать. Привели себя в порядок, забрали раненых, жизнь коих вне опасности, да подались обратно. Тяжелых поставят еще на ноги и пошлют вслед с какой оказией. Не откажут проходящие купцы. Опять же из Пограничного до Переяславля и Киева регулярно ходят суда хоть с тем же углем да с товарами, что в городских мастерских ладятся. А вот князь Владимир задержался. С Теракканом он уговорился быстро. В смысле выслушал его условия, уточнил некоторые обстоятельства и обещал передать слова хана великому князю. Но тут и козе понятно, что именно решит Всеволод. Военным путем ему торговый путь не удержать. И коли половцы решили сами оседлать этот денежный поток, так тому и быть. Впрочем, не такие уж и великие деньги. Тут главное – сама активность транспортной артерии, а не сборы на волоке. А вот с Михаилом разговор коротким не получался по определению. Зацепила Владимира идея реформирования государственного устройства. А без этого что-либо дельное удумать с войском попросту не получится. Ну, вот посадит он на землю служивых людей. Станут они за то службой отдариваться. И все-то будет благолепно. Но только до той поры, пока не придет время ему предстать перед господом. А там место его займет не сын его, а брат, коему до тех реформ дела нет. А то еще и замятня из-за права наследования случится, как было уже с Олегом Святославичем. Значит, начинать нужно с изменения лествичного права наследования на отченное, как это было заведено у ромеев. При таком подходе чехарды куда меньше. А главное, можно готовить себе преемника сызмальства. Который с большей долей вероятности не порушит твои начинания, а продолжит их. И решение вопроса комплектования и содержания войска по образцу Пограничного не получалось. Михаил сосредоточил в своих руках серьезное производство дорогих товаров, пользующихся спросом. Да еще и поставляет их куда дешевле, чем могут предложить другие. Взять те же мышеловки. Помнится, едва они появились в Переяславле и Киеве, как местные купцы поспешили скупить их на корню. А там появились на прилавках, но уже по другой цене. Родион, ведавший торговлей Пограничного, расстраиваться по этому поводу не стал. Это по первости паренек трясся над каждым серебряным, впадая в панику. А тут просто выволок из закромов очередную партию. Как раскупили и ее, заказал со склада в городе еще. А там и снова. И ведь такое было не только с мышеловками, но и с другими товарами. Понемногу оптовики сдулись. У местных кустарей цены получались выше. Вот и выравнялась торговля. Но, несмотря на спад ажиотажа, оборот за счет низкой цены не спадает. Это в близлежащих городах можно прикупить пограничный товар подешевле. Обеспечить же потребным всю Русь у Романова пупок развяжется. Так что доходы у него высокие. А потому и всеобщую воинскую повинность он вполне себе тянет. Чего не сказать о Владимире. Потому и думали-рядили, что да как. Михаил поначалу выложил перед Владимиром свои выкладки, мол, вон я какой умный. Опирался он на все то же фемное войско ромеев. Разве только учел недостатки, которые не могли остаться им незамеченными за годы службы в Малой Азии. Вот только вся стройная структура, которая вполне могла оказаться рабочей в империи, была тут же разрушена Мономахом о реалии Руси. Как говорится, дьявол кроется в деталях. Романову многое было попросту неизвестно ввиду того, что сам он в Пограничном заводил порядки под себя, которые серьезно отличались от всего существовавшего прежде как у ромеев, так и у русичей. Пришлось все переделывать. Но теперь уже с Владимиром на пару. Князя настолько увлекла идея реформирования, что он пробыл в Пограничном еще целую неделю. И все это время они с воеводой трудились над разработкой будущего преобразования. Признаться, Михаил был сильно удивлен, когда до него вдруг дошло, что Владимир думает в первую очередь не о том, чтобы создать сильное войско. Для чего выстроить систему податей и увеличить пополнение казны. Иными словами, провести серьезную реформу, сравнимую с настоящей революцией. Его главные устремления были направлены на то, чтобы всех примирить и раздать всем сестрам по серьгам. Он был убежден, что, если на Руси установятся мир и порядок, тогда и никакой внешний враг ей не страшен. Вообще-то Михаил был склонен с ним в этом согласиться. А еще очень надеялся, что у них все же получилось за эти дни выработать рабочую схему. Невозможно создать план переустройства государства на коленке за пару-тройку дней? Конечно, невозможно. Но тут главное – начать. Как говорится, ввязаться в бой. А там война план покажет. – Воевода, – послышался сзади голос Бориса. – Слушаю тебя, – не оборачиваясь, произнес Романов. – Вести из Тмутаракани. – И судя по всему, добрыми их не назвать. – Умерла княгиня Евгения. – Жаль ее, конечно, но с чего ты взял, что это так уж важно, чтобы идти с докладом спозаранку? – оборачиваясь к безопаснику, поинтересовался Михаил. – Человек из Тмутаракани явился не сам по себе, а вместе со служанкой княгини. – По любовнице соскучился? – вздернул бровь Романов.