– Пиши «неразрешимые противоречия», о как! Все так пишут. Я осторожно покосилась на самодовольного подсказчика и прикрыла листок бумаги ладонью, так делают отличницы, чтобы сосед по парте не списывал у них правильные ответы. Я сделала это на автомате. Я все в жизни делала «на отлично». Я окончила школу с медалью, потом сразу же поступила в университет, окончила аспирантуру, после этого сразу же вышла замуж и сразу же родила двоих детей. Я! Я! Я! Я! У меня все было «правильно» и «вовремя». Поэтому развод больно ударил по моей самооценке, которую до этого угнетал синдром отличницы. Мне не верилось, что я, вся такая правильная девочка, стою сейчас в суде и заполняю документы на развод. И, если честно, я понятия не имела, что писать и какой ответ на вопрос «В чем причина развода?» правильный. А надо было написать именно правильный, так требовала моя внутренняя «отличница». Мне хотелось написать все честно. Мне хотелось рассказать, что причина развода в том, что я, наивная дура, верила в вечную любовь и не замечала предательства. Причина в том, что я устала от безденежья и звонков коллекторов из всех тех контор, в которых мой муж постоянно занимал деньги. Устала от его загулов и запоев. Устала от жалости, которая сквозила во взглядах наших общих знакомых. Устала от неуважения и безразличия мужа. Причина в том, что я давно уже не люблю и не уважаю своего мужа. Но все это никак не помещалось в долбанную строчку, выделенную в заявлении под «причину развода». Единственное, что туда вмещалось, было это пресловутое словосочетание «неразрешимые противоречия». Я сделала глубокий вдох и каллиграфическим почерком вывела «неразрешимые»… Тут я остановилась. Задумалась. А действительно ли они были неразрешимые? Может, я поторопилась? Может, удалось бы еще что-то разрешить? У нас двое замечательных сыновей. Может, попытаться сохранить семью ради них? Я вот так просто разрушу свою семью? Так просто, как ломоть хлеба, отрежу самого близкого когда-то мне человека? Может, попробовать начать все заново? «Так. Сейчас наберу его номер. Если он поднимет трубку, это будет знак свыше и надо начать все заново», – закипели у меня в голове бредовые идеи. Я трясущимися от волнения и радостного предчувствия руками уже набирала знакомые цифры. И дозвон. Длинные гудки. Гудки. Гудки… «Оставьте голосовое сообщение…» Казалось бы, Вселенная сказала прямым текстом: – Натаха, пиши заявление, дура ты тупая! Но я зачем-то убеждала себя: «Это не повод сдаваться! Я еще раз позвоню. И если возьмет трубку, значит, нам нужно попробовать простить друг друга и жить дальше одной дружной семьей!» Пока я это сама себе говорила, пальцы уже нажали на «дозвон». «Абонент выключен или находится вне зоны действия сети…» Слезы предательски закапали на заявление о разводе. Рука обреченно взяла ручку, смахнула прозрачную соленую кляксу возле слова «неразрешимые» и дописала «противоречия» в графе «причина развода». Веселый охранник опять подошел со своими сильно полезными советами: – Че ревешь-то… Поди, найдешь еще себе парня хорошего, в твоем возрасте нечего реветь-то! Вон тут и тридцатилетние не ревут, а ты чего начала… – А мне сколько… по-вашему, сколько… лет мне? – всхлипывая, задала 34-летняя я волнующий меня вопрос. Почему-то мне хотелось получить хоть какой-то комплимент от этого непрошеного помощника. – Ну, двадцать семь, наверное… – прищурив левый глаз, ответил гусарского вида охранник. – А скока тебе? – Мне тридцать четыре, – резко бросив кокетничать, сказала я правду и уткнулась в заявление. – Аааа, вон оно как, – протянул он. И, уже уходя, добавил: – Тогда да… Тогда да… Мне хотелось спросить, что значит это его «тогда да», но я уже дописывала заявление. А потом нарочито размашисто, как походка Аллегровой, поставила свой автограф в конце документа. – Красивая подпись, – охранник, видимо, пытался загладить впечатление, которое произвело на меня его разочарованное «тогда да». – Это не подпись, – сказала я, аккуратно положив ручку поближе к окошечку. – Это автограф! – Ух ты какая! Норовистая! – захохотал охранник. – Была у меня в деревне одна такая… лошадь. Хороша была. Кобыла что надо! Я аккуратно своим копытом поправила выбившуюся из моей гривы прядь волос и поблагодарила его за столь лестное сравнение. Лестно было нам обеим: и мне, и (я полагаю) лошади. Думаю, не каждый день ее сравнивают с телеведущей областного телевидения и сценаристом юмористических проектов федеральных каналов. Вдохновленная этим лошадиным комплиментом, я сделала фото заявления о разводе и выложила его в Инстаграм с подписью: «На день рождения мужу подарила самый дорогой подарок в мире – свободу». Он сегодня вечером зайдет в Интернет, увидит это фото и обязательно позвонит, и скажет: «Ты че, Лисица, серьезно, что ли? Да я просто проучить тебя хотел! Чтобы ты поняла, что надо быть более покладистой женой… а не вредной, как эта лошадь у охранника». Откуда он узнал бы про охранникову лошадь, я тогда не придумала. Муж не позвонил. Не позвонил вечером. И не позвонил утром. Но я почему-то продолжала ждать звонка. И перемен к лучшему. А перемены наступили в сентябре. Мне позвонили из суда и сухим деловым женским голосом сообщили, что мое ходатайство удовлетворено. – В смысле, нас что… развели? Так просто… – Ну вы же об этом и просили, – прозвучал раздраженный моей тупостью женский голос. Я сама подала на развод. Я получила развод. Я была возмущена и обескуражена тем, что нас развели. Знаете почему? Потому что я (как любая романтичная барышня) шла в суд и писала заявление не для того, чтобы расстаться с мужем, а чтобы обратить на себя его внимание. Возможно, я наивно надеялась, что мое заявление на развод приведет его в чувство и он хотя бы поговорит со мной, прояснив ситуацию в нашей семье. Потому что в последнее время он только молчал. А я только ревела. Коммуникация никак не складывалась. Я поэтому и написала заявление на развод, чтобы мой муж понял, что нужно что-то делать. Я надеялась, что он, как во всех этих американских фильмах, зайдет в зал суда и судья – толстая смуглокожая женщина (в комедиях всегда так) произнесет: «Итак, вы хотите развод?» А я такая, вся в красивом деловом костюме, на заднем плане наши два сына тоже в чем-то очень приличном одетые сидят. И я с трепетом в голосе (а трепет в голосе я репетировала на протяжении нескольких дней перед зеркалом) скажу: – Я хочу не развод. Я просто хочу, чтобы мой муж меня любил, – и покорно опущу глаза в пол, чтобы скрыть слезы (их я тоже репетировала). А он тогда как вскочит со скамьи подсудимых (или какие там скамьи для нерадивых мужей есть) да как на меня заорет: – То есть я тебя, по-твоему, все эти годы недостаточно любил?!! А почему я бухал все эти годы! Это все из-за любви к тебе! И тут уже я заору на него: – Ах, ты любил меня?! Да ты при людях меня даже обнять не мог! Даже за руку при своих друзьях не брал меня, чтобы они не застебали тебя! – Я тебя за руку не брал?! И он тогда как подбежит ко мне и как возьмет за руку! И даже за обе руки. И как меня поцелует наотмашь, аж все зубы зашатаются от вибраций любви. И тогда судья закатит свои глаза (как умеют закатывать глаза только афроамериканские женщины с присущей им грацией и харизматичностью) и скажет: – Ой, все! Так, семейство неадекватов, вы меня оба уже заколебали! Забирайте свое заявление, своих детей, можете и чужих забрать, судебного пристава тоже забирайте, мне он никогда не нравился, и валите отсюда. Будьте счастливы! Совет вам да сельсовет, клоуны! И судья, сердито качая широкими бедрами, быстрым шагом умчится из зала суда. А мы с мужем после этого веселого случая больше никогда не поссоримся. И мы все будем жить долго и время от времени счастливо. Пока смерть или ипотека не разлучит нас. И на нашей бриллиантовой свадьбе будем рассказывать своим правнукам, как едва не разрушили свою семью по моей глупости и истеричности. Вот такая кинокартина складывалась у меня в голове, когда я ждала реакцию мужа на мое заявление о разводе. А вот какая картина сложилась в реальности. Мой муж не явился на слушание. И на второе слушание он тоже не явился. Я была в смятении, когда мне позвонили и незнакомый голос сказал: «Можете зайти в любое рабочее время и забрать постановление о разводе». По факту я же этого и добивалась.