Спустя мгновение на экране отразился входящий от Лены. – Ты где? – Уехал. – Куда? – Я и сам не решил. – Надеюсь, у тебя хватит ума, чтобы извиниться передо мной? – Боюсь, что не хватит. Вопреки ожиданиям, она не плакала и не кричала. Ее голос даже не вздрагивал. – Тогда молись, чтобы ты больше мне не встретился. Иначе долго буду возить тебя мордой по асфальту. – Звучит устрашающе. – Я предупредила. Елисей хотел ответить: «А как же твоя агорафобия?», но растерялся и сбросил звонок. Как все перевернулось. Буквально вчера он высокохудожественно обставил расставание, а теперь, так получается, на всех парах улепетывает от разъяренной бывшей. Вспомнилась пафосная фраза: «Не огорчайся, потому что прошло. Радуйся, потому что было». По мнению Елисея, романтично настроенный автор ошибся. Правильный вариант звучал так: «Радуйся, потому что прошло. Огорчайся, потому что было». Прощай, Лена. Прощайте, сокровенные шутки, понятные лишь для двоих. Прощайте, вздорные обвинения. Прощайте, отношения, бурные, но однообразные, многообещающие, но опустошительные. До Подмосковья Елисей доехал к раннему утру на дальнобойной фуре с гигантской надписью «Bluewater» на весь бок. Потрепанный бытовыми злоключениями водитель без устали сваливал свои неудачи на женщин: на бывшую жену, на сестру друга, на придорожных путан, на «злых баб» вообще. Елисей, который поначалу поддерживал диалог исключительно в режиме внимательного слушателя, тоже подключился к прокурорскому тону шофера и привел в пример историю себя и Лены, умолчав о пикантных подробностях вроде ее загулов и собственного розыгрыша с конвертом. – Сам посуди, – сказал водитель. – Недаром в слове «мужик» слышится что-то мощное, крепкое, солидное, а в слове «баба» – что-то истеричное и гадкое. Русский язык все про нас знает. – Феминистки возразили бы тем, что язык тоже мужчины придумали. Утром дальнобойщик высадил путника в задернутом тучами Солнечногорске. С помощью автобусов и метро Елисей пересек Москву и выбрался на трассу до Элнет Энера. Как назло, с машинами везти перестало. Елисей подолгу выстаивал под крапающим дождем, вытянув руку с загнутым кверху большим пальцем. Грузовики автостопщика будто не замечали, а легковушки, как правило, подбрасывали до ближайшего поселка или городка. Такие короткие перемещения выматывали почище часовых перелетов: ради несчастных десяти километров Елисей знакомился с водителем, нащупывал почву для разговора, делился веселыми историями – в общем, убедительно играл роль благодарного пассажира. В итоге Нижний Новгород остался за спиной лишь глубокой ночью. Мысли сбивались в кучу. Чудилось, что за час сна Елисей убил бы кого угодно. – Да у тебя глаза как у китайского пчеловода. Тебе бы в мотель, – сказал последний шофер. Он попрощался с Елисеем на автобусной остановке рядом с садовым товариществом с трудновыговариваемым названием. Елисей, подложив под голову рюкзак, отрубился прямо на остановке. Пробудился он от того, что заложило нос. Все-таки ночевки на свежем воздухе мало вяжутся с хроническим фарингитом. Звездное небо над головой, отнюдь не завораживающее, свидетельствовало, что сон был краток. Нацепив рюкзак и отряхивая голову от усталости, Елисей в пустынном одиночестве побрел по направлению к Элнет Энеру. Ерундовые четыре сотни километров – и его ждут мягкая постель и балкон с сюрпризом. Слева расстилалось сжатое поле со скирдами сена. Лунный свет эффектно ложился на них, очерчивая красивые контуры, так что Елисей, даже будучи изможденным, оценил пейзаж на пятерку с минусом, добавив минус только за иллюзию пасторальной идиллии, некстати встроенную в картинку. Когда позади раздалось рычание мотора, Елисей автоматически вытянул в сторону руку – наудачу, без особой надежды. Новехонькая, словно из автосалона, «Тойота Камри» поравнялась с автостопщиком. Дверца отворилась, и Елисей просунул в проем немытую голову. – Я в Элнет Энер еду, – произнес из мрака водитель. – Ого, свезло так свезло! Мне ведь тоже туда. – Садись. К девяти доберемся. По первым секундам стало ясно, что доверительной беседы не предвидится. Молчаливый брюнет без тени заспанности на лице выглядел так, будто катил на корпоративное совещание в соседнем квартале. Его идеально выбритое лицо напомнило Елисею армейское прошлое, когда он каждое утро отскребал станком проклюнувшуюся щетину из страха перед вафельным полотенцем. Ухоженный, с легким запахом парфюма, в деловом костюме, капитально серьезный водитель «Камри» не походил на того, с кем обсуждают девушек или футбол. Елисей задремал. В сознание его вернул загремевший российский гимн. – Слушаю. – Водитель невозмутимо прижал телефон к уху. – Так точно. Спасибо, что предупредили. Он затормозил и велел Елисею не отстегивать ремень, а сам открыл багажник. Пока Елисей гадал, в чем дело и не замешивают ли его в темную историю, загадочный брюнет провел какие-то манипуляции на крыше авто и снова занял свое кресло. – Планы изменились, – сообщил он. – Приедем пораньше. Держись крепче. Прежде, чем Елисей осмыслил, что все это значит, «Тойота» рванула как бешеная. Стрелка спидометра сначала подскочила до ста восьмидесяти, а затем постепенно, но неуклонно доползла до двухсот. Машина полетела, едва касаясь асфальта. По диким голубым отблескам в окне Елисей сообразил, что водитель установил мигалку. И сделал это не из любви к быстрой езде, а по