- Стиви, крик! - скомандовал я, с трудом сдержавшись чтобы не сорваться на крик самому. Стивен немного замялся от неожиданности, но потом все-таки закричал. Для чего, правда, мне пришлось еще раз ударить его молотком по колену. В этот раз его крик перешел в болезненный визг. Терпко и неприятно пахнуло, а штаны господина Робинсона стали стремительно мокнуть. Запах от обмочившегося от страха Стивена меня словно в себя привел. Рванувшаяся неконтролируемая ярость, когда я только что вбил молоток ему в колено, ломая кость, мне совершенно не понравилась. Даже испугала, без шуток. Потому что это было не мое действие, не мои эмоции. Причем я ведь с невероятным трудом сдержался еще, контролируя себя - хотелось снести Стивену голову, ударив как клюшкой по шару для гольфа. Черт. Мне это не нравится. Все же иногда убивать по случаю демонов в ранге «лорд-повелитель» - не очень хорошая идея. Тем более не будучи к этому готовым. Понимая, что нахожусь на грани потери контроля над собой, я усилием справился со страхом и накопившейся усталостью напряжения. Лежащими на плечах тяжким грузом, ограничивая свободу мысли. Как совсем недавно на стене небоскреба, только сейчас утомление было вызвано нахождением в состоянии жесточайшего стресса и балансированием на грани скольжения. Вместе со мной здесь осталось пятеро корпоратов, и мало ли какие сюрпризы таятся под болванками внешне похожих на людей биомехов. Тем более что чувство опасности, пусть притихшее, не умолкает. - Так. Этот Стивен сломался, несите другого, - приходя в себя, возвращая полный контроль над телом и мыслями, с прежней скучающей маской поморщился я, глядя на корчащегося Стивена. Надеюсь, что моя внутренняя борьба и напряжение остались для присутствующих незамеченными. Может и остались. Тем более что все смотрят на Стивена - вломил я ему неслабо. Теперь только к целителям, чтобы иметь шанс в сквош полноценно поиграть. Определенно, мне нужна помощь Ольги - не помешало бы пройти курсы управления гневом. Причем я чувствую, что еще раз с вырвавшейся наружу яростью могу и не совладать - из-за высочайшего напряжения момента мне просто сложно контролировать проснувшуюся вдруг часть личности инфернального демона. «Параноидальный шизофреник заходит в бар…» - подсказал к случаю внутренний голос начало какого-то забытого мною, но вероятно бородатого анекдота. Так. Жесткий метод допроса я не вытяну. В этом состоянии напряжения спрятанная во мне сущность демона, осколок его могущественной души, просто может взять верх над моей личностью. Снижать же фокус внимания - опасно. Можно нарваться на непредвиденные сюрпризы, о чем подсказывает предчувствие. И это все значит, что стратегию поведения опять нужно менять. Но опять я не знаю, что делать с пятеркой оставшихся корпоратов. - Что? - обернулся я на негромкое восклицание. - Ты чудовище, - повторила сухопарая женщина, с непривычно прямой осанкой. Эмили Дамьен, бывшая глава Дома де Лаллен. Весьма влиятельная дама, еще в восьмидесятых годах двадцатого века достигшая седьмого золотого ранга. Но пятнадцать лет назад она вдруг, к удивлению всего высшего общества элиминировала свой Источник и покинула со скандалом Дом Лаллен. После чего заняла высокую должность в корпорации «Некромикон». Далеко не самую высокую, но уверенно предполагаю, что с функциями серого кардинала. - Я чудовище? - с наигранным удивлением поинтересовался я у нее. - Да, ты, - кивнула Эмили Дамьен. - Я, значит, чудовище. - Именно так, - снова кивнула сухопарая женщина, глядя на меня взглядом обычных серых глаз. У нее, как и у Рыбки, глаза настоящие, человеческие. Не импланты. Или просто факт наличия имплантов настолько хорошо скрыт, хотя это запрещено. Запрещено, как и темные искусства, впрочем. Так что все возможно. - А вы? - Что я? - Ну, если я чудовище, то кто вы? Плюшевая няшка? - Мы все здесь взрослые люди, занимаемся политикой и экономикой, если ты понимаешь, о чем я. Но по сравнению с тобой, с