Я старательно улыбнулась Владиславу и, попросив минуточку, зашла в ванную, чтобы освежить лицо холодной водой, пытаясь снять усталость. В зеркале над раковиной в безжалостном холодном свете лампы отразились мои усталые глаза. Вдохнула, выдохнула, собралась и вошла в комнату, погруженную в полумрак. На столе были красиво расставлены свечи, хрустальные бокалы, шампанское в ведёрке, тонкая ваза с розой и суши. Муж заказал из ресторана. Всё прекрасно, но… Розы я не то, что не люблю, я к ним, срезанным, отношусь… специфически. Воспоминания они мне навевают… плотоядные… Об оставленном розарии в доме мамы и о десятках, если не сотнях укореняющихся черенков… Суши я не ем. Мне неприятно есть не прошедшую тепловую обработку рыбу, приготовленную чужими руками. Я выросла у моря, и о рыбе знаю много всякого. И шампанское я не люблю. Мне не нравятся пузырики. Для меня они придают напитку слишком резкий оттенок. Могу выпить пару глотков. Но мне невкусно. Я люблю белое сухое вино. Или полусладкое, в исключительных случаях. А тут просто бинго. Специальный набор «всё не так». Владислав очаровательно улыбнулся, сверкнув зубами, и развернул единым движением свёрток, до моего прихода скромно лежащий рядом с ним на кресле. В нём оказалось упаковано длинное норковое пальто. Шикарное. С чуть рыжеватым мехом. Красиво. Дорого. Безумно дорого. И абсолютно не в моём стиле. Ну вот сто процентов мимо. Я выросла на берегу тёплого Чёрного моря. В Анапе. Там зимы совсем другие. Морозы редко опускаются до минус десяти, но при сильной влажности и очень сильном ветре зимой совсем некомфортно. А главное, в мехах совершенно невозможно находиться зимой. От влаги шуба дико тяжелеет и портится. А от пронизывающего ветра, зачастую с дождём, что дует, кажется, со всех сторон со скоростью почти сто километров в час, шуба не сильно спасает. Но и в Москве зима в последнее время – это, скорее, снег с дождём или хороший мороз, чем сухое и прохладное время для облегчённого норкового пальто. Поэтому я не очень понимаю, зачем мне такой подарок? Тем более, что я за рулём почти круглосуточно. И у меня вполне достойный прошлогодний монклёр, который мы покупали вместе с Владиславом. Ещё дурачились в магазине. А на выход, если вдруг нужно, есть кашемировое светлое пальто прекрасного качества, которое мне очень идёт. А тут… абсолютно не моя, но дорогая и претенциозная покупка. Меня немного напрягло, что всё это сегодняшнее представление – оно будто не для меня. Я в нём лишняя. Мне отведена определённая роль, которая совсем мне не подходит. И муж об этом прекрасно знает, но продолжает этот спектакль, наслаждаясь моей неловкостью. Я бы больше радовалась, если бы мы просто поужинали семьёй с Данилкой, который, кстати, не спит в своей комнате, судя по свету, что пробивается в щели закрытой двери, когда я проходила мимо. За десять лет совместной жизни муж точно выучил и мой стиль и мой вкус. И не раз это демонстрировал. Он до недавнего времени попадал сто процентов с подарками в мои желания. А теперь? Так что он хочет сказать этим ужином? Значит, он хочет, чтобы я изменилась? Я, как могла, постаралась изобразить радость. Но если не умеешь особо притворяться, то лучше и не начинать. Владислав тем временем накинул мне на плечи мех и повернул к зеркалу. Пальто доходило почти до пола, и к нему нужны хорошие каблуки, которые я тоже почти не ношу. Во-первых, мне неудобно, а во-вторых, неловко, если я рядом с мужем. Владислав среднего роста. Метр семьдесят восемь. На каблуках я с ним могу практически сравняться, а муж относится к этому немного болезненно. – Ну как? – помедлив, спросил он с затаённой гордостью, глядя на меня через зеркальное отражение. – Очень красиво. Спасибо, – ответила я и не удержалась – это