Мои пальцы вцепились в сумку с деньгами. Может, действительно не стоит в это лезть? Пусть… Пусть что? Пусть умирает? — У меня семьдесят, — сказала я, раскрывая сумку. Руки замерзли, и отсчитать нужную сумму разными купюрами оказалось непросто. Сколько у меня останется? Тысячи две-три? На глаза навернулись слезы. — Держи, — фейка забрала деньги, не пересчитывая, и протянула мне бумажный квадратик с порошком. — Там хватит, чтобы вылечить одного эльфа? — запоздало спросила я. — Конечно, — равнодушно кивнула фейка, — интересные у тебя знакомые, лавфи. А вот это слово я уже слышала. — Если вдруг понадобится еще что-нибудь, приходи. Сторгуемся. Я не стала отвечать, что если Ивану хватит этого лекарства, я сюда больше ни ногой. — Спасибо, — я попятилась, наблюдая, как фейка прячет в юбке мои деньги. Стоило мне выйти за пределы контейнера, в котором сидела Альдрованда, как он с лязгом захлопнулся, словно ракушка. Семьдесят тысяч! Я отдала семьдесят тысяч за какое-то лекарство, у которого даже этикетки нет! А что, если меня просто надули? Что, если Ивану это не поможет? — Поможет, поможет, — услышала я голос Гвоздика. Он снова стоял рядом. — Сколько она с тебя содрала? — Семьдесят тысяч! — пожаловалась я. — Это практически все, что у меня было! Одуванчиков закатил глаза. — Вот почему я не эльф? Почему на меня женщины не тратят столько денег? — Потому что ты не умираешь! — отрезала я. — Пойдем скорее, мы и так уже полночи провозились. Я уверенно зашагала вдоль стены из пустых ящиков, потому что других вариантов, слава богу, пока не наблюдалось. — Ты это серьезно? — догнал меня Гвоздик. — Что? — не поняла я. — Ты пошла бы сюда за лекарством и отдала бы за него столько денег, если бы умирал я? — фейк говорил в своей обычной насмешливо-шутливой манере, но что-то в его тоне меня царапнуло. Еще и Урфин наговорил всякого про фейские комплексы. Я на секунду задумалась. А действительно, помчалась бы я выручать Гвоздика? Конечно. Он ничем не хуже Ивана. Наверное. Последняя мысль мне не понравилась, и я ее отогнала. — Само собой, — заверила я Одуванчикова, — потащилась бы сюда и ради тебя, и ради Урфина. Гвоздик на какое-то время непривычно затих, а потом снова понес свою обычную галиматью. — Ну ладно ради меня, я красавчик. Но Вандерштутель? Фи! — Он обещал одеть меня с ног до головы в бриллианты, — тут я немного приврала, но самую малость. Вот теперь Гвоздик заткнулся минуты на две. Я даже стала за него переживать. — Офигеть можно, — выдавил он, наконец, — ты ведь в курсе, да, что у гномов бриллиантовый гарнитур — это наряд невесты для первой брачной ночи? Ох ты ж блин! Теперь понятно, почему Вандерштутель так разволновался из-за моей шутки. К счастью, мы с Гвоздиком подошли к тоннелю с музыкой, и отвечать мне не пришлось. Глава 17 ГЛАВА 17 Вместе с Гвоздиком даже миновать танцующий двор оказалось несложно. Музыка как будто потеряла свое магическое действие. Ну танцуют фейки, да, красиво, но не более того. Вандерштутель то ли правда не удивился появлению фейка, то ли сделал вид, что не удивился. — Где копаетесь? — проворчал он. — Теперь очень быстро валим, — не стал спорить с гномом Гвоздик. Фейк в дополнение к поднятому воротнику и натянутой почти на глаза шапочке набросил капюшон. Удивительно, но он действительно как-то стал незаметным. Я то и дело теряла фейка из виду, идя в шаге от него. Вандерштутель сосредоточенно топал рядом, крепко держа невидимый топор. Мы практически добежали до крытого павильона, ведущего на улицу, когда я услышала знакомый бархатистый голос: — Лавфи! К нам неторопливо шел огромный орк. Клык собственной персоной. Я заколебалась: попробовать сбежать или все-таки дождаться шамана? — С Клыком придется побеседовать, — шепнул Гвоздик. — Вот ведь принесло его, — пробурчал Урфин. — Улыбайся, — посоветовал мне Гвоздик. Я с трудом растянула губы в приветливой улыбке. — Я решил все-таки взглянуть на твоего умирающего от простуды эльфа. Такое ведь не