— Заходи. — Я просто спросить, Михл, — огляделась она робко. — Ой, или надо «товарищ лейтенант»? — В неофициальной обстановке лучше просто Док. Мы обычно общаемся по позывным. — Спасибо, Док. Хотела уточнить — я ведь не обязана с вами… спать? — Нет. — Хорошо. Нет, вы не противный, просто… — Ни со мной, ни с кем-либо другим. В этом отношении у тебя полная свобода. Тем более, что ты несовершеннолетняя. Если кто-то захочет тебя принудить — немедленно сообщаешь мне. Я ему принуждалку без наркоза ампутирую. Ты находишься в моем подчинении, приказать тебе могу я или непосредственно Слон. Но только в вопросах, касающихся служебных обязанностей. Там подчинение абсолютное, без рассуждений. Потому что от выполнения приказов часто зависят жизни других людей. Я могу приказать тебе сдохнуть, но не могу приказать со мной спать. Не ищи в этом логики. — А хотели бы приказать? — Нет. Я против сексуальной эксплуатации несовершеннолетних. — Понятно, Ми… Док. А в чем состоят мои служебные обязанности? — Пока не знаю. Прибудем в место расположения — определимся. Сейчас я и своих-то не знаю. Это все, что ты хотела спросить? — Да. И спасибо. — Не за что. Я тут ни причем, кадровые вопросы решает Слон. За свою личную жизнь не опасайся — спи с кем хочешь, не спи, с кем не хочешь. Обидеть тебя никому не дадут, ты в команде. — Вряд ли я захочу личной жизни, — вздохнула она. — Я слышала, что бывает приятно, но это не мой случай. — У тебя пока не было личной жизни. То, что с тобой происходило до сих пор, — не она. Иди спать, у нас еще будет время на разговоры. Алиана ушла, но вскоре в дверь поскреблась Змеямба. — Выспалась в машине, — пожаловалась она. — Можно к тебе? — Конечно, Зме. — Я не видела тебя, ну, с тех пор… Соболезную, что так вышло с женой. Она была хорошая. — Да, Зме, была. — Тебе очень хреново, да, Док? Хочешь поговорить? — Я до сих пор не знаю, как без нее жить и тем более не знаю, зачем. Но я, наверное, не хочу об этом говорить. Не грузись моими проблемами, Зме. — Я не гружусь, просто хотела помочь. Я знаю, как трудно быть одной, когда поговорить не с кем. — А ты почему одна, Зме? Не нашла достойного? — О, у меня была Большая Любовь. С больших букв БЛ. Но он был женат, — Змеямба улыбнулась. – От любви я наделала кучу глупостей и гадостей, влипла в неприятности, он меня спас и простил, но мы остались просто друзьями. Жизнь раскидала нас по Мультиверсуму. Давно его не видела. — Все еще его любишь? — Не знаю. В моем народе сильные чувства редкость, не принято как-то. Ни любви, ни войны. Живем без страстей. — По тебе не скажешь, — сказал я. — Мой народ не воюет. У нас даже оружия толкового нет. — Я думал, твоя винтовка… — Нет, это как раз подарок от моего БЛ. Прощальный. В общем, я, наверное, единственный человек нашего мира, который выбрал профессией войну. — И почему? — мы со Змейсой знакомы много лет, но кажется, впервые разговариваем о чем-то настолько личном. — Долгая история, — тихо засмеялась она. — В молодости моей профессией было всех спасать. Руководила гуманитарными проектами, очень старалась, но все просрала. Потом, когда в нашем мире случился большой кризис, я впряглась — и снова мимо, мир спасли другие люди, скорее, вопреки моим усилиям. Потом я занималась восстановлением и реформами, билась башкой о стену непонимания, пыталась изменить общество, которое не хотело меняться, и добилась только того, что меня все возненавидели. А однажды я убила человека. Это был дрянь-человек, он натворил бы много говна, но мне и в голову не приходило его убивать. Стечение обстоятельств. И вдруг оказалось, что это разом решило кучу проблем. Все то, чего я годами не могла добиться, сделано одним случайным выстрелом. Формально это было политическое убийство, меня окончательно прокляли. Ты знаешь, кто такой Гитлер? — Конечно, — удивился я. — Я не знаю, но Слон сказал, что я как он. Воплощенное зло для своего мира. — И ты свалила оттуда? — Не сразу. Сначала убила еще нескольких. Помогло. С тех пор в моем мире нормальная жизнь, но я там больше не бываю. — Грустно. — Да