– Холм Батайят. Встретимся там. Живи в седле. Ответ последовал тихим хором: – Умри на свине. – Езжайте. Ворота распахнулись, и Реальные ублюдки вывели народ Отрадной в ночь. Блажка с Колпаком обменялись еле заметными кивками. – Сначала в приют, – сказала она. – Оставь это напоследок, – произнес Колпак нараспев. – Дети либо в безопасности с Овсом, либо уже мертвы. Если мы хотим найти Меда и Лодыря и забрать свинов, нам не следует обременять себя младенцами. Из-за них мы можем погибнуть. А если умрем мы, умрут они. Пожалуй, это была самая длинная речь Колпака, что доводилось слышать Блажке, и каждое слово заключало в себе такой холодный, безжалостный расчет, на какой был способен только он. И он был прав. – Тогда в мою светлицу. – Лучше по стене. Вблизи ворот лестницы не было – так задумал Мед, чтобы врагу было сложнее напасть изнутри. Отправившись к лестнице, Блажка с Колпаком взобрались на парапет и побежали по нему, пока не достигли северного изгиба стены. Это был не самый быстрый путь к Блажкиной светлице, зато куда более безопасный. Колпак бежал впереди, прижимая арбалет к плечу, она – в нескольких шагах позади, с тальваром в руке. Внизу остатки Мараных орками рассредоточились по Отрадной и боролись за жизнь. Блажка с Колпаком увидели, как один рванулся к воротам, но вздымающиеся фигуры трех гиен повалили его свина. Чуть поодаль еще двое Мараных крались пешком, перебегая между строениями от одной тени до другой. Оба истекали кровью от укусов, и только у одного оставался в руках заряженный арбалет. Колпак пристрелил первого, прежде чем тот заметил их наверху. Второй бросился бежать, нырнул за дом, но затем раздался собачий смех и Мараный завопил. Оба звука резко оборвались, сменившись влажным скрежетом мощных челюстей, разрывающих плоть. Блажка шикнула Колпаку, и они быстро двинулись дальше. Вскоре они подошли к задней стене жилища садовника – большого строения в пределах броска камня от стены. Дом главного садовника, который присвоила Блажка, находился сразу за ним, так что его второй этаж возвышался над жильем остальных работников. Нигде не было видно признаков жизни – только тело Мараного лежало лицом вниз на собственных вывалившихся кишках. Блажка дала Колпаку знак прикрыть ее, спустилась с парапета, зависла на мгновение и спрыгнула вниз. Затем, не отходя от стены, прислушалась. Не было слышно ни звука, только это совсем не обнадеживало. Она потрусила к задней стене жилища, прислонилась спиной к сырцовому кирпичу и посмотрела на Колпака. Он подал знак, что все чисто. Без пояса ей пришлось держать тальвар в зубах, чтобы взобраться по стене, и тяжелый клинок давил ей на челюсть. К счастью, строение было приземистым, с плоской крышей, так что всего один прыжок позволил Блажке уцепиться за край, после чего она подтянулась всем телом. Колпак последовал за ней, и вскоре оба уже пригибались к крыше жилища садовника, спеша к дальнему ее концу, откуда до стен Блажкиной светлицы было достаточно близко, чтобы можно было дотянуться. Еще один прыжок, одно подтягивание – и они оказались на покатой черепичной крыше. Они поднялись к коньку и спустились с другой стороны. Балкон находился сразу под ними. Блажка бесшумно спрыгнула на босые ноги. И у нее похолодело внутри. Лодырь сидел у стены, опустив подбородок к груди. Его голова блестела. Мараные орками сняли с него скальп. Обогнув кровать – ту самую, что они совсем недавно делили, – Блажка ступила на липкий пол. Обойти кровь никак не получилось бы. Она залила все половицы. Блажка хотела выругаться, но сумела издать лишь сдавленный хрип. Волосы Лодыря оказались не единственным, что Мараные отрезали от его тела. И кастрация была даже не самым худшим. Он все еще дышал. Блажка села перед ним на колени. Протянула руку, но та лишь неуверенно повисла в воздухе, недалеко от его лица, и Блажка отвела ее назад. Чувство вины не позволило ей прикоснуться к Лодырю. Тем не менее он, словно почувствовав ее присутствие, открыл глаза, его веки исступленно затрепетали. Он резко вскинул руку, схватил ее за запястье, сломав незримую преграду. Его голос был почти так же слаб, как и его хватка. – Н-не стоило… сюда… приходить. Блажка не знала, имел он в виду себя или ее. Не знала, о какой именно части пути он сожалел. Об Уль-вундуласе. Об Отрадной. О ее кровати. Он мог подразумевать что угодно из этого. А может, и все сразу. Ему и правда стоило держаться подальше от всего этого. Пальцы Лодыря выскользнули из ее руки, его окровавленная голова привалилась к стене. Он был едва в сознании, рот слабо пошевелился, силясь произнести что-то в бреду. – Я могу