Простыни шуршат, когда Софи просит меня подождать секунду. На ее стороне телефона закрывается дверь, прежде чем она снова отвечает. — Ну, как дела? — Извини, что беспокою тебя так рано. Она смеется. — Не беспокойся об этом. — Итак, вчера вечером я совершил ошибку. — Какую? — обеспокоенный голос Софи усугубляет мою вину. — Я позвонил Елене после того, как выпил. Она глубоко вздыхает. — Ладно, все не так плохо, как я думала. Что ты сказал? — То, что мне не следовало. Я признался в своих чувствах. — Мне трудно понять, почему это плохо. Ты сказал ей, что скучаешь по ней? — Да, — шиплю я. — Это нехорошо, потому что я не хочу давать ей ложную надежду. И теперь я волнуюсь, стоит ли мне отправить ей сообщение с извинениями или притвориться, что этого никогда не было. — Почему ты хочешь извиниться за то, что сказал ей правду? Я борюсь между тем, чтобы рассказать Софи истинную причину, по которой я оттолкнул Елену, или притвориться, что мне больше не нужна ее помощь. Отчаяние по поводу того, что я не могу снова причинить боль Елене, заставляет меня отложить свою гордость. — Я не был до конца честен с тобой о том, почему порвал с Еленой. Это сложнее, чем ты думаешь. Примерно так же сложно, как и провода в моем мозгу, говорящие мне, что я должен преследовать Елену, несмотря на все, что было до этого момента. — Дай мне секунду, — бормочет Софи в трубку. Я внимательно слушаю ее шаги, когда она снова открывает дверь. — Лиам, убедись, что в моем кофе есть мартини. — Так рано? — микрофон телефона улавливает его голос. — Джакс, как ты думаешь, мне нужен алкоголь для этого разговора? В ответ на мое подтверждающее бормотание она выпроваживает Лиама за дверь их номера. — Итак, расскажи мне, что происходит. Поклявшись Софи хранить тайну, я рассказываю обо всем, что произошло до этого момента. К концу разговора она рыдает в трубку, ее печаль совпадает с тем, что чувствую я. — Почему я? Почему я первая, кому ты рассказала? — Потому что я отчаянно нуждаюсь в женском совете о том, как правильно извиниться за что-то неосторожное. — Но это не тот совет, который я хочу тебе дать. — Она фыркнула. — Как бы я ни ценила твой совет, я не могу дать Елене больше, чем это. Поэтому, пожалуйста, помоги мне придумать, что сказать, — шепчу я, смирившись с ситуацией. — Ладно, сначала ты должна извиниться за свою пьяную исповедь. — Продолжает Софи, давая мне список инструкций. После того, как я напечатал то, что Софи считает самым идеальным сообщением, я нажал кнопку «Отправить», не сомневаясь в себе. Джакс: Сказать «прости» никогда не будет достаточно хорошо, но я все равно хочу это сказать. Прости, что позвонил тебе, потому что я слишком слаб, чтобы оставаться вдали от тебя дольше двух недель. Прости, что заслужил твое доверие и разрушил его своими решениями. Прости, что разбил твое сердце, когда ты доверилась мне, чтобы я защитил тебя и его. Прости, что я был эгоистом, надеясь, что мы влюбимся друг в друга, а когда все стало трудно, я порвал с этим. И больше всего я прошу прощения за то, что не был тем мужчиной, которого ты заслуживаешь, но все равно хотел бы им быть. Софи кладет трубку, заверив меня, что не расскажет Лиаму о моем секрете. Проходят минуты без ответа. Я пытаюсь занять себя тренировками и просмотром видеозаписей перед гонкой, но моя неуверенность и беспокойство растут по мере того, как проходит время. Мой телефон пищит, и я бросаюсь за ним, опрокидывая при этом ноутбук. — Черт. На моем телефоне загорается сообщение от человека, от которого я не ожидал его получить. Элиас: Если тебе дороги твои пальцы, не пиши больше Елене. Chinga tu madre, pendejo. (прим. пер. Трахни свою мать, придурок.) Осознание, которое я не хотел принимать, обрушивается на меня, разрушая последнюю надежду на то, что Елена когда-нибудь простит меня. — Привет, засранец. Удачи тебе сегодня. Я все еще зол на тебя, но надеюсь, что ты займешь первое место. — Калеб закатывает глаза на камеру FaceTime. Команда пит-лейн игнорирует меня, пока я прислоняюсь к своему болиду, постукивая по своему тренажеру. — Спасибо за приятные слова. Я тоже тебя люблю, приятель. — Если твоя любовь хоть немного похожа на ту, что ты испытывал к Елене, мне придется пройти мимо. — Калеб превращает свои слова в пули, пробивая мою тщательно выстроенную броню. — Что ты знаешь о любви? — Достаточно, чтобы понять, что ты облажался. — Ты собираешься говорить мне то же самое перед каждым отборочным туром? — Если это то, что нужно, чтобы ты вытащил голову из задницы, то я только «за». Мои глаза переходят с экрана на Элиаса, который хмуро смотрит на меня с другой стороны гаража. — Хорошо, что у меня осталась только пара отборочных туров. Я не могу представить свою жизнь без твоего веселого настроя. — Вот что ты получишь за то, что разбил сердце Елены. Что я тебе сказал? — Я ответила на твой звонок не для того, чтобы ты читал мне нотации, — огрызаюсь я, изнемогая от усталости. Чувство вины и так мешает мне функционировать каждый день, так что последнее, что мне нужно, это чтобы шестнадцатилетний ребенок учил меня тому, что он знает о любви. — Нет, ты ответил, чтобы облегчить свою вину. Я не такой, как платная помощь, которая тебя окружает. Я собираюсь обличить тебя в твоем дерьме. — Во что бы то ни стало, обличи меня. — Тебе нужно бегать за своей девчонкой. Прошло уже три недели. Чего ты ждешь? Чудо звучит немного религиозно, на мой вкус, поэтому я держу себя в руках. — Иногда у людей ничего не получается. — Ну, эти люди — идиоты вроде тебя, которые разрушили свои отношения из-за ошибки. — Я сделал все возможное, чтобы исправить свои ошибки и позаботиться о ней. — Подожди, что? — Калеб подозрительно посмотрел на меня. Черт. — Я постарался исправить свои ошибки с Маккой. — Как ты убедился, что о ней позаботятся? — О чем ты говоришь? — гладко, Джакс. — Ладно, приятель, химиотерапия, может, и отстой, но она не убивает клетки моего мозга. Ты сказал, что сделал все возможное, чтобы убедиться, что о ней позаботятся. Член экипажа машет мне рукой. — Мне пора идти. Они зовут меня готовиться. — Не заставляй меня действовать по принципу 007 и докапываться до того, что ты скрываешь. Мой смех выходит принужденным. — Ладно, Джеймс Бонд. Я не знаю, какие лекарства они тебе дают, но твои галлюцинации просто одуряющие. Калеб сужает на меня глаза. — Удачи тебе сегодня, пока. — Он вешает трубку, не дав мне попрощаться.