ведь безумно дорого! Зачем? – Я что, не могу жене сделать дорогой подарок? – зазвенел голосом муж. – Конечно, можешь. Просто мне непривычно. – ответила я, стараясь смягчить его намечающееся раздражение. Повернулась и потянулась за поцелуем. Но Владислав не заметил моего движения и, взмахнув в сторону стола, предложил: – Шампанского? Странности этого вечера только набирали обороты. Я была в кресле, куда усадил меня мой муж с бокалом шампанского в руке. Он расположился напротив меня на диване. Вроде и рядом, но так, чтобы не соприкасаться коленями. И на любые мои попытки начать говорить о нас, о том, что происходит между нами, муж виртуозно отвечал нейтральными фразами. И уходил в рассуждения о погоде, о политике… Обо всём, кроме важного. Только не о нас. На мой прямой вопрос «Что происходит?», он ответил: – Разве тебе не нравится вечер, что я устроил? Вероника! Ну что ты начинаешь? У нас всё хорошо! А я с удивлением поняла, что его больше не интересуют ни мои эмоции, ни мои реакции на происходящее. Ему всё равно, что случилось у меня на работе. И ему абсолютно плевать, что говорили на родительском собрании. Пусть я и сама не очень понимала, зачем нужно было именно сегодня собирать это собрание, но… То, что Владислав о нём совсем забыл, было ужасно обидно. И апофеозом абсурда нашего романтического вечера стал отказ мужа от близости. Именно так я восприняла его короткий поцелуй мне в висок перед сном с пожеланием спокойной ночи и с признанием моей усталости. Что происходит, чёрт подери? Четвертая глава В следующую неделю поняла несколько моментов в наших отношениях. И выводы из всего происходящего могу сделать только неутешительные: наша семья разрушается на глазах, и я не знаю, как достучаться до мужа. Потому что разрушение идёт с его стороны. Он рушит всё, что с таким трудом создавалось десять наших лет. В последнее время я оказалась в информационном вакууме по отношению к происходящему с собственным мужем. Он больше не рассказывает, что случилось у него на работе. Не делится своими мыслями. Не выражает при мне эмоций. Он замкнулся в себе. От нас. Ведёт себя дома так, будто находится в окружении чужих людей. Во враждебном месте. Будто мы только и делаем, что обижаем его и не понимаем. Это очень обидно и несправедливо. На мои расспросы о его работе муж чаще всего уходит от ответа. А если я начинаю настаивать, то переходит на крик и абсурдные обвинения. – Ты следишь за мной? Ты хочешь сдать мой бизнес конкурентам? Или просто хамит, упрекая в некомпетентности. При том, что его работа напрямую связана с фармацевтикой. А всякий раз уходить в скандал, не давая себя унижать – это несколько дней его обид и угрюмого молчания. Пропасть между нами только усугубляется. Но выдерживаю я не всегда, и чаще всего поддаюсь на его провокации скандалов. Такой уж у меня характер. Я плохо переношу обиды. Атмосфера в доме становится всё более напряжённой. И я не представляю, что могу сделать, чтобы остановить распад. У меня чувство, будто я попала под горный поток. Сель. Чем дальше, тем больше разрушений и нет никакой возможности устоять. Хоть кричи от бессилия. Нет больше разговоров про ремонт. А ведь мы собирались отремонтировать новую квартиру – трёшку на Новокузнецкой улице, а затем, переехав в неё, уже задуматься о переделке этой, которую тоже давно пора обновить. За десять лет, что мы живём здесь, на Мосфильмовской улице, один раз сделали косметический ремонт, перед рождением Данила, и теперь неизбежно, то там, то тут необходимо чинить что-либо. А лучше, как и планировали, сделать всё по новой. А сейчас на эту тему напряжённая тишина. – Ты говорил, что бригада ремонтников приступит к работе до Нового года. Что изменилось? – спросила я как-то вечером после работы.