* * * «Беда-у» — я очнулась от настойчиво свербящего в голове вяканья. — Что? — спросила я вслух. «Беда-у» — повторил все тот же голос. — Это ты, вредина? — усмехнулась я — какая еще беда? Покажись, я не могу разговаривать с воздухом. После бани и сытного ужина меня разморило. Я решила воспользоваться этим днем, как некой паузой перед последним рывком в своем путешествии. Ловушки на белва молчали. Я накрутила в них еще кое-какой магии, но была почти уверена, что ничего его не возьмет. Тем более, сущность сама пошла на контакт, сказав лишь «Жди». Ну жду, что еще остается делать. «Дашь магии?» — соизволил сменить тему белв — «вкусно-у». — Может, так — я протянула вперед ладонь и зажгла на ней магический светлячок размером с большое яблоко. Одновременно переключилась на маг-взор, ощупывая окружающее пространство. Увидев приближающуюся ко мне фиолетовую туманную фигурку в две моих ладони без четкого контура, я завороженно замерла, не теряя при этом концентрации. Светлячок в моей руке начал тускнеть и истончаться, словно кто-то пил его или даже поглощал. Я услышала в голове звуки, похожие на довольное похрюкивание. «Вкусно-у» — повторило облачко, став насыщеннее по цвету. — Что за беда? — повторила я. «Иде-у-т сюда» — белв сыто икнул. — Куда — в этот дом, в село или вообще? За окном что-то громыхнуло. В доме началась какая-то суета. Раздались крики, в дверь забарабанили. Я спешно поднялась и выскочила из своего закутка, радуясь, что не успела раздеться. «Ты здесь?» — уточнила я у зверя. «Зде-у-сь» — подтвердил голос — «можно-у с тобой?» «Можно» — отозвалась я. — Что там стряслось? — спросила я уже вслух у старосты, рывками натягивающем на себя куртку. — Дом тана Роша горит — сообщил он напряженно, распахивая дверь. Я ахнула. Зарево со стороны лесной опушки было видно даже из противоположного конца Валунов. О, Благочестивый, там же Лаврик! — Деса Тарина, вы… — раздался дрожащий голос таны Карины со стороны столовой. Тенька и Денька облепили женщину с двух сторон. Старший мальчик выглядел испуганным, младший — сосредоточенным и нахмуренным. Жена старосты прижимала к себе обоих, словно даже забыв, что один из них вообще не является ее настоящим ребенком. — Я помогу — пообещала я, на ходу накидывая на себя плащ и выходя в темноту. О, магия всеединая, что ни ночь, то какое-то приключение. Глава 10 Пожары Глава 10: Пожары — Посланий для Тарины Багряной нет — проскрипел школьный почтовик-артефакт. — Это точно? — не унималась я. — Посланий для Тарины Багряной нет — повторили мне, кажется, еще более раздраженно. — Рина, тут, между прочим, очередь — раздался недовольный голос одноклассницы на моей спиной — все ждут родителей на вручение дипломов, а не только ты. Если ничего нет, не задерживайся, будь добра. К сожалению, ни мама, ни Серафима магами не были, поэтом отправить или получить послание через почтовый амулет никто из них не мог, так что приходилось пользоваться стационарными почтовиками, один из которых находился при Приморской школе, в которой я училась, а второй — в Ортисе, ближайшем к маминому поместью городе. Сама я пользоваться амулетом тоже не имела права, пока не получу диплом и не стану полноценной «деной». Я ждала весточки из дома, где последний раз была на каникулах прошлым летом. Серафима писала мне довольно часто. Мама за эти шесть весен прислала только двенадцать писем: на каждый день рождения в середине осени и каждый праздник встречи весны. В письмах были векселя на выдачу в ближайшем имперском банке довольно крупной суммы золотом и сухие приписки, создающие впечатление того, что мама от меня просто откупается. Мамино равнодушие до сих пор меня ранило, а иногда даже злило. Я пыталась хоть как-то расшевелить ее, приезжая домой на каникулы, но встречала лишь пустой взгляд и отсутствие хоть какого-то интереса к моей жизни. Я писала маме письма, рассказывая о своих делах и успехах, и отправляла их вместе с письмами для Серафимы, но ни одного ответа, кроме тех злосчастных векселей, так и не получила. Несмотря на то что необходимость в няне с моим отъездом вроде как отпала, тетка Фима все равно оставалась компаньонкой (считай, почти сиделкой) при маме, которая по-прежнему вела затворнический образ жизни, покидая дом лишь по крайней нужде. Что мама делала дома? Большей частью просто сидела в своей комнате или в саду. Иногда она вышивала или читала, иногда просто подолгу смотрела на море, которое было видно с территории нашего дома. Казалось, жизнь для нее остановилась и замерла, перестав играть хоть какими-то красками, и из этой жизни ушло все, что она когда-то любила… папа, живопись, я. Хотя я по-прежнему была рядом, живая и нуждающаяся в ее любви и внимании, но нас все равно словно отгораживала друг от друга незримая стена из горя и серой тоски, разделяющая меня и маму по разные стороны одной реальности, как смерть папы разделила нашу жизнь на «до» и «после». Когда мы еще жили в Софиграде, пока был жив папа, по рассказам няни, моя родительница, не будучи, как и отец, магом, но имея огромный талант к живописи, работала в Императорской типографии, где создавала иллюстрации для учебников магии. Мама писала и картины, на почве которых они с папой, собственно, и познакомились: он заказал у нее свой портрет. Впрочем, после переезда в поместье в Западном Приморье мама ни разу не достала свои краски и не написала больше ничего. Наставник, еще живя у нас в поместье, говорил, что никаких ментальных нарушений у мамы нет. Она просто не хочет жить, а лишь существует безучастной ко всему телесной оболочкой. И ни один маг, травник или кто бы то ни было еще не в силах ей помочь вернуться из этого состояния. Мастер Нол, который после моего поступления в школу вернулся в столицу, тоже иногда мне писал. В последнем своем письме он сообщал, что отправится ко мне домой, заберет маму, а Серафиме привезет в помощницы ее внучку примерно моего возраста, которая приняла решение переехать поближе к бабушке. Мама вроде как не возражала, как и согласна была с тем, чтобы навестить меня на моем выпуском празднике, что радовало и давало надежду на то, что наши отношения потеплеют. Сегодня я должна была получить сообщение, что мама и наставник выехали в мою школу, чтобы как раз успеть к церемонии получения дипломов. Но послания от мастера Нола не было, и что делать, я пока не понимала. * * * — Что это еще за новости? — я сжала в руке почтовый амулет, купленный мной сразу после получения диплома, и в третий раз повторила попытку связаться с наставником. Праздник для меня оказался безвозвратно испорчен, потому что я была, наверное, единственной, кроме одноклассников-сирот, на чье торжество никто так и не пришел. К сожалению, я не знала никого поблизости от поместья или в столице, к кому можно было обратиться за помощью. Я до последнего думала, что это просто какой-то сбой в почтовой магии. Что мама и мастер Нол все же приедут хоть и без письма, но места для моих гостей в зале торжеств, где директор Приморской магической школы вручал нам золотые заверенные императорской канцелярией свитки, знаменующие начало нашего пути, как «подмастерьев» магической науки, так и остались пусты. Послание в руке никуда не исчезло, а образ мастера Нола будто покрылся дымкой. Я посмотрела на собранные сундуки в углу занимаемой мной в жилом доме для приезжих школьников комнате, и стремительно поднялась, понимая, что без помощи куратора, мастера Шинара Грома, мне просто не справиться. * * * — Что случилось, Тарина? — мастер Шинар перехватил меня прямо у своего кабинета — я думал, ты уже уехала домой. — Нам говорили, что почтовая магия может давать сбои — сразу сообщила я — но тогда послание уйдет в «портальный карман» в пространстве, а отправится позже. У меня оно вообще не отправляется. — Амулет исправен? — мастер был всегда лаконичен в выражении мыслей и не любил долгих хождений вокруг да около. — Я проверила — кивнула я — и образ получателя в дымке, хотя я хорошо концентрируюсь. Возможно, я что-то делаю неправильно… — Идем со мной — отрезал мужчина и завел меня в свой кабинет. Следующие часы куратор куда-то направлял сообщения, даже вызвал директора школы, старшего мастера Йона Гория, с которым долго беседовал под заклинанием глушения звуков, пока я, нервно сжимая кружку с лавандовым отваром, сидела в дальнем углу его кабинета. Когда оба мага одновременно получили очередное послание, директор Горий поменялся в лице, и я сразу поняла, что случилось что-то очень нехорошее. — Тарина… — мастер Шинар явно подбирал какие-то правильные слова — мне жаль, девочка… Но твоя мама… — Что… — я мгновенно закаменела, все чувства буквально заледенели внутри, уступая место лишь нарастающему с каждым вдохом, раздирающему сердце предчувствию беды. — Ее не успели спасти — продолжил мастер — в вашем поместье взорвался осветительный кристалл, пожар распространился слишком быстро… Мастер Нолан Тальвар прибыл слишком поздно, он попытался помочь, но…