Ужас последних нескольких минут повис в воздухе. Каждый вдох отдавал застоем и болезнью, усиливая страх, свернувшийся внутри меня. Салем сделал шаг в мою сторону, но то, что он увидел в моем лице, заставило его остановиться на расстоянии вытянутой руки. Затаив дыхание, мы смотрели друг на друга, и его свинцовые глаза изучали мои. Доверие — не то слово, которым я могла бы описать чувство, притягивавшее меня к нему, но, черт возьми, он был единственным потенциальным союзником, который имелся у меня в этом кошмаре. — Это было действительно хреново, — я подошла ближе, вглядываясь в его безупречное лицо в поисках намека на человечность. «Пожалуйста, пусть ему не будет безразлично то, что только что произошло». — Я же велел тебе закрыть глаза, — он уставился на свои искалеченные руки, его непроницаемый взгляд был обращен внутрь. Я не ожидала слез раскаяния и каких-либо явных признаков эмоций, но он казался… ошеломленным, встревоженным. Это намного лучше, чем безразличие. — Наш похититель — гибрид, — сказала я с 99 % убежденности. — Полагаю, похитители, поскольку гибриды никогда не работают в одиночку. Может быть, теперь они наблюдают за нами? Я оглядела комнату, ища трещины или дыры в стенах и потолке. Все было запечатано. Я даже не была уверена, как мы получаем воздух. Не было никакой возможности шпионить за нами. — Гибрид? Как ты можешь быть так уверена? — он обошел меня и вошел в маленькую ванную. — Потому что люди не держат гибридных детей в качестве домашних животных? — Именно. Это слишком опасно, — я не отставала от него, зудя от нервной энергии. — Большинство человеческих матерей убивают своих гибридных младенцев в течение нескольких дней после рождения. Если они этого не сделают… — Ребенок убивает ее, — он пригвоздил меня убийственным взглядом. Его мать родила клыкастого ребенка. Были ли это обстоятельство или ее собственная свободная воля, она не убила его. Этот исход не закончился в ее пользу. Борясь с желанием провалиться в его глаза, похожие на драгоценные камни, я сосредоточилась на его изжеванных предплечьях. Под сворачивающейся кровью укусы, казалось, смыкались. Регенерирует, как гибрид. Как мои отцы. Обойдя его, я повернула ручку душа на стене. Трубы застонали и выплюнули воду из душевой головки. Я быстро смыла брызги крови со своих рук, не удивляясь холоду. Горячая вода из крана требовала такого уровня инженерной мысли, который можно было найти только в организованных поселениях. Мне следовало бы сейчас отдыхать в таком месте, с Эдди и моими отцами. Повернувшись к Салему, я заметила на полу под раковиной два испачканных куска картона и пустые бутылки из-под воды. Предыдущая еда, которой его кормили? — Сколько тебе было лет, когда ты убил свою мать? — спросила я. — Двенадцать, — нависая надо мной, он даже не пошевелился, чтобы смыть кровь. — Если ты продержался двенадцать лет, не укусив ее, что случилось? Она что-то сделала с тобой? Его челюсти напряглись, взгляд стал загадочным. Если тема его матери под запретом, почему он упомянул о ее смерти ранее? — Теперь ты видишь мои вены? — он вздернул подбородок. Я оглядела толстую колонну его шеи, четко очерченные плечи и широкую грудь. Стоя по меньшей мере на двадцать сантиметров выше моих 162 см роста, он был безжалостно красив, каждый дюйм его рельефного тела был властным и соблазнительным — сущность чистого Альфы. Тайна, скрывавшаяся за тем, кем он был и что скрывал, делала его еще более пленительным. Я хотела изучить его, его тело и его разум. Мне нужно, чтобы он был на моей стороне — этот мужчина, обладающий такой хладнокровной силой. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы осмотреть его горло, силясь увидеть сосуды под толстыми канатами мышц на его шее и туловище. Я сконцентрировалась, мысленно сдирая с него идеальную кожу и представляя себе циркуляцию его крови. Как бы я ни старалась представить себе это, я не могла заставить это появиться. — Ты выглядишь нормально, — сказала я. Если определение нормальности — это внушительная, устрашающая красота. — Я знаю, что видела, как что-то ползло по твоей крови, что-то серебряное и живое. — Ну, я этого не вижу, а твои способности — если их можно так назвать — кажутся мне хилыми, — скептицизм сделал его тон ровным. Он поднял окровавленное предплечье и поднял его в нескольких дюймах от моего лица. — Ты видишь серебряные штуки в крови на моей коже? Брызги были похожи на высыхающую краску, капающую по краям, со сгустками вокруг исчезающих проколов. Проведя всю жизнь в кровопролитии, я не должна была реагировать на это. Так почему же у меня свело живот? Почему мой пульс вибрирует? Бл*дь, у меня зубы ныли. Мои зубы? Я стукнула своими коренными зубами друг о друга, пытаясь заглушить странную боль намеренным ударом. Тупая пульсация оставалась в моих деснах, собирая слюну во рту и заставляя меня жаждать