Я раздел её и укрыл одеялом. Она заворочалась и его сбросила. Мне не спалось, так что присел рядом с кроватью, взял уголь и картон и принялся за наброски. Со спины она и так хороша, но нет пределов совершенству формы ягодиц. Раз уж мы скоро расстанемся и, скорее всего, навсегда, оставлю ей на память идеальную жопу. Не самый плохой подарок, если вдуматься. «Хороший тухес — это тоже нахес», говаривал один знакомый еврей. А он таки знал за эту жизнь, я вас уверяю. Глава 12. Между жизнью и властью Утром похмельная Змеямба потребовала от меня немедленного излечения. Мне несложно — это даже не воздействие, а так, лёгкая вибрация бытия. Постинтоксикационное состояние, называемое veisalgia, склонно проходить само, поэтому я лишь чуть-чуть ускоряю события. Рисовать не надо — положил руку на голову, сосредоточился — и готово. — Уф, спасибо, — поцеловала меня в благодарность Зме. — Что бы я без тебя делала. — Меньше пила бы? — Интересная идея, надо как-нибудь обдумать. Она неторопливо оделась, демонстрируя, что наброски задницы делались не зря, собралась было уходить, но от двери вернулась, встала передо мной и решительно спросила: — Ты вчера всерьёз предлагал или спьяну? — Всерьёз. А ты вчера всерьёз отказалась или спьяну? — Тоже всерьёз. Я уже потом накидалась от расстройства. Знаешь, мне страшно жаль, что я не могу согласиться. Но лучше мы расстанемся сейчас друзьями, чем потом настоебенившими друг другу бывшими. — Наверное, ты права, — кивнул я, — но мне тоже жаль, что ты не смогла согласиться. Мне будет тебя не хватать. — Не забегай вперёд, — сказала Змейса, — я ещё здесь. И она принялась торопливо раздеваться. *** Когда Змеямба окончательно ушла, и я уже собрался на поиски какого-нибудь пропитания, желательно включающего в себя большую кружку крепкого кофе, в дверь постучали. — Открыто, — сказал я громко. — Ого, вот кого не ожидал… В номер решительно вошла Калидия. — Я хотела бы нанять вас, — заявила она с порога, не тратя время на приветствия. — Меня? — Вас. С Алианой. — В каком качестве? — Как личных врачей. Питание, проживание, оплата. — Именно ты, не отец? — Да, именно я. У меня есть личные средства. Думаю, их хватит на оплату ваших услуг. — Не могу не напомнить, — сказал я, — что ты полностью здорова. Эталонно здорова, я бы сказал. Не нуждаешься в услугах врача. — А вдруг необходимость возникнет? — Уверен, у вас есть какой-нибудь семейный доктор. — Даже целая клиника, — кивнула она. — Но я хочу нанять вас. — Знаешь, ты можешь просто приходить к Алиане сюда. Или звать её к себе. Или поселить её у себя. Нанимать её — худшая из идей. — Почему? — Потому что нельзя покупать людей для отношений. Алька тебе не Мехра. Личные связи — горизонтальные, рабочие — вертикальные. Выйдет перпендикуляр, об который вы всё нафиг сломаете. — Так вы отказываетесь? Даже не узнав цену? Не убедил, значит. Что поделать — категоричный возраст, наследственный характер, токсичное, как соли цианистоводородной кислоты, воспитание. Тот ещё комплект достоинств. В простоте называется «красивая сучка». Будь Алиана мужиком, я бы сказал: «Не связывайся, братан, пожалеешь». Но он бы меня не послушал, а она — тем более. Окситоцин подавляет активность мозга. — У меня уже есть наниматель. Без согласия командира группы я не могу брать свободный подряд. Может быть, у него на меня другие планы. — Так выясните это! И не затягивайте. Я свяжусь с вами позже. Развернулась и ушла. Дивные манеры в их семейке. Прям вот бегом бы побежал на них работать, ага. За завтраком в гостиничном кафетерии ко мне подсела Алиана и принялась смотреть глазками брошенного щеночка. — Алька, это хреновая мысль, — сказал я сразу. — Но почему? — взвилась