Я хотел сказать, что ничего вечного не бывает, но решил, что это не тот момент, чтобы умничать. Пока идём обратно, запоминаю повороты, хотя думаю, что не пригодится. Если всё полетит в жопу, я не брошу своих. Буду надеяться, что до резни не дойдёт, а если дойдёт, то наши наваляют ихним, а не наоборот. Слона со товарищи не стоит недооценивать. — Вы спасете Алиану, если придётся? — спросила Калидия. — Думаю, Слон спасёт всех. Он такой, весьма спасательный. Но если необходимость возникнет — сделаю, что смогу, — ответил я несколько расплывчато. — Спасибо вам. — Без проблем. А что с твоей матерью? — Если мы победим, старые правила потеряют значение. Если проиграем — это не будет нас волновать. Всё решится в ближайшие дни, а пока ей спокойнее там, где она есть. — А где она есть? — Пойдёмте. Коридор, лифт, коридор. Это здание — чёртов лабиринт. — Это что такое? За стеклянной, похоже, что односторонне прозрачной, стеной — множество детей. — Это ясли, — пояснила Калидия. — Тут растят детей дома до десяти лет. — И тебя растили? — Нет, что вы. Я же дочь владетеля. Здесь дети старших слуг и младших членов клана. Вон, видите, это она. Что сказать? Мама Калидии — зрелая версия девушки. Отсутствующая мимика несколько портит впечатление, но всё равно — удивительной красоты женщина. Понимаю Креона, я бы и сам залип, будь моложе лет хотя бы на десять. — И как сильно её… Кибернетизировали? — Я не спрашивала, — вздохнула Калидия. — Какая разница? —Раз её даже в таком виде поставили детей пасти, то мамой она, наверное, была хорошей. — Отец считал, что ужасной. Слишком простая, слишком мягкая, никакого аристократизма, нет понятия о дисциплине… Но всё равно, мне кажется, он её любил. Ну, как умел. — А ты? — Пойдёмте, мне пора на крышу, — сказала вместо ответа Калидия. — Отец считает, что сегодня штурма не будет, но могут начать прощупывать оборону. Мне лучше быть на месте, носителей оболочек у нас всего четверо, включая отца, но он из-за протеза не может ей полноценно управлять. — Очень рекомендую оставить тактические вопросы Слону, — посоветовал я. — Он, конечно, ни разу не аристократ, но насчет штурма зданий и контрштурмовых мероприятий весьма в теме. — Командует обороной отец, — спокойно, но твёрдо заявила она. Мне это не понравилось — такой тип, как Креон, хрен кого послушает и будет делать по-своему, при том, что опыта городских боёв у него наверняка полный нуль. Ладно, будем уповать на то, что нападающие такие же дилетанты, и Слоняра их озалупит по полной. *** Змеямба явилась ближе к полуночи — с винтовкой и большой сумкой. — Тебя пустили с оружием? — удивился я. — Не только меня, — сказала она, снимая тактический шлем и расстёгивая разгрузку. — Тебя тоже. Она пнула ко мне сумку высоким шнурованным ботинком, слишком дорогим, чтобы называть его грубым словом «берц». Снаряга у Змейсы первоклассная, она на неё чуть ли не весь заработок спускает. Сумка с места не сдвинулась, тяжёлая. Внутри — комплект качественного камуфла, берцы, разгрузка, броник, шлем и так далее. Мой размер Змеямба знает, всё село, как надо. Пистолет, автомат — рожки уже снаряжены, спасибо Джаббе. Автомат простенький, из обвеса — только фонарик и коллиматор. — Проверено, пристреляно, — заверила меня Змейса. — Ну, приблизительно. — Думаешь, придётся тряхнуть стариной? — спросил я. — Лучше иметь автомат, который не пригодился, чем не иметь, когда он понадобился, — философски заметила снайперша. — Сегодня два раза имитировали попытку высадки. Надеялись пощупать нашу оборону, так что мы, в свою очередь, изобразили, что поверили и якобы засветили огневые точки. — Ссадила кого-нибудь? — Я не стреляла. Мы с моей девочкой, — она погладила винтовку, — будем сюрпризом. Винтовка Змеямбы смешного калибра, но на