быстро все закончить, – донесся сзади голос Колпака. Блажка прикрыла глаза. Ее затошнило, и она встала. И не глядя потянулась к Колпаку. Он вложил арбалет ей в руки и вернулся на балкон. Она прицелилась от бедра, точно Лодырю в сердце. Палец напрягся на крючке. В этот момент с балкона шикнул Колпак. Она вышла к нему и, проследив за его пальцем, увидела движение вблизи приюта. Овес и Жрика, оба со спеленатыми свертками. Блажка быстро выступила из тени спальни и махнула всего раз, чтобы Овес повернул к ней голову. Он сразу повел полурослицу в их сторону. – Прикрой их, – сказала Блажка, передавая Колпаку его оружие. Блажка взяла свой пояс с мечом. Катары все еще были в ножнах. Она подняла тальвар с пола и сунула его в пустые ножны. Вытерев ноги о постель, она нашла штаны, бригант и ботинки. Ко времени, когда Овес и Жрика вошли в комнату, она была одета. Полурослица промокла до нитки, но ребенок у нее на руках был завернут в сухое одеяло – так же, как двое, которых нес Овес. – Метла? – спросила Блажка и поняла, каков будет ответ, даже прежде, чем Овес покачал головой. Он уставился на Лодыря и помрачнел. Блажка взяла ребенка у Жрики. – Ты можешь что-нибудь для него сделать? Единственный глаз полурослицы сузился, и она подошла, чтобы осмотреть тертого, а потом выругалась себе под нос, когда увидела, что у него между ног. – Можем прижечь железом. Это может его убить, но он все равно умрет, если этого не сделать. Это все, что я знаю. Овес побледнел. – Черт. – Сделайте это, пока мы с Колпаком не вернемся со свинами, – сказала Блажка. Затем посмотрела на Овса. – Забаррикадируй дверь внизу. Младенец в ее руках спал, но проявлял беспокойство, измученный кошмарами этой ночи. Она положила его на кровать. – Я отправила копыто в Батайят, – сообщила она Овсу. – Если мы не вернемся, идите туда. Овес положил пару малышей рядом с тем, которого оставила Блажка, и снял с себя арбалет. Затем протянул его ей. – Возьми хоть его. – Он тебе самому нужен. – отмахнулась Блажка. – Я себе найду. – Нужно идти, – заметил Колпак. Они вышли тем же путем, которым пришли, – по крышам. Когда дошли до края садовничьего жилища и собирались снова воспользоваться парапетом, то увидели кое-что, заставившее их остановиться. Одинокий пес крадучись поднимался по ближайшей лестнице. Выйдя на мостик, он потрусил в сторону ворот. Колпак не сводил с него тренчала, пока зверь не скрылся из виду. Они обменялись взглядами, но ничего не сказали и двинулись дальше. На северной окраине деревни пылал огонь. Внизу показались свиные загоны. Под забором всюду валялись тела Мараных и их свинов – все погибли при попытке выбраться из этих стен через дыру, которую проделали. Помимо свежих трупов, псиных следов нигде не было видно, но дикие свины в отдельном дворике были охвачены паникой. Дверь главного загона осталась нетронутой. Блажка и Колпак спрыгнули на его крышу. Прислушались: внизу раздалось какое-то движение и донеслось раздраженное хрюканье. Колпак практически улыбнулся от облегчения и приготовился спускаться. Блажка ухватила его за плечо. – Вдруг они как Сиротка? Взгляд Колпака застыл, и он на минуту задумался. – Оставайся тут. Это был не приказ. Так ездок рисковал своей жизнью ради вождя. Без всякого колебания он отошел к краю крыши хлева и спустился с нее. Она услышала, как он открыл дверь. Затем, спустя несколько напряженных мгновений, Колпак шикнул. Пробравшись вниз, Блажка нашла Колпака в одном из стойл, он седлал своего варвара. – Это он, – сказал бледный полукровка со спокойной уверенностью. В хлеву оказалось еще четыре свина, включая зверей Меда и Лодыря. Блажка с Колпаком быстро оседлали их всех, соединив веревками тех, кому не достанется ездока. Для себя Блажка выбрала бывшего варвара Дуболома – Трибивня; его звали так потому, что у него были оба свинодерга, но только один нижний бивень. Они выехали, каждый вел за собой по два варвара, задержавшись, только чтобы Блажка забрала арбалет и почти пустой колчан у павшего Мараного. Дойдя по пролома, они провели свинов через развалины и пересекли устроенный Мараными трап. На дальней стороне Блажка спешилась. Большинство сорванных бревен свалилось в ров массой расщепленных кольев. Дав Колпаку сигнал остановиться, она соскользнула по пыльному склону. Там из кучи древесины торчало тело. Хотя оно было все переломано и покрыто кровью, Блажка знала: это не Мед. У трупа было две руки. Она подобралась к нему, немного поднявшись по склону, чтобы дотянуться до головы полукровки. На нее уставились тусклые немигающие глаза. Это оказался Сенс. Снизу, из-под завала донесся голос.