Шура залилась краской. — Ну что ты! — забормотала она. — Какой любовник… — Да ладно! — отмахнулся Делон. — Всем же известно, что ты горячая штучка. Ни одного мужика пропустить не можешь. — Что тебе нужно? — поспешно перебила его Шура. — Ведь не сцену ревности ты сюда явился устраивать? — Вот, взгляни на эту фотку, — велел ей Делон, протягивая фотографию сестер Цветиковых. — Узнаешь этих девушек? Оформляла ты их за границу? Шура внимательно посмотрела на фотографию, потом на Делона. На ее лице отразилось сомнение, которое тут же сменилось невинным выражением полного незнания. — Нет, не видела, — сказала она. Но Делона так просто не проведешь. Он подскочил к Шуре и, схватив ее за плечи, энергично тряхнул несколько раз. Голова Шуры моталась взад вперед так, что я даже испугалась, как бы с ней чего не случилось. Шура тоненько пищала и пыталась вырваться. Но куда там! Делон держал ее крепко. Внезапно дверь соседней комнаты открылась, и на помощь Шуре кинулся какой-то мужчина. На вид он был так себе. Особенно не украшали его тощее тело длинные боксерские трусы. Как ни странно, при виде мужчины Делон успокоился и отпустил Шуру. Верней, швырнул ее прямо в объятия спешащего ей на выручку мужчины. Оба очень удачно отлетели в сторону мягкого дивана и шлепнулись на него. — Значит, ты мне изменяешь, — холодно сказал Делон, глядя в окно, но обращаясь явно к Шуре. — И с кем? Как ты могла променять меня на это ничтожество? — Делон, у нас с тобой ничего ведь и не было, — невозмутимо ответила Шура, уже пришедшая в себя после встряски. — Ты вспомни. Один раз ведь не в счет? Ты сам всегда так говорил. И потом ты исчез и даже перестал появляться у нас в офисе. Что же мне, монахиней жить? Делон покачал головой. — Мало того, что ты мне изменила, так еще и врешь в глаза, — сказал он, глядя на меня. — И не хочешь помочь, когда я нуждаюсь в твоей помощи. — Что ты от меня хочешь? — сердито спросила Шура. — Эти девчонки не проходили у нас по фирме. Можешь проверить по компьютеру. — Но ты их знаешь? И Делон пристально посмотрел на Шуру. — Ну, знаю, — наконец призналась та. — Но, понимаешь, видела я их один раз. — Где? Когда? И с кем? — быстро спросил у нее Делон. — Примерно недели две назад, — сказала Шура. — Нет, вру! Больше. Около трех недель назад. Они стояли возле соседнего дома и разговаривали с Михаилом. Знаешь Михаила? Ну, того очкастого толстяка, который в последнее время все возле Алены крутился. Я решила, что это две очередные дурочки, желающие поехать на заработки за границу. Но в офис они так и не пришли. И я решила, что Михаилу не удалось их уговорить поработать за границей. — Шуреночек, постарайся вспомнить, когда точно ты видела этих девчонок? — попросил у нее Делон. — Три недели назад, — твердо сказала женщина. — Михаил их точно уговаривал, а они вроде бы не соглашались. — Ладно, а где найти Михаила? — спросил Делон. — Ты ведь должна знать. — Кажется, он в последнее время снимал квартиру, — сказала Шура. — Но я у него в гостях не была. И адреса точного не знаю. Где-то в районе метро «Ладожская». Делон вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула. Да, похоже, Шура имела в виду именно ту самую, соседнюю с моей, квартиру. После этого Делон поднялся, чмокнул Шуру в щеку, и мы покинули ее квартиру. — Что ж, — вздохнул Делон, когда мы вышли. — По крайней мере Михаила она у себя не прячет. Ну, Даша, у меня дальше свои дела. А тебя куда подбросить? — Но мы же должны еще вернуться в офис и опросить остальных служащих, — возразила я. — Вдруг кто-то из них видел дочек Михаила. — В офис возвращаться нужды нет, — ответил Делон. — Просто потому, что мы с тобой уже переговорили со всеми работниками фирмы «Эдем». — Со всеми? — удивилась я. — Наташу ты видела в офисе. А с Шурой и этим тощим парнем, не помню его имени, который работал у них в фирме курьером и шофером, мы тоже побеседовали. Так