Во второй раз Блажка дала приказ отступать. Резко развернув Щелка, она повела своих ребят прочь от пролома. – Все к воротам! Если им удастся добраться до Облезлого Змея с сопляками и организовать оборону, то у них, может быть, и появится шанс. Проскакав галопом к центру деревни, они обнаружили Шишака и четверых ездоков, которые выстроились напротив них и собирались атаковать. Обе стороны выпустили стрелы из своих тренчал. Блажкина выбила одного трикрата из седла, попав ему в грудь. Хорек, находившийся справа от нее, крякнул, но остался в седле. Свин Баламута завизжал, когда его ранили. Пытаясь убежать от боли, варвар отшатнулся, обнажив дыру в ряде Ублюдков. Времени на еще один залп не оставалось. Все вынули клинки. У Блажки тальвара не было, поэтому она сняла с седла дротик. Овес в последний момент рванулся вперед, так что Уродище стал острием копья, которым сражались Ублюдки. Но звери Мараных были отнюдь не недомерки и останавливаться не собирались. Варвары встретились в хоре яростных визгов. Овес нацелился тальваром Шишаку в голову, но вождь отразил удар клинком. Полукровка слева от Овса попытался совершить возмездие, но прежде чем его меч успел опуститься, Уродище мотнул головой и вонзил бивень в бок другого варвара, вынудив его накрениться. Увидев прореху, Блажка повернула и ткнула дротиком. У Мараных, похоже, не было времени надеть бриганты. Дротик глубоко вошел в обнаженное тело ездока, чуть ниже ребра. Зарычав от боли, трикрат разрубил древко надвое. А потом Щелкочес бросился в прорыв. Овес, находившийся впереди, придержал Ура, хотя до ворот оставалось чуть больше полета стрелы. – Тут не все! – заявил он. Блажка повернулась в седле. Хорек стоял на ногах, из бедра у него торчала тренчальная стрела, его свин лежал и сучил ногами, а его внутренности вывалились наружу. Чуть поодаль Баламут еще оставался в седле, но прижимался к шее своего варвара. Раненый зверь прошагал поближе к сторожке и остановился. Мараные орками промчались дальше и теперь заходили для новой атаки. Позади них появилось остальное их копыто – целая масса кровожадных полукровок верхом на тяжело дышащих свинах. – Брось ее! – прокричала Блажка, видя, что Хорек двинулся к павшей свиноматке. – Ее не спасти. Оглядевшись вокруг, Хорек увидел Баламута и зашагал к нему, так быстро, как позволяло ему бедро. Запрыгнул в седло позади него, придерживая младшего брата, и взял под контроль его свина. Блажка с Овсом выпустили еще по стреле в Мараных, чтобы выиграть для Хорька немного времени. Трикраты же ответили целым роем стрел. Блажке задело руку зазубренным наконечником и проткнуло седло, а Уродище завизжал и дернулся, когда стрела попала ему в лицо, но отскочила от плотного черепа. Свин Баламута, у которого стрела торчала из бока, снова вскинул копыта, когда Хорька ранили в спину, и он резко подался вперед. Однако он удержал Баламута и удержался сам, сквозь боль пустив свина еще быстрее. Когда Хорек добежал до Блажки с Овсом, они увидели стрелу, торчавшую из его лопатки, и изо всех сил поскакали к сторожке, где были товарищи, подбадривающие их криками. В следующий момент над их головами полетели стрелы: Облезлый Змей с полудюжиной сопляков, вооруженных арбалетами, спустил крючки. Они сделали два залпа по Мараным, прежде чем Блажка со своими ездоками достигли ворот. – Они разбегаются! – крикнул Облезлый Змей. Блажка повернулась и увидела: колонна Мараных разделилась надвое, чтобы укрыться за ближайшими строениями. Шишак, может, и не боялся боя, но и дураком не был. Скакать к воротам, где его враги сгруппировались на возвышенности и вооружились копьями, означало искать смерти. – Сколько их? – спросила Блажка Змей. – Около двадцати, вождь. – Двадцать два, – уточнила Дача. – Как минимум. Всего двое Мараных остались неподвижно лежать на главной улице, одного из них Блажка свалила сама. Чертовых троекровных убивать было почти так же трудно, как тяжаков. Конечно, то же можно было сказать и о ее ездоках. Из Хорька торчали две стрелы, но тот все равно помогал паре сопляков спустить Баламута со свина. Молодой полукровка получил удар в голову, но дышал, вперемежку со стонами. – Поднимите его на стену, – приказала Блажка, – только дайте мне его чертов меч. Ты тоже лезь наверх, Хорек. Топоролицый полукровка покачал головой и хлопнул рукой по своему седлу. – Готов исполнить свое кредо. Блажка не стала спорить. Даже вождь не был выше девиза копыта. – Облезлый Змей, в седло. Змей спустился с парапета и отвязал своего свина, стоявшего рядом со сторожкой. Несколько Мараных, спешившись, выглянули из-за углов и выпустили стрелы. Сопляк на парапете, вскрикнув, повалился на доски. – Лежать! – приказала Блажка. Сопляки упали на животы. Положение сверху приносило пользу, но также делало их легкими мишенями. Овес повесил арбалет и спешился. – Прикройте-ка мою шкуру. И поспешил к ближайшей повозке с припасами, сел на корточки и взялся за дышло. Инкус, взяв с него пример, метнулась к другой повозке. Блажка приказала выпустить залп, чтобы сдержать Мараных, пока ее троекровные тащили груженые повозки вдоль ворот. Стрелы забарабанили по деревянным рамам. Блажка взглянула на своих ездоков. – Вот что мы… – Вождь! Вверху на парапете Тоуро приподнялся, куда-то указывая. Ублюдки выглянули из-за повозок. У Блажки рухнуло сердце. Шишак с Мараными выводили сирот, наставив на них тренчала. – Уроды ссыкливые! – воскликнул Овес. Блажке пришлось ухватить его за руку, чтобы он не выскочил на Уродище и не покинул укрытие. – Ты где, потаскуха?! – крикнул Шишак. – Дай на тебя посмотреть! Взгляд, которым Блажка окинула свое копыто, сказал все, что было необходимо. Выехав из-за повозки, без оружия, с расставленными в стороны руками, Блажка двинулась вперед. – Слезай с седла! – приказал Шишак. Блажка сделала что велено. – Отпусти детей. – Когда получу тебя. – Я уже у тебя, – сказала Блажка, спокойно шагая. – Отпусти их. За спиной у Шишака его ребята держали Колючку. Рот ее был окровавлен, но она все еще сопротивлялась, крича и умоляя. Метлы и троих младенцев видно не было – забрали только тех детей, кто могли ходить. Это вселило в Блажку такой страх, которого она прежде никогда не испытывала. Она метнула взгляд на Колючку, и женщина едва заметно покачала головой. Блажка остановилась на полпути между воротами и Мараными. – Я здесь. Пусть заложники перейдут на сторону моего копыта. Шишак, проигнорировав ее, закричал: – Слушайте меня, Ублюдки! Я мог бы убить каждого из вас. И убью, если вы меня заставите! Но мне нужна только эта паскуда. Мелкие с их нянькой ваши, если вы останетесь на месте. А об этой курве забудьте, выберите нормального вождя и станьте снова достойными называться копытом. Выкинете что угодно – и стервятники разорвут всех в этой деревне раньше, чем начнется рассвет! Мараные толкнули плачущих детей вперед, но большинство малышей были слишком напуганы, чтобы идти. – Идите, сейчас же, – сказала им Блажка. – Лезьте на гору. Идите к Овсу. Она повернулась и указала им жестом. Они могли не слышать ее, но она хорошо их знала. Овес вышел, чтобы его было видно, словно он – уголок безопасности для найденышей. Тогда несколько старших двинулись с места, взяв перепуганных малышей за руки. Как только дети прошли мимо Блажки, Мараные отпустили Колючку. Она поспешила вслед за сиротами, по пути сделав небольшой крюк. Она шепнула что-то Блажке одними губами. «Берил?» Как только кормилица и все найденыши оказались за повозкой, Блажка проделала остаток пути. Мараные орками окружили ее своими свинами. Шишак прокричал Ублюдкам последнее предостережение, чтобы они оставались на месте, пока его ребята не уведут Блажку. Все дома были погружены в темноту и безмолвие, но она все равно чувствовала испуганные взгляды поселенцев, наблюдавших за происходящим из укрытия. Шишак подъехал к ней и посмотрел сверху вниз. – Ты не сдержишь свое слово, – сказала Блажка, не отводя глаз. В ответе трикрата слышалось торжество. – Не сдержу. Я отведу тебя от деревни и затрахаю до крови. Потом отдам своим ребятам. И все, что они с тобой сделают, произойдет на глазах твоего копыта. И они будут делать такое, чего твои завороженные братья не смогут вынести. Они придут за тобой, в этом я не сомневаюсь. Так что это они нарушат уговор. Они приближались к брошенной северной окраине. Пожар распространился на дом каменщика, и брешь в стене тоже закрывало растущее пламя.