чего-то. Просто вкуса его крови. Лизнуть, чтобы утолить этот нечестивый голод. — Доун, — он схватил меня за руку — ту, которой я неосознанно обхватила его за запястье — и вырвал ее. — Во имя бл*дской Ив, перестань! — Не используй так имя моей матери, — я прижала ладони к раскалывающейся голове, и боль в деснах медленно отступила. — Что ты увидела? — Ничего, — я опустила руки и остановила свой взгляд на стене. — Это не было ничего, — он подставил руки под брызги воды. — Ты впивалась ногтями и облизывала свои гребаные губы. Мои мысли носились по кругу. Что, черт возьми, заставило меня прикоснуться к нему? Больше всего меня беспокоило то, что я даже не осознавала, что делаю это. Я была уверена, что видела что-то в его венах ранее. Это было то самое успокоительное, которое нам вкололи? Яд Дрона? Но это не имело значения. Я видела это дважды и не могла увидеть сейчас. — Я начинаю сомневаться в твоей репутации на улицах, — он потер упрямое пятно крови на руке. — Как отреагирует мир, если узнает, что бесстрашный лидер Сопротивления психически неуравновешен? На х*й его. Мне было наплевать, что он или кто-то еще думает обо мне. Вода закружилась размывами ржавчины в сливе между нашими ногами. Когда последние капли крови смылись, на его руках остались только слабые точки заживающей кожи, и даже они исчезали на моих глазах. Он закрыл кран и встряхнул руками, выходя из ванной. Я задержалась в дверном проеме, пока он опускался на пол и копался пальцами в грудах еды. Здесь не было никаких столовых приборов, ничего, что могло бы быть использовано в качестве оружия. — Это может быть отравлено, — я скрестила руки на груди и постаралась не думать о мозговом веществе, прилипшем ко дну картона. — Если бы наш похититель хотел нас отравить, он бы сделал это с помощью дротиков. — Ты его видел? Или ты просто предполагаешь, что он мужчина? Он открутил крышку со старой, хлипкой бутылки с водой. — Просто предположение. Я сделала то же самое предположение. Менее двадцати процентов населения земли составляли женщины. Мрачное процентное соотношение, учитывая, что на каждого человека приходилось около сотни гибридов. Половина гибридов были самками, но самки не покидали своих гнезд. Их единственной целью в жизни было размножаться, размножаться и снова размножаться. — Ты сказал, что пробыл в этой комнате день или два, — я уставилась на его чарующий профиль. — Кто принес меня сюда? — Дверь открылась, и в щель влетел дротик, — он проглотил глоток воды и кивнул на постель. — Ты была там, когда я проснулся. — Это первый раз, когда тебя кормят? — Третий. По моим подсчетам, еда всегда прибывает одним и тем же способом на таком подносе примерно каждые десять часов. — Гибридные дети… — Они приходили в предыдущие разы, но никогда так не нападали на ворота. Они хотели тебя. И Салем убил их. Чтобы защитить меня? Мои внутренности снова затрепетали от этого притяжения, такого глубинного и сбивающего к толку требования пойти к нему. Я последовала за ним из любопытства, не доверяя ему, и села, вытянув раненую ногу в сторону, лицом к нему с картонным подносом между нами. — Где ты был, когда тебя схватили? — мой желудок заурчал от пьянящего аромата сочного жареного мяса. — Я искал укрытие и наткнулся на особняк. Полагаю, мы в подвале, — он поднес ко рту кусок рыбы. — Дротик попал в меня, как только я вошел внутрь. Что насчет тебя? — То же самое. Со мной был солдат, и он был… — мои ребра сжались. — Он был обезглавлен… я не знаю. Это двигалось слишком быстро. Как ты думаешь, это был…? — я повернула голову в сторону двери. — Гибридный ребенок? — он проглотил кусок мяса. — Они обманчиво быстры и сильны. Обезглавливание не потребует особых усилий. Я вздрогнула. — Ты уже убивал их до сегодняшнего дня? — Нет, — он пододвинул ко мне картонку, и она ударилась о мою ногу. — А ты? — Неа, — я взяла бескостную рыбу, и мясо развалилось, когда я поднесла кусочек ко рту. Ароматы взорвались на моем языке, дымные и сладкие с оттенками лимона и имбиря. — Тебе нравится? — он смотрел на меня так, словно запомнил выражение блаженства на моем лице. — Да. Наверное, нам стоит экономить еду. Поскольку ты убил его питомцев, я сомневаюсь, что у нас будет еще один прием пищи. — Может быть, я сделал именно то, что он хотел. Он оставил еду после того, как я убил их, — он указал на поднос. — И бинты. — Верно, — интересно, кому предназначались эти бинты — Салему или мне? — Как ты думаешь, он знает, что ты быстро выздоравливаешь? Пожав плечами, он вытащил из кучи комок риса и сунул его в рот. — Хочешь знать, что я думаю? Он сверкнул клыкастой улыбкой, которая намекала на то, что его мысли не имеют никакого отношения к разговору. Я прищурилась. — Если это связано с запахом моей девственности или цветом волос на моей киске, держи это при себе. — Для девственницы у тебя восхитительно грязный рот.