каждый день увидишь. Даже и не каждое столетие, — сказал Клык, приблизившись. — Правда? — не нашлась, что ответить я. Клык хочет осмотреть Ивана? Это ведь хорошо? Уверенности у меня почему-то не было. А орк тем временем окинул удивленным взглядом Гвоздика и Урфина, шумно втянул носом воздух, словно принюхиваясь, и медленно произнес: — Ага-га. Чую, моя помощь вам больше не требуется. — Мы уж как-нибудь сами, — кивнула я. Одуванчиков и Вандерштутель молчали как рыбы. Две трусливые рыбы. — Очень-очень надеюсь, что у вас действительно есть умирающий высший эльф. Хотя, глядя на вашу компанию, я начинаю верить, что и такое возможно, — хмыкнул Клык, продемонстрировав причину своего прозвища. — Эльф есть. Но если мы и дальше будем тут стоять, то это ненадолго, — подал голос Вандерштутель. — Да, нам, пожалуй, пора, — сказала я, — когда мы уходили, Иван был очень плох. — Как же он так вляпался? Я имею в виду, в вашу компанию? — притворно вздохнул орк нам вслед. — Теперь слухи пойдут, — недовольно пробурчал гном. — Никто в них не поверит, — возразил фейк. — Четыре часа ночи! — присвистнула я, взглянув на экран телефона. Домой мы бежали галопом. И так столько времени потеряли. Я поймала себя на том, что очень беспокоюсь за Ивана. Надеюсь, мы успеем. В подъезд я вбежала первой, удивившись тому, что лампочка не горит. И сразу почувствовала тот запах, который приносит с собой странный бездомный. Пока не закрылась входная дверь, я успела разглядеть, что он снова в подъезде, да к тому же и не один. На лестничной площадке у комнатки, где собирается правление дома, стояли еще две фигуры в серых лохмотьях. И от них тоже пахло. Это, конечно, неприятно, наш подъезд не ночлежка, но я не стала ничего говорить. Во-первых, не до них сейчас, нужно сначала помочь Ивану, а во-вторых, на улице очень холодно. И буквально через секунду мне прилетело за миролюбие. Один из бездомных, стоявший ближе всех к входной двери, внезапно зашипел, да, именно зашипел — и кинулся на меня! Я почему-то сразу поняла, что ему нужна моя сумка. Мужчина грубо толкнул меня, и я полетела на пол. Меня так обдало облаком неприятного запаха, что к горлу подкатила тошнота. Но сумку я не выпустила, несмотря на то, что бездомный грабитель с силой дернул ремень. Мужчина резко наклонился ко мне и полоснул чем-то по руке. Я почувствовала острую боль и непонятное тепло. Я и предположить не могла, что мой пуховик можно прорезать. Если бы в сумке были только деньги, я бы уже сдалась, но там лежало лекарство для Ивана. Какая-то странная вспышка света позволила мельком увидеть лицо грабителя, но меня так поразили длинные желтые зубы и тонкий подвижный нос, что ничего больше я просто не разглядела. Мужчина дернул сумку еще сильнее, ремень порвался. Я уцепилась в него, чувствуя, как ставшая скользкой от крови кожа скользит между пальцев. Нет! Не отдам! Я никогда в жизни серьезно не дралась, и, по правде говоря, и в этот раз не собиралась. Хотя бы потому, что бестолково дрыгать ногами, лежа на спине в полной темноте — это и за драку не считается. Но неожиданно у меня получилось! Что именно, я не знаю. Но бездомный вдруг отлетел от меня просто потому, что я его пнула! Получив передышку и обретя способность мыслить, я поняла, что слышу звуки борьбы. Удары, пыхтение, глухие вскрики. Попыталась отползти к стене и снова увидела вспышку. Какие-то красные искры, похожие на небольшой салют, взлетели над Гвоздиком и посыпались на того бездомного, который стоял спиной к фейку, занятый дракой с Вандерштутелем. Гном устрашающе размахивал топором. Похоже, ему в темноте тоже не было ничего видно. Искры с шипением прожгли и без того неприглядную одежду бродяги, тот отвлекся от гнома и сразу же получил по голове обухом топора. К сожалению, искры быстро погасли, а я даже не успела разглядеть, где двое оставшихся грабителей. Потом в темноте открылась дверь подъезда, хлопнула, через секунду — еще раз распахнулась, и на площадке стало тихо.