Я игнорирую прилив энергии, пронизывающий меня, когда он смотрит на меня. — Хорошо. Для каких моментов мы созданы? Его рука проводит по моему лицу, вызывая у меня легкую дрожь. Он берет прядь моих волос и теребит ее между пальцами, анализируя ее, как будто в ней содержатся все ответы. — Такие, которые заканчиваются только разочарованием. — Я горжусь тобой. Не все мужчины могут признать свои недостатки в спальне. — Я касаюсь его груди, скрывая, как сильно колотится мое сердце от его близости. Моя рука теплеет, когда проходит по пуговицам его рубашки, расправляя складки. — Разочарование — это последнее слово, которым бы ты описала меня в спальне. — Его голос падает низко, с хрипотцой. — Правда? Его рука сгибается, как будто он хочет прикоснуться ко мне снова, прежде чем он положит ее в карман. — У меня всегда лучше получалось показывать, а не рассказывать. — Это подходит, поскольку у тебя эмоциональный диапазон пятилетнего ребенка. Они следуют той же концепции. Он откидывает голову назад и смеется. — Уверяю тебя, за все годы, что я был с женщинами, я могу с уверенностью сказать, что они не жаловались. — Наверное, потому что ты уходишь раньше, чем они успевают заговорить. — Ауч, уже научилась моим уловкам? — Уловки подразумевают то, что они хитрые. Ты забываешь, что это моя работа — узнать о тебе все. Его глаза потемнели. — Даже плохие стороны? — Особенно эти. Это делает работу более интересной. — Я сжимаю ладони вместе и шевелю пальцами, создавая свое лучшее впечатление злого гения. — А не тот факт, что я дьявольски красив и у меня убийственный акцент? Я закатываю глаза. — Нет. Я бы назвала это дерьмовый представлением. Ложь. В этой ситуации его акцент и внешность очень хороши. — Потому что тебе трудно устоять передо мной? — Эх. Мне не нравятся парни, которые ведут себя так, как ты. — И как это? — Как будто они выше меня. Его маска незаинтересованности на мгновение сползает. — Это не то, что я чувствую. — Это то, как ты себя чувствуешь, а это все равно. Все в порядке. Я большая девочка и могу справиться с такими мужчинами, как ты. Ты не первый клиент, который так со мной обращается. Я иду к главной двери, чтобы выйти из номера. Мое шелковое платье цвета шампанского прилипает к телу, что затрудняет шаги. Джакс легко догоняет меня. Он мягко берет меня за локоть, поворачивая к себе. — Я не могу говорить за других мужчин, но я не думаю, что я лучше тебя. Совсем наоборот. Ты слишком… — Он прикусил губу, еще раз осмотрев мое тело и задержавшись на лице. — Хороша для такого, как я. — Такого, как ты? — я смотрю на его руку, пытаясь понять, почему моя кожа покрывается мурашками от его прикосновения. Его большой палец лениво проводит по моей коже. — Я лучше подхожу для того, чтобы разрушить чье-то счастье, чем быть его причиной. Я глубоко вздохнула. — Ты всегда собираешься говорить фразами, окутанными мраком? — Я как Риддлер Джима Кэрри. — Из всех фильмов, на которые ты мог бы сослаться, ты выбрал франшизу о Бэтмене Джорджа Клуни? Я теряю все свое уважение к тебе. — Тот факт, что ты вообще меня уважаешь, вызывает беспокойство. — Не волнуйся, уважение уменьшается с каждой секундой. Он покачал головой, борясь с улыбкой, но потом нахмурился. — Пойдем. Пора покончить с этим дерьмовым шоу. — Почему ты ненавидишь спонсорские мероприятия? — Я ненавижу все, что не является гонками на моей машине. Я бы предпочел исчезнуть с лица планеты, чем каждую неделю иметь дело с новой толпой людей, которые задают мне слишком много вопросов. Мы оба входим в холл и направляемся к лифту. — Думаю, ты выбрал не тот карьерный путь. Гонки и статус знаменитости — синонимы. Джакс нажимает на кнопку. — Поверь мне, в молодости я не думал о последствиях. — Потому что ты чаще волнуешься в окружении других? — Отчасти. Смутно, но я позволяю ему хранить свой секрет. Двери лифта открываются, и мы входим. Я нажимаю на кнопку вестибюля. — Как давно с тобой это происходит? — С вечности. — И стало хуже? — Ты не психотерапевт. Прекрати копаться в моем мозгу в поисках ответов. Я смеюсь, прислонившись к перилам. — Это называется вести беседу. Попробуй как-нибудь с противоположным полом. Ты удивишься, о чем могут говорить женщины, когда ты не трахаешь их в тишине. — Ты милашка, подталкиваешь меня к более грязным разговорам. Тебя возбуждает мысль о том, что я могу быть с другими женщинами, и ты мечтаешь, чтобы это была ты? О, черт. Молодец, Елена. Наслаждайся тем, что выпуталась из той неразберихи, которую сама же и создала. Я закатываю глаза. — Нет. — И все же ты любишь об этом вспоминать. Почему? — его ухмылка раздражает меня. Мои глаза сужаются к его губам. — Это называется шутка — Уверяю тебя, секс со мной — это не шутка. Я сморщила нос от отвращения. — Фу. Ты как пятизвездочный отзыв от владельца сомнительного китайского ресторана со шведским столом. — Что, блядь, это значит?