— Он твой друг? — удивленно спросила я, боясь, что все еще кричу. Мой голос звучал так, словно он был под водой. Маленькие таблетки, которые дал мне доктор, и которые Лукьян почти насильно втиснул мне в горло, притупили острую боль в голове до легкой пульсации. — У меня нет друзей, — возразил он, блуждая глазами по моему лицу и останавливаясь на синяке. Я осторожно прикоснулась к нему. — Бывало и хуже. Его челюсти сжались. — Это сделал не я. А значит, что это хуже. Каким-то образом эти слова наполнили меня каким-то теплом, чем-то, что прогнало реальность сегодняшнего дня. Но слова мало что могли противопоставить реальности, и через несколько мгновений она настигла меня. Тела. Мужчины. Это была скоординированная атака. Они прошли через охрану Лукьяна. Никто не смог бы пройти через это. Я знала. Это святилище Лукьяна. Его крепость. Они могли войти только в том случае, если это было запланировано. Если кто-то их впустил. Мой желудок сжался, а недоеденный ужин подступил к горлу. Я с трудом сглотнула, желчь и кровь смешались на языке. — Это все из-за тебя, — сказала я, ужаснувшись тому, что правда смотрела мне прямо в лицо, и мне потребовалась безжизненная гримаса мертвеца перед собой, чтобы понять это. — Все это. Все, что произошло в этом доме, было сделано по твоему замыслу. Это было слишком ужасно, чтобы быть правдой, и вот почему это правда. — Нет, — ответил он. Он заговорил громче и яснее, знал, что у меня все еще звенит в ухе. — Ничего из того, что произошло, не было сделано по моему замыслу, — он стиснул зубы. — Ты думаешь, я бы пошел на такой риск? Я посмотрела на него. — Да, — сказала я. Он уставился на меня. — Значит, ты ничего не знаешь. Он не ошибся. Я склонила голову набок. Может быть, сегодняшняя ночь и не по его замыслу, но другие вещи — да. — Значит, ты не приглашал в гости тех головорезов, зная, что по крайней мере один из них пересечет границу? Ты в тот раз пригласил двух мужчин, и один из них вышел отсюда, — сказала я. — Ты не знал, что он расскажет о тебе и таинственной женщине, живущей в твоей могиле, хотя она и не мертва? Ты не знал, что это достигнет ушей нужных людей и в конце концов случится вот это? — я протянула руки к бойне в комнате. — Каждое твое движение было рассчитано на то, чтобы сдвинуть фундамент моей психики, сломать ее полностью, чтобы я впала в какую-то… ремиссию? — я прошлась по комнате, быстро выпрямляясь, когда закружилась голова. — Ты сделал все это, чтобы вытащить меня из дома. Твой план состоял в том, чтобы избавиться от меня. Не смей, блять, врать. Он наблюдал за мной. Мои крикливые слова отскакивали от стен. — Да, в самом начале, когда стало ясно, что ты покинешь этот дом только в гробу, я строил планы. Хотел, чтобы ты ушла отсюда своей собственной силой, — признался он. — Еще твой план состоял в том, чтобы заставить меня влюбиться в тебя, а потом возненавидеть настолько, чтобы я отсюда сбежала? — прошипела я. — Нет, — сказал он, и в этом слове появилось что-то похожее на эмоции. — У меня не было никаких планов развивать какие-либо чувства к тебе. Даже когда само твое присутствие, само биение твоего сердца было ярким примером какого-то чувства. Я проигнорировал это. Потому что я думал, что это можно игнорировать. Думал, что тебя можно игнорировать. Я ошибался. Как и во всем, что касается тебя. Я не ответила. Мне хотелось кричать. Визжать. Сказать ему, что он лжет, что он злой и жестокий, и что он погубил меня. Но он уже знал это сам. — План был разработан для того, чтобы заставить тебя меня ненавидеть, и я от него отказался в тот момент, когда ты проснулась, — сказал он. — Миссия выполнена, — прошипела я. — Я не учел оборотной стороны этой ненависти. Я возненавидел тебя за то, что ты заставляешь любить тебя, — продолжал он. И снова я замолчала. — Я разложил скелеты этого плана. Намеревался его придерживаться. Но ты изменила его. Прикрепила кожу к моим костям. Воплотила план в жизнь так, как я никогда бы не придумал, — он помолчал. — Я пригласил в дом тех двух мужчин, поскольку знал, что тебе нужно увидеть, что мир может входить внутрь твоего убежища, несмотря ни на что. Но я не рассчитывал, что слухи о тебе начнут распространяться, — его взгляд остановился на моем покрытом синяками лице. — Я бы никогда этого не устроил. — Значит, ты жалеешь об этом? — спросила я, не позволяя сожалению и боли в его голосе пошатнуть меня. — Делал все это со мной, лишь бы я узнала об опасности? — Нет, — тут же ответил он. — Но если бы мне пришлось провернуть это снова, я бы так и сделал. Потому что для тебя нет другого способа вырасти, кроме как через боль. Без нее ты бы здесь не стояла. — Я, блять, стою, потому что у меня нет другого выбора, — почти закричала я. Он никак не отреагировал. — У тебя есть выбор, — сказал он. — Тот, который ты выбрала раньше. И ты стоишь не потому, что у тебя нет выбора, а потому, что теперь ты настолько сильная, что справишься со своей болью. Я уставилась на него. — Ну, разве это не замечательно? — спросила я. — Я достаточно сильна, и теперь ты снова можешь меня уничтожить. — Думай, что хочешь, Элизабет, но это не то, чего я хочу. Больше нет, — прохрипел он. Я не ответила, не могла ответить. Мертвецы на несколько долгих мгновений завладели комнатой. — Это еще не все, — сказал он почти неуверенно. — Конечно, — прошептала я. — Этого недостаточно, чтобы прорубиться до моих костей. Нужно растереть их в пыль. Я увидела, как он вздрогнул. Или показалось. — Теперь твоя семья контролирует интересы Кристофера, — сказал он. — Я не удивлена, — сказала я без эмоций. — Подозреваю, что нет, — пробормотал он. — Но моя семья… — Твоя семья, которая устроила на меня покушение? О нет, подожди, это ты все устроил. Они только заплатили, — выплюнула я. — Да, эта семья, — согласился он, не попавшись на удочку. — Они нашли способ, как повлиять на твою. Кусочки сходились в моем сознании, все было ясно и очевидно. — Какой из братьев? — спросила я. Лукьян на долю секунды нахмурился, и я поняла, что он смущен. — За кого из моих братьев ты решил выдать свою сестру? — уточнила я. — Я думаю Генри. Хотя он моложе и кажется слабее, но это так кажется. У него есть друзья, которые хотят, чтобы он преуспел, и он был достаточно жесток, чтобы стать успешным. Я почти не знала своих братьев. В личном смысле. Они старались говорить со мной как можно меньше; как и остальные члены семьи, они были слишком озабочены своими собственными интересами, чтобы беспокоиться о моих. Но я наблюдала за людьми, которые считали меня невидимой. Я их изучала. Лукьян вглядывался в мое лицо. — Да, — сказал он. — Во время моей встречи с отцом и… — Женой, — вмешалась я. Кивок. — Они сообщили мне об этом плане. Но их также проинформировали о женщине в моей резиденции… — Как ты и хотел, — снова перебила я. Он резко и яростно замотал головой. — Каким-то образом они поняли связь между непонятной женщиной и Элизабет Аид, которая должна была умереть, — он посмотрел на меня. — Это не входило в их план. — Конечно, — ответила я с сарказмом и страхом в голосе. Если Лукьян прав, если они подозревают, что я жива, они придут за мной. Или сообщат моей семье, которая тоже придет за мной. Когда я была невидимкой, я мало что значила. Но если я появлюсь в оке преисподней, в разгар их захвата, я стану пятном на их железном троне. — Верь во что хочешь, но это правда, — сказал он после долгого молчания. — Я признаю, что манипулировал ситуацией, манипулировал тобой, чтобы установить некоторый контроль над той частью тебя, которую никто из нас не мог контролировать. Я сделал это, чтобы вытащить тебя из могилы, а не наваливать еще больше грязи.