что, если ты не возражаешь, я займусь своими делами. Я не возражала. Делон подвез меня до Маришиного дома, попытался на прощание сграбастать в свои объятия, но я выскользнула. И ему осталось только целовать сиденье, на котором я только что сидела. — Я позвоню! — крикнул мне Делон вслед. — Как только узнаю что-нибудь новенькое, сразу же позвоню. Я помахала ему вслед, и только сейчас до меня дошло, что ни вчера, ни сегодня, прощаясь с Делоном, я не оставляла ему своего телефона. Ни домашнего, ни сотового. Сначала я ощутила внезапный приступ сожаления, что, не зная моего домашнего телефона, он не сможет до меня дозвониться. Но потом подумала, что своего адреса я ему тоже не давала, однако сегодня утром он появился у меня дома, явно не испытывая ни малейших затруднений. Определенно, с Делоном нужно было держать ухо востро. На всякий случай я огляделась по сторонам, чтобы определить, не следят ли за мной. Ага! Так и есть! Возле детской площадки устроился на скамеечке какой-то тип, которому там явно было не место. Тип усиленно делал вид, что читает газету, но меня не проведешь. В несколько прыжков я взлетела к Марише, чтобы вместе с ней обсудить наше положение. Мариша уже встала и пребывала в обиде. — Почему вы не позвали меня с собой? — набросилась она на меня, едва я вошла в дверь, и выложила, что мы с Делоном сегодня провели все утро вместе. — Хотя я знаю, — продолжала негодовать Мариша, — знаю, почему ты не позвала меня с собой. Тебе хотелось побыть с ним наедине! Чтобы никто не вмешивался в вашу идиллию и ты могла бы полностью захапать мужика себе. — Нужен он мне! — возмутилась я. — Он же готов и на столб залезть, если на него юбку нацепить. И потом, ты замужняя дама. — Хватит мне глаза колоть этим браком! — закричала Мариша. — Если так и дальше будет продолжаться, то я разведусь! В конце концов, брак — это еще не могила, куда женщину укладывают заживо. Мы еще немножко поругались. Потом прилетел ворон Кеша, которого мы своими криками разбудили, клюнул нас обеих и прогнал на кухню. Там мы с Маришей помирились, съели по сырнику, которые нажарила ее мама, и я рассказала Марише свои новости. — Интересно, — задумчиво сказала Мариша и поковыряла пальцем дырочку на столе. — Интересно, что такого сказал Михаил этой девушке в университете, как ее там, Соне, чтобы она влепила ему пощечину? — Да, — кивнула я. — Действительно интересно. — Поехали узнаем. А потом навестим Катерину Николаевну. Бедная женщина. Она явно одинокая, а Цветиковы заменили ей семью. И тут они все почти разом пропадают. Представляешь, что она должна чувствовать? Нет, обязательно нужно навестить и поговорить с бедной женщиной. Не успела я подивиться внезапно проснувшемуся в обычно довольно толстокожей Марише чувству простого сострадания ближним своим, как она сказала: — И к тому же Катерина Николаевна с самого начала ненавидела Алену из-за того, что та отняла у нее доверие Карины и Вареньки. А сил, чтобы придушить Алену, у домработницы явно бы хватило. И Мариша помчалась звонить Катерине Николаевне. У Цветиковых дома никто не отвечал. Потом включился автоответчик и предложил нам оставить свое сообщение или перезвонить после полудня. — Значит, решено: сначала едем в университет, пока у студентов лекции не кончились, — решила Мариша. — Поболтаем с Соней. А потом наведаемся к Катерине Николаевне. Съев еще по одному пышному ноздреватому сырнику, покрытому золотисто-коричневой корочкой, мы с Маришей отправились в университет. Факультет восточных языков нам удалось найти всего через какие-нибудь двадцать минут. Еще столько же понадобилось, чтобы добраться до деканата и выяснить, в какой аудитории сейчас занимаются студенты, изучающие турецкий. Потом мы пустились на розыски нужной нам аудитории и вели их примерно до часу дня. По пути нам попадались какие угодно помещения, кабинеты и аудитории, но только не та аудитория, которая была нужна нам. Но наконец мы ее все-таки нашли. Она располагалась в полуподвальном помещении, и в ней было зверски холодно. На мой взгляд, гораздо холодней, чем на улице. К нашему удивлению, студентов оказалось всего несколько человек. И среди них была лишь одна девушка. Сидела она в дальнем углу кабинета, и нам не удалось рассмотреть, хорошенькая она или Михаил кидался на всех девушек, лишь бы они были моложе двадцати. — Когда она выйдет из аудитории на перемену, сразу же ее хватаем, — распорядилась Мариша. — Представимся ей работниками отдела милиции, который занимается преступлениями, связанными с растлением малолетних. Скажем, что разыскиваем одного толстого очкастого маньяка, который специализируется по юным девушкам. Думаю, ей найдется, что нам рассказать. Мариша оказалась права. Соня вышла из аудитории в сопровождении двух тщедушных пареньков, которых мы без труда оттерли в сторону. Как только Соня узнала, кто мы такие, слова полились из нее рекой. Она даже не потрудилась попросить нас показать ей какие-нибудь удостоверения, которые бы доказали, что мы действительно работники милиции. Куда там! Соне было не до таких мелочей! — Вы обязаны поймать этого мерзавца! — гневно заявила она нам. — Разумеется, я его помню! Толстый, рожа мерзкая, сам лысый. И еще в очках! Вы можете себе представить, чтобы я с таким уродом отправилась куда-нибудь? Да меня от одного взгляда на него стало тошнить! — А как получилось, что вы дали ему по физиономии? — спросила я. — Как получилось? — фыркнула Соня, которая, честно сказать, не отличалась особой красотой. Нос у нее был мелковат, личико в каких-то бурых пятнах, а губы слишком грубой формы. Волосы же хоть и вились, но как-то беспорядочно и отнюдь не живописно. Но Соня явно была избалована вниманием своих исключительно мужского пола сокурсников. И она продолжала возмущаться: — Я вам расскажу как! Сначала, когда он ко мне подвалил, я решила, что это какой-нибудь наш новый преподаватель. Ну, понимаете, хотя он и очень мерзкий, но все равно в нем было что-то такое, ну, сразу говорящее, что он человек с высшим образованием. И некоторое время я внимательно его слушала. Но потом, когда он предложил мне переодеться в платье его дочери и вообще сыграть роль его дочери, обещая заплатить за эту гнусность деньги, я вспылила и дала ему по морде. — Он предлагал вам сыграть роль его дочери? — удивилась я. — В каком смысле? — Да в этом самом, я думаю! — возмущенно ответила Соня. — Иначе зачем он обещал заплатить за эту услугу большие деньги. Он так и сказал: «Хочу, чтобы ты, деточка, сыграла роль моей дочери. Я тебя загримирую, и ты будешь вылитая она. А потом, если ты все сделаешь как надо, я возьму тебя с собой в Турцию». Мы с Маришей переглянулись. — Понимаете, что он имел в виду, говоря, «если ты все сделаешь, как надо»? — наседала на нас Соня. — Он просто извращенец! Вы обязаны поймать его! Он явно испытывает к своей дочери нездоровое половое влечение. Может быть, он к этому времени уже изнасиловал ее, отчаявшись найти суррогат. — А речь шла об одной дочери? — спросила я. — Да, — немного удивилась Соня. — Мне он говорил про одну девушку. — А что было после того, как вы дали ему пощечину? — Он схватил меня за руку и начал умолять никому не рассказывать о том, что он мне предлагал. — И вы обещали? — Вот еще! Ничего я ему не обещала! — фыркнула Соня. — Подоспели мальчики, и он ушел. Ему пришлось уйти! И она на какое-то время замолчала, о чем-то думая. — Знаете, — наконец несколько нерешительно сказала Соня, — вы не подумайте, что я таким способом хочу свести счеты… но… но потом я видела, как этот маньяк разговаривал с Лешкой. — С каким Лешкой? — заинтересовалась я. — Есть у нас в группе один тип, который думает, что он умней всех, — сказала Соня. — Так вот, я видела, как он после всего случившегося разговаривает с этим маньяком в курилке.