она. — Вам просто будут платить ни за что! — Мне будут платить за то, что Калидия тебя трахает, — ответил я максимально цинично. — А я никогда не стремился к карьере сутенёра. — Я, по-вашему, проститутка? — в кафетерии воцарилась тишина. Алиана осознала, что заявила о себе слишком громко, покраснела и снизила тон. — Зачем вы так со мной? Вы же знаете… — Именно потому, что знаю твою биографию, я обязан указать тебе на двусмысленность ситуации. Калидия нанимает тебя в любовницы и платит за это. Это так близко к проституции, что без микроскопа не различить. — Она не имела в виду ничего такого! Это просто… Ну, уловка. Чтобы я могла жить у неё, и никто ничего не сказал… — Алька, послушай если не меня, то себя. Она стесняется ваших отношений, и скрывает их, маскируя наймом. — Это из-за отца! — Нет. Отец, готов поспорить, в курсе. И ему плевать. Для него ты как вибратор на батарейках. — Как что? — Ах да, забыл, что ты наивное дитя доэлектрического мира. В общем, ему пофиг, что дочь хочет об тебя самоудовлетворяться. А вот самой Калидии неловко. Влечение к тебе подсознательно воспринимается ею как психосексуальное расстройство, потому что так быть не должно. Вбитая с детства аксиома: есть владетели и простецы, они не равны и не могут быть равны. Поэтому она не выстраивает отношения как с равной, а пытается тебя купить, как кибера. — Вы ужасный человек, Док, — с отвращением заявила Алиана. — Калидия не такая! Она меня любит! — Именно об этом я и говорю, — вздохнул я безнадёжно. — Было бы дело только в сексе, как-нибудь устроились бы. Но у неё к тебе чувства, и она дезориентирована. Базовые принципы воспитания кричат, что это невозможно, неправильно и постыдно. Она вытесняет этот крик с сознательного уровня, но это не значит, что его не слышно. Калидия скрывает ваши отношения не от отца, а от себя. — Я вам не верю! — Алька замотала головой и даже зажмурилась. Хоть уши ладошками закрыть постеснялась. — Через некоторое время начнёшь замечать, что она тобой командует, а любое возражение её раздражает, — сказал я спокойно. — Ты привыкла к этому с детства, с тобой всегда так обращались, будешь терпеть. Но чем дольше ты терпишь, тем меньше она тебя уважает. Начнёт третировать, унижать и вытирать ноги. Это будет твой супер-Родл, вдвойне ужасный, потому что ты её любишь. А потом она выкинет тебя вон. — Нет, Калидия хорошая! — Вот поэтому и выкинет. Будет мучиться, считать себя сволочью, и не сможет остановиться. Потом разорвёт ваши отношения, потому что они насквозь кривые, а исправлять она ничего не умеет. Ей будет больно, но она это сделает — девушка решительная и терпеть боль умеет. — Знаете, — зло сказала Алиана. — По-моему, вы просто старый злобный мудак, и завидуете. Вас никто не любит, потому что вы циничная сволочь, и вы хотите, чтобы у всех было так. А у нас не так! И не будет так! Я посмотрел на неё, пожал плечами, допил кофе, который за время моих разглагольствований совсем остыл. — Я тебе командир, а не папочка. Твоя личная жизнь — твоё дело. Сказанное ни к чему тебя не обязывает. Поступай, как знаешь. А с точки зрения командной цепочки вопрос субнайма членов отряда решает Слон. — Значит, я просто теряю время, разговаривая с вами! — свирепо грохнула стулом, замаршировала к двери, не оглядываясь. Вот какого чёрта я вообще полез? Никто отродясь не слушал чужих советов. Уж точно не в семнадцать лет и не по поводу отношений. Горькое удовольствие сказать потом: «А я предупреждал!» ― того не стоит. А, к чёрту, первая любовь и должна быть несчастной. Две девчонки с предельно травматичным бэкграундом нашли друг друга. Действительно, ну что может пойти не так? *** Слон меня вызвал ближе к обеду.