так, не очень. Там было довольно скучно, как я сейчас понимаю. И очень лицемерно. Убивать тоже так себе занятие, но как-то честнее. Я похожа на Гитлера, Док? — Нет, у него были мерзкие усики, — я изобразил, приложив два пальца под нос. — Фу, правда гадость, — рассмеялась Змеямба. — А я тебе нравлюсь? — Да, ты красивая. — Пойдем в кровать? У народа Змейсы нет таких сложностей вокруг секса, как у нас. Она спала со многими в отряде, не разбирая пола. Для нее это как обняться с другом при встрече, просто выражение приязни. Но не со мной. Я был женат, это для нее табу. Теперь я вдовец, и ничто не мешает ей выразить радость встречи. — Пойдем, — согласился я. Два года без секса. Я не был в себе уверен после такого-то перерыва, но все сработало как надо. — Это было… — Змейса положила мне голову на плечо и вздохнула, успокаивая дыхание, — великолепно. Один из самых роскошных трахов в моей жизни. Не ожидала, что ты такой шикарный любовник. Мои способности не ограничиваются прыщами, да. Небольшое тактильное читерство. Змейса мне нравится, хотелось сделать ей приятное, и я расстарался. Надеюсь, ее стоны никого не разбудили. Хотя, впрочем, пофиг. Имеем право. *** Утром завтракали, пили чай, собирались. Алиана пристально смотрит то на меня, то на Змеямбу, но ничего не спрашивает, хотя явно хочет. Мне отчего-то слегка неловко. Как будто то, что нам хорошо от того, от чего ей плохо, как-то нечестно, что ли. А может, она вообще и не об этом. Это во мне бродят абсурдные рефлексии из-за первого за двадцать пять лет секса не с женой. Как будто я ей изменил. Глупо, но в этих делах ум мало что решает. Дождь все еще идет — Слон сказал, что он тут не прекращается. А машину все же вытащили. Изгваздались и промокли снова, салон весь мокрый, вода хлюпает под ковриками и пропитала сиденья, но мотор работает. — Трындец машине, — вздыхает Слон, — надо новую искать. До следующего кросс-локуса оказалось, к счастью, недалеко. Полчаса изображали катер на залитой водой дороге, потом въехали в очередной ничем не выдающийся гараж на какой-то сервисной станции. Закрыли ворота, открыли ворота — следующий мир. В нем хотя бы дождя нет. Обсушиться Слон не дал: — Один короткий перегон, и мы на месте. Не растаете, не сахарные. И действительно, пара часов по заметенной палой листвой дороге, и вот уже следующий довольно замухрыжного вида гараж. Ржавые ворота, треснутые кирпичные стены, все затянуло мхом и камнеломкой, но видно, что створки открывают регулярно, на земле секторные следы от краев. Почему кросс-локусы возникают в одних гаражах, а не в других — понятия не имею. Думаю, Слон тоже. Он пользователь, а не исследователь. Умеет открывать — и ладно. Вот, открыл. За воротами большая полутемная подземная парковка. Половина занята машинами незнакомых марок, половина пустует. — Хватайте вещи, и вон туда, в лифт. Надо же, работающий лифт. В нем даже есть зеркала, из которых на меня смотрит потасканный немолодой мужчина, которому очень не помешало бы побриться, помыться и переодеться. И не мне одному. — По местному еще утро, так что день для нас будет длинным, — сообщил Слон. — Сейчас выделю комнаты вновь прибывшим, приводите себя в порядок, через час жду в холле на инструктаж. Холл на кнопке один. Он ткнул пальцем в модерновую панель лифта, который как раз остановился, сказав нежным женским голосом: «Пятый этаж». Мы вышли, командир указал мне и Алиане на двери соседних комнат. В считывателях торчат ключ-карты. Ничего себе, неплохой здесь уровень. — Слон, что это за мир такой? — спросил я. — Все потом, на инструктаже. Но тебе понравится. — Почему? — Прыщи лечить не надо. На этой загадочной ноте мы распрощались. Я отвел Альку в ее номер, показал, как пользоваться ключ-картой, включать свет и регулировать воду в душе. Она внезапно расстроилась из-за того, что не во что переодеться. Чуть не заплакала. Женщины… Объяснил, что вопрос с одеждой так или иначе решится. Либо выдадут казенную, если мы тут по форме, либо выделят «одежные» — если по гражданке. А пока и так сойдет. Юным девушкам все к лицу.