полной мощности танк насквозь шьёт. Хрен его знает, где такое делают. Подарок её безответной любви. Странный, он, похоже, был тип. Последней достал медицинскую сумку. Распотрошил, проверил, сложил обратно, как мне удобно. В бою картинки рисовать некогда. В общем, перевязочные, кровоостанавливающие, антибиотики, обезбол, антишок и прочее в этом духе. Остальное потом, после боя. — Вторую помощнице твоей закинула, — сообщила Зме, с наслаждением вытягивая ноги. Ноги у неё что надо. — Уф, устала. Пусть за тобой таскает, всё польза. Стрелять она не умеет, я спрашивала. Я переложил её ногу со стула на свои колени и принялся расшнуровывать ботинок. — Я в них весь день, с утра, — предупредила Змейса. — Ничего, и не такое нюхали, — я сдёрнул ботинок и взялся за второй. — Размять тебе ноги? — Кто ж откажется? — засмеялась она. — Но давай я сначала помоюсь и переоденусь. Хочешь со мной в душ? — Нет, — отмахнулся я. — В смысле хочу, но не в душ. Там места мало. К чёрту студенческую романтику, у нас кровать есть. Когда она вылезла из душа, я честно начал массаж с усталых ступней, но потом поднялся выше, выше, выше — и всё закончилось так, как и должно было закончиться. — Блин, вот как ты это делаешь? — смеется Зме. — Я первый раз кончила, едва ты добрался до бёдер. — Я могу не только рисовать. — Я догадалась, что ты жульничаешь, но как же это приятно! Почему при таких талантах до сих пор ничей? Неужели не нашёл никого за два года? — Не искал, — ответил я коротко. — Ты очень её любил, я знаю. Но хватит себя жрать, — Змейса села рядом на кровати, как она любит, скрестив ноги и выпрямив спину. В таком ракурсе чертовски хороша, и знает это. — Я не знаю, что случилось, но я знаю тебя. Ты наверняка сделал всё, что мог, и сверх того, но никто не всесилен. Просто говно случается. — И чертовски регулярно, — согласился я. — Ты ещё сможешь кого-то полюбить. Не меня, я не гожусь для отношений, но в Мультиверсуме чёртова прорва баб. Одна из них наверняка сможет сделать тебя счастливым снова. А уж ты её точно. С твоим-то жульничеством! Мне не очень хотелось обсуждать эту тему, поэтому я коварным рывком за колено опрокинул Змеямбу на кровать и сжульничал ещё разок. Она была совсем не против. — Давай спать, — зевнула Зме, когда мы признали, что на сегодня хватит. — Знаешь, Док, если я однажды скажу, что люблю тебя, хочу остаться с тобой и ещё какую-нибудь хрень в том же духе, ты сразу гони меня прочь. — Почему? — удивился я. — Потому что это будет враньё от слабости. А что? Мужик ты хоть и немолодой, но бодрый, при этом не урод, не злой, опять же при таком таланте приятном! Хочется такого себе завести. — Я не котик, чтобы меня заводить, — улыбнулся я. — Вот именно, Док, вот именно. Тебе нужен кто-то, кто будет тебя любить и кого будешь любить ты, а не просто на лавочке рядом посидеть, вставной челюстью пошамкать. — Поздно мне эти глупости, Зме. Отлюбил своё. — Если бы я считала, что поздно, я бы ещё на балконе тебе «Да» сказала. Хотя и понимала, что это так, порыв, от жалости, тоски и одиночества. Ты человек слова, с базара бы не спрыгнул, и был бы у меня свой мужик, как у нормальной бабы. Как-то да жили бы, не хуже прочих. — Но? — Но я, Док, уверена, что ты встретишь свою любовь. Лишить тебя этого шанса было бы пошлым бабским эгоистическим свинством. Так что, если я что-нибудь такое вдруг заблею жалобным голосом, ты меня даже не гони — пристрели сразу. Совсем, значит, сдала Змеямба, маразм у неё и недержание соплей. Пропишешь мне, как добрый доктор, гуманную эвтаназию. —Что ты несёшь, Зме? — Что несу — всё моё. К чёрту, Докище, забей. Может, нас завтра всех перестреляют уже кхуям, наконец. Давай спать. Ненавижу помирать невыспавшейся. Я обнял её, прижал к себе, и мы моментально уснули.