долгу службы. Заложило не только нос, но и уши. Голова, будто наспех припаянная, грозила оторваться и дергалась, точно цветок на стебле. По шейным позвонкам прокатывалась вибрация, как по стеклу от легкого землетрясения. Елисей вжался пальцами в сиденье и напрасно пытался унять дрожь. Не будь он голоден со вчерашнего дня, без сантиментов разукрасил бы салон бизнес-класса содержимым желудка. Все это казалось частью возмутительного аттракциона: августовская ночь, средняя полоса, пасторальные виды, телефонное предупреждение, неистовая гонка со временем на пределе человеческих и технических возможностей, инфернальный заезд без соперников, без комментариев и без саундтрека. Запонки на белоснежных манжетах водителя посверкивали в темном салоне, как змеиные глаза. В облике незнакомца не чувствовалось напряжения. Иногда он рулил одной рукой, словно отдыхая. Происходящее его не трогало, весь его вид выражал аристократическую скуку. В шесть утра оглушенный безумным вояжем Елисей сидел на центральной площади Элнет Энера и прикидывал, куда бы деть два часа до того, как пробудится Гриша. Интернет отказывался выдавать информацию о круглосуточных забегаловках в округе. Тогда Елисей вспомнил, что в родном Трехгорном уже не так рано, и набрал на телефоне номер. – Алло, мама, привет. Не отвлекаю? Хотел сказать тебе, что уехал из Питера. Марк Он чуть не поперхнулся какао, когда прочел письмо. Ему предлагали принять участие в конкурсе на вакансию в госкорпорации «Атомпром». Нужно зарегистрироваться на официальном сайте, набросать о себе хвалебные строки и выдвинуть идею для стартапа. Вроде бы ничего особенного, рядовая вирусная рассылка. Вот только этот мейл на левое имя Марк завел меньше месяца назад. И у него были свои счеты с «Атомпромом». Помимо всего прочего, вчера ему дважды звонили с разных номеров и дышали в телефон. Разумеется, никто и никогда не говорил, что за ним не станут следить. Никто не обещал, что на него не нацепят цифровой ошейник. Это такой мягкий способ пригляда – без отметок в отделе полиции и налоговой, без вшитых в одежду датчиков, без ласковых звонков по вечерам, без приглашений на семейные торжества, наконец. Ни жесткого тебе контроля, ни липкой заботы. Трать карманные миллионы, лакай в самолетах шампанское, ныряй с аквалангом и, главное, не слишком выделяйся на бесцветном фоне. Покончив с французским завтраком, Марк удалил и письмо от госкорпорации, и почтовый ящик для верности. Пусть они расценят это как паникерство, ему все равно. Марк поднялся из гостиничного ресторана в номер и вытащил из саквояжа титановый нож для колки льда, припасенный для таких случаев. От первого удара смартфон отпрыгнул в сторону. Со второй попытки лопнуло защитное стекло и обнажился беззащитный дисплей. Марк бил сильно, уверенно, без замаха, и круглые следы с побелевшими вмятинами по контуру напоминали небесные объекты с исходящим от них холодным мерцанием. Добив микросхемки и аккумулятор, Марк прекратил насилие над техникой. Поврежденную сим-карту он убрал в медный портсигар к двадцати шести таким же, а остатки от смартфона сложил в верхний ящик тумбочки, где хранилась гостиничная Библия на английском. После горячей ванны Марк позвонил на ресепшен и заказал трансфер до аэропорта. Прощай, город-герой Ростов, нет причин скучать по тебе. Кряжистый таксист с южным лицом цвета морковного сока, избыточно аккуратный в вождении, окружил пассажира зудящим молчанием. Лишившийся телефона Марк ерзал и чесал переносицу. На попытки завести разговор шофер откликался вежливыми, но общими фразами. Его будто не волновало ни повышение цен на бензин, ни тем более закрытие Парамоновских складов. – Представьте, вам предложили бесплатную путевку в любую точку земного шара, – сказал Марк. – Куда угодно, хоть на Гавайи, хоть в Париж, хоть в Мурманск. И оплатили бы два билета: туда и обратно. Какое направление бы вы предпочли? – В Ташкент бы полетел. – Там красиво в сентябре? Таксист поднял вверх большой палец. – Во! Там сейчас дыни сладкие, как шербет. В России такие дыни только Президенту на стол подают. Хочешь купаться – едешь в горы на Чарвак. Хочешь старинную красоту смотреть – едешь в Самарканд. Люди из Парижа, из Берлина говорят: много где были – такого заглядения, как в Узбекистане, нигде не видели. Скудость словарного запаса шофера с лихвой окупала простосердечная страсть. Марк загрустил. Его-то перемещения ограничивались известными пределами, и даже доступный любому студенту Узбекистан был под запретом. Таксист не набрал сдачи с пятитысячной купюры. – Оставьте себе, – велел Марк. – Ку́пите чурчхелы. Он сообразил, что совет прозвучал обидно. – Или бензина. В общем, чего душа пожелает. А мне пора. Минуя магнитную рамку и багажный осмотр, он корил себя за невежество. Барские жесты лишь ставили Марка в позицию милостивого владыки и вдобавок укрепляли в других холопскую психологию. Тот, кто выжидает господских щедрот, никогда не покинет рабства. Два ближайших рейса – до Санкт-Петербурга и до Элнет Энера – одинаково подходили Марку. Он купил билеты эконом-класса в обоих направлениях и распечатал посадочные талоны через терминал. – Простите, что отвлекаю, – обратился Марк к уборщице в синей униформе. – Можете мне помочь? Он вытянул перед ней руки со сжатыми кулаками, как раскаявшийся преступник перед полисменом с наручниками. – Право или лево?