— А теперь, выходит, что и Алена, и папа оба мертвы! — недоуменно заключила Варя. — И я не понимаю, что произошло? — Где находится тот хутор, где вы жили последние несколько недель? — спросила Мариша. — В двенадцати километрах от села Распашное Псковской области, — сказала Карина. — А что? — И телефона там нет? А сотовые телефоны? — У нас их нет, — покачали головами сестры. — У тетки Ани был сотовый, но то ли она забыла положить деньги на счет, то ли еще что-то, но он не работал. Хотя, наверное, она просто не хотела его нам давать. Потому что мы несколько раз видели, как она по нему разговаривает. — Понятно, — пробормотала Мариша. И пока Катерина Николаевна суетилась над сестрами, отмывая и кормя их с дороги, мы с Маришей уединились в гостиной и принялись обдумывать рассказ сестер. — Как тебе кажется, они врут или говорят правду? — спросила у меня Мариша. — Мне кажется, они не врут, — покачала я головой. — По-моему, они говорят правду. — Мне тоже так кажется, — согласилась Мариша. — При чем тут кажется? — возмутилась я. — Ты принюхайся только. Их же одежда так основательно пропахла свежим воздухом и навозом, что сразу ясно: последнее время они жили где-то близко к матушке-земле. Возможно, что и на хуторе, о котором они говорят. — Заметь, жили без всякой связи с внешним миром! — подхватила Мариша. — Ничего не скажешь, Михаил молодец! Запихал своих дочерей в дальнюю дыру, а их паспорта вместе с поддельными сестрами Цветиковыми послал в Турцию. Наверное, он и с Аленой договорился, заплатил ей, чтобы она отстала от его родных дочерей и помогла бы ему отыскать и отправить в Турцию фальшивых Карину и Варю. — Да, но после этого мы снова возвращаемся к вопросу: а для чего Михаилу все это было нужно? — сказала я. — Кого он боялся? Лысый Борис с его рыбками — отпадает. Он мог напугать только впечатлительную Катерину Николаевну и бабку Тоню. Кто еще? — Нужно поговорить с девочками и Катериной Николаевной, — сказала Мариша, и мы устремились на кухню, где сестры сидели над тарелками как-то уж слишком упоительно пахнущего борща и, перебивая друг друга, рассказывали домработнице о своей жизни на хуторе. Послушав их пару минут, мы окончательно убедились, что они не врут. Так вдохновенно врать про уборку подстилки для теленка было под силу только записному лгуну. А сестры Цветиковы не походили на врушек. — Девочки, — перебила их рассказ Мариша, — а как вы думаете, от кого отец хотел вас спрятать? — Спрятать? — удивилась Карина, даже перестав жевать хлеб с маслом. — Почему вы решили, что он хотел нас спрятать? Мы ей объяснили ситуацию еще раз. И она согласилась, что со стороны действительно похоже на то, что папа постарался их надежно спрятать. — Так и думать нечего! — воскликнула Катерина Николаевна. — Тот лысый худой тип с черными глазищами. От него и хотел спрятать! Ужас какой, как вспомню его глаза, так озноб по коже продирает. — Тот тип отпадает, — вздохнула я. — Его проверили и мы, и милиция. Он виновен лишь в краже аквариумных рыбок, принадлежащих вашей семье. — Рыбки были исключительно папины, — сказала Карина. — Он нас к уходу за ними не подпускал. Так что нам с сестрой рыбки совершенно не нужны. Уверена, что и мама, будь она с нами, сказала бы то же самое. И если тому человеку так хочется их иметь, то он может их спокойно оставить себе. — И поэтому снова встает вопрос, кто же так сумел напугать Михаила, чтобы он спрятал своих дочерей. Да еще спрятал так, что даже самые близкие люди девочек не знали, где они находятся. — Девочки, а куда, вы говорите, отвез вас Миша? — неожиданно воскликнула Катерина Николаевна. — В Псковскую область? — Да, — кивнули те. — А что такое? — Мне тут пришла в голову одна мысль, — задумалась Катерина Николаевна. — Ведь ваш отец был не коренным питерцем. Это благодаря женитьбе на Свете, на вашей матери, он получил прописку. И приехал он из Пскова. И кстати говоря, ведь Миша после брака сменил не только фамилию, но и имя. — Что?! — воскликнули мы с Маришей. — А как же его звали раньше? — Кажется, Семен, — сказала Катерина Николаевна. — Но не уверена. И уж его старой фамилии я точно не помню. — А свидетельство о браке сохранилось? — спросила я. — Там должна быть указана старая фамилия Михаила. — Хм, — хмыкнула Катерина Николаевна. — Где-то оно было. Я пойду поищу. А вы пока перекусите. И она ушла. Мы с сестрами съели борщ и принялись за второе блюдо, состоящее из подогретой в микроволновой печи готовой пиццы, в которую Катерина Николаевна добавила зелени, томатов и сыра. Пицца получилась очень сочной. Мы как раз приканчивали по второму куску, как в дверях кухни появилась Катерина Николаевна. В руках она держала какие-то бумажки. — Вот, — сказала она. — Свидетельство о браке Светы и Миши. Верней, тут он еще Семен. Семен Боровиков. Я помню, потом он сменил паспорт, и уже в новом паспорте он был Михаилом Цветиковым. — Разве так возможно? — удивилась я. — За конвертик с деньгами и коробку конфет с ликером? — выразительно пожала плечами Катерина Николаевна. — Уверяю тебя, можно и не такое. А тут? Подумаешь, что такого, если человек хочет сменить имя? Миша написал, что хочет взять имя своего дедушки с материнской стороны. Что дедушка был героем Гражданской войны. И что он мечтает пойти по его стопам. В общем, что-то в этом духе. И бумажку о своем деде-герое предоставил. Вот ему в паспортном столе навстречу и пошли. — Значит, Семен Боровиков из Пскова, — задумалась Мариша. — Что же, придется ехать туда. Катерина Николаевна, а вы случайно не помните, где именно в Пскове жил Михаил, он же Семен? — Случайно помню, — сказала домработница. — Улица Ленина. Ну, конечно! Разумеется! Улица Ленина. В каждом городе до недавнего времени была такая, а иногда и не одна. — Точней не помню, — удрученно сказала Катерина Николаевна. — Ни номера дома, ни квартиры. Только зря вы туда поедете. Михаил всегда говорил, что потерял родителей довольно рано и что с восемнадцати лет был круглым сиротой. Хотя, конечно, могли остаться соседи, которые помнят Михаила. Выслушав ее, Мариша перевела взгляд на сестер Цветиковых. — А вы пока вот что! Из дома ни под каким предлогом не высовывайтесь! Ни в магазин, ни на почту. И вам, Катерина Николаевна, тоже лучше поменьше выходить на улицу. Подозреваю, что тот человек, от которого Михаил так старательно прятал своих дочерей, скоро пронюхает, что они вернулись домой. А так как мы не знаем, кто он такой, то не впускайте в дом никого. Пусть даже это будет сантехник или милиционер. Мента пускать только в том случае, если покажет свое удостоверение, назовет фамилию и вы позвоните в его отделение и узнаете, работает ли там такой человек. Ясно? — Ясно, — кивнули все три женщины. — Мы вроде бы на осадном положении? И долго оно продлится? — спросила Карина. — Пока не найдут убийцу вашего отца, — отрезала Мариша. — А теперь все. У нас на сегодня еще куча дел. И мы вышли из дома. Сев в Маришин «Опель», я печально посмотрела на подругу. — И что, мы действительно потащимся в Псков? — уныло спросила я. — Не хотелось бы, — в тон мне ответила Мариша. — Знаешь что, сегодня мы попытаемся разыскать того помятого типа на помятом «Форде», который привез записку от Алены. Ту записку, с которой все и началось. Делон ведь вроде бы обещал тебе поискать по своим каналам этого помятого типа? Вот и звони Делону. — Я? — вытаращила я глаза. — Почему я? — Но тебе же Делон в любви объяснялся, — фыркнула Мариша. — С тех пор много воды утекло, — возразила я. — Мне кажется, он так и не простил нам, что мы сразу не сказали ему о смерти Михаила. — Вот! Кажется ей! Ты звони! Заодно и узнаешь, обижается он на нас или уже отошел, — сказала Мариша. — Да звони ты! Что с тебя убудет? И я позвонила. Чувствовала я себя при этом ужасно. Вот не люблю навязываться, и все тут. По-моему, легче уйти в тень и там зализывать раны, чем нарываться на новые оскорбления. Но Делон вопреки моим опасениям был сама любезность. Услышав, кто ему звонит, он едва не скончался на месте от радости. Во всяком случае, так это выглядело. — Очень хорошо, что ты позвонила, — сказал он мне. — А куда вы с твоей подружкой подевались после того, как мы прилетели из Турции? Я деликатно не стала ему напоминать, что он сам бросил нас с Маришей в аэропорту. Делон, судя по его бодрому и приветливому тону, тоже про это не помнил. — У меня для вас хорошие новости, — говорил он нам. — Менты выпустили домработницу Цветиковых. Можете поговорить с этой бабой. Может статься, что она кое-что вам и выложит. — Спасибо за совет, — буркнула я. — Мы и так уже в квартире Цветиковых. Так что ты немного опоздал. А как насчет того помятого типа, о котором ты обещал выяснить? На это Делон начал бормотать нечто такое невразумительное, что понять точно, что он хотел сказать, я так и не сумела. Я поняла только то, что трудности и преграды буквально высились перед Делоном просто со страшной силой. И ничегошеньки ему выяснить про этого помятого типа, сунувшего в дверь Михаила записку от Алены, не удалось. Попросту говоря, он про него забыл. — Ну и черт с ним! — рассердилась Мариша, когда я рассказала про легкомысленное отношение Делона к данным обещаниям. — Как-нибудь без него справимся. Раньше же как-то справлялись? А мужикам верить вообще нельзя, обязательно подведут! Пообещают, что встретят, а сами потом за своими делами про все обещания забудут, надуют тебя за милую душу. И вот ты уже тащишься по перрону с кучей багажа, который набрала в полной уверенности, что его за тебя понесет кто-то другой. — И как ты думаешь его искать? — спросила я, имея в виду помятого типа на таком же помятом «Форде». Но Мариша не была бы Маришей, если бы у нее в рукаве не было припрятано несколько тузов. — Помнишь того славного мальчика, который явился вместе с экспертами к месту смерти Михаила? — спросила она у меня. — Как его звали? Федя? — Угу, — кивнула я. — Тогда что ты скажешь, если мы позвоним ему и попытаемся выяснить, кто этот помятый тип? — спросила у меня Мариша. — А с чего ты взяла, что менты занимались его розысками? — Ну, чем-то им нужно заниматься, — пожала плечами Мариша. Впрочем, Феде она позвонила сама. Но и тут нас ждало горькое разочарование. Никакого помятого типа на таком же помятом «Форде» с цветастым шарфом вокруг шеи менты не нашли. И даже не искали. — По факту первого трупа у нас уже есть крепкая подозреваемая, — сказал Федя. — Светлана Игоревна — жена любовника жертвы. Поэтому Жихарев никогда не согласился бы разыскивать по всему городу человека с такими неопределенными приметами только потому, что две какие-то особы, внушающие очень мало доверия, сказали, будто бы он может быть замешан в первом убийстве. — Не быть твоему Жихареву великим сыщиком, — пренебрежительно сказала Мариша. — Вообще непонятно, как он и до лейтенанта дослужился. Любому младенцу известно, что нет ничего важней деталей. А особенно мелких и на первый взгляд незначительных. Ну, предположим, лекцию она бедному Феде прочла. Но это нас ни на сантиметр не приблизило к цели — где искать помятого типа. — Давай рассуждать логически, — сказала мне Мариша, закончив отчитывать Федю, — если этот тип знал про Алену и Михаила, то он должен был бы с ними тесно общаться. — Совсем не факт, — сказала я. — Например, я знаю о сотне людей, с которыми никогда в жизни мне не приходилось общаться лично. Я знаю о них через своих друзей или родственников. — Но в данном случае у Михаила и Алены был слишком узкий круг общих знакомых, — возразила Мариша. — Да, — кивнула я. — Светлана Игоревна, сестры Цветиковы, домработница Катерина Николаевна, работники фирмы «Эдем» и…