твоей звериной жестокостью, да, мы все здесь плюшевые няшки, - прямым взглядом посмотрела на меня бывшая одаренная. «Ах ты мразина беспардонная!» - откровенно возмутился я такой трактовкой реальности. Что делать, и как дальше вести допрос-беседу, я не знал. Но вовремя она решила меня задеть - и поэтому решил немного потянуть время, поиграв словами. Благо у меня еще часов шесть-восемь как минимум есть, собрания высоких управленцев могут и дольше длиться. Присев, заняв место напротив Бланки Рыбки, только с другой стороны стола, я чуть повернулся к Эмили Дамьен. Молча. Почти полминуты, равномерно постукивая молотком по столешнице, я смотрел ей в глаза. Взгляд она не отводила, сидела прямо и не шелохнувшись. Я же через некоторое время расфокусировал взгляд, глядя сквозь нее. И начал говорить. - Обычный убийца, даже самый страшный маньяк, может прикончить десятки и сотни человек. Самый страшный военный преступник - тысячи. Как правило, это люди со звериной жестокостью в действиях, грубые и неприятные в общении. За редким исключением. Как я, например, со своей вежливостью и хорошими манерами. Стиви? - Д-да! - выдохнул плачущий от боли Стивен. - Я вежливый? - Д-да! - Вот видите, Стиви со мной согласен. Но. Но по-настоящему опасные убийцы, взрослые дяди и тети в мире убийц, они… со всех сторон приятные. Няшки. Они одеваются в лучших ателье, белоснежно улыбаются с обложек журналов и собирают под крышей своего дома благотворительные вечера. Если вы понимаете, о чем я. - Слова, - только развела руками Эмили Дамьен. - Именно. Слова. Например такие, как экономическая целесообразность. Или международный консалтинг. Как прекрасно прикрываться подобными определениями, правда? Мы здесь все убийцы. И я, и вы. Но вот только вы не просто убийцы. Вы суть стервятники, палачи и трупоеды, в одном своем красивом и хорошем лице. Вы нелюди. Щелкнув пальцами, я сделал руку пистолетиком, указывая прямо в лицо Эмили Дамьен. - Но вы не убиваете своими руками. Чего не вижу, того не было, верно? Убивая миллионами, можно просто не смотреть на дело рук своих, и чувствовать себя при этом прекрасно. Еще лучше, когда никто не смеет об этом сказать вам в лицо. Но тут вдруг, экая незадача, я нарисовался, без пиетета перед вашими красивыми лицами. Кака-ая неприятность, божечки-кошечки, охрана, уберите это животное. Что, нет охраны? Как печально. О, вижу по взгляду, подобное звучит не так приятно? Эмили Дамьен - гнусная тварь трупоед, это совсем не то, что Эмили Дамьен экономический консультант и советник президента Демократической Республики Абиссинии по добыче природных ресурсов? Кушайте, милая, не обляпайтесь, - заметил я с отвращением дернувшийся уголок губ Эмили Дамьен. - Суть-то одна, просто разными словами. Стиви? - Д-да! - Что да? - … Запахом страха пахнуло сильнее. Ну да, похоже господин Робинсон действительно сломался. - Да расслабься, Стиви, не в этот раз, - успокоил я запаниковавшего в ожидании боли Стивена. Вот уж действительно, палачи ломаются гораздо быстрее обычных людей - потому что из опыта знают, что их ждет, а не от игры воображения. Легонько похлопав Стивена по плечу молотком, я вновь повернулся к Эмили Дамьен. Когда только что начал говорить, я просто решил - не выходя из образа, заняться словоблудием, потянув время. Но по мере того, как произносил каждое слово, у меня вдруг формировалась в голове цельная картина происходящего. И неожиданно за простой небрежной игрой слов я понял, как именно и почему Некромикон так тесно связан с аристократией. И даже понял причину присутствия здесь добровольно элиминировавшей свой Источник могущественной Эмили Дамьен. Игру в слова, впрочем, прерывать не стал. Потому что еще, во-первых, не решил как дальше действовать, а во-вторых вдруг еще какое откровение в голову придет. - Давайте на пальцах, госпожа трупоед, стервятник и просто красавица. Вы же не мамкины убийцы, вы действуете по-взрослому. К примеру, выводите территорию из-под колониального управления. Liberté, Égalité, Fraternité? - на французском поинтересовался я. - Красивые лозунги, красивые картинки. Но даря свободу и независимость неготовым к ним территориям, вы получаете готовый и податливый материал. Беззащитную еду для своей широкой и чавкающей алчной пасти, которую скрывает красивой лицо. Главное в вашем деле что? Правильно — это территория, получившая свободу и названная страной. Причем не обязательно даже с наличием ценностей в недрах, материал вы найдете. Но вы же наглые, вы самые сладкие куски себе отжимаете. Переводите территории уже не в протектораты, а в полноправные члены мирового сообщества, как с Абиссинией. Только вот играет мировое сообщество по вашим правилам, где все животные равны, но некоторые равнее, так? Своей индустриальной базы у ваших жертв нет, зато есть марионеточные правительства. Которые по убедительному совету таких как вы берут огромные кредиты на развитие. Деньги пилятся между якобы независимыми, а по факту лично вашими подрядчиками. Кто-то строит железные дороги, кто-то мосты, кто-то бурит скважины и даже углубляет реки. Всем процессом рулите вы, контролируя местную элиту и нуворишей, допуская только своих подрядчиков. Полученные кредитами деньги осваиваются, и… дальше продолжать? Эмили Дамьен молчала. Она, я видел и чувствовал, сейчас лихорадочно просчитывает варианты действий. Но в отличие от меня, у нее не было светлых выходов, поэтому в ее эмоциях я чувствовал обреченность. - Хорошо, давайте продолжу. Страна получает дороги и прочие объекты, а также в разной степени разведанные рудные, нефтяные-газовые et cetera месторождения. В конце, если наглости хватит, еще можно подрядчиков обанкротить искусственно, а их долги перекинуть на страну. Да, вы можете сказать, что в стране остались построенные объекты, но… везде есть «но». Это ведь все зарытые деньги, прибыли возведенные объекты не дают. Зато идет процесс накопления долгов, которые нужно платить с накатившими процентами. Приходит время, кредитор спрашивает где деньги… а денег в казне нет. Причем они нужны здесь и сейчас, мы же играем по правилам мирового сообщества. Деньги в земле и инфраструктуре, и быстро получить их от вложенного нельзя. В итоге советник президента вновь включается в работу, после чего ваше марионеточное правительство все инфраструктурные объекты передает вам за смешные деньги. Но даже эти смешные деньги страна не видит, так как они идут в уплату долгов. Профит! - нехорошо улыбнулся я. Коротко обернувшись к Бланке Рыбке, я ей подмигнул. Она от неожиданности вздрогнула, но я взгляд уже отвел, вновь глядя на Эмили Дамьен. - Вы создали себе идеальные условия - решили распилить Африку. Причем делаете это даже не на свои, а за чужие деньги. И получаете ручную элиту, инфраструктуру и тепличные условия дабы грести сырье. А новые молодые демократии получают ваши мерзкие туши на свои плечи и неподъемные долги. Как же с ними рассчитываться? Элементарно, Уотсон. Еще одно слово есть, к вашим красивым лицам подходящее… подсказать? Правильно, концессия. Ваша выбранная жертвой страна выставляет на аукцион территорию с проявлением… да хоть меди. Территория в ручном режиме арендуется на сорок девять лет с правом добычи и проведения сопутствующих работ. И концессионер, он же - вы, передает участки своим подрядчикам, которые платят только вам, а не стране. В границах территорий создаются сеттльменты и анклавы, островки благополучной жизни среди постапокалипсиса за забором. То, что в результате ваших мудрых советов, суть приказов марионеточному правительству, за несколько лет детская смертность растет с околонулевых значений до десятков процентов, а продолжительность жизни населения стремится к показателям темных веков, при этом для вас маловолнующий фактор. Страна же свободная, в самом начале пути, вы за действия свободных людей не в ответе. Верно? Госпожа Дамьен, расскажите мне, чудовищу и убийце, что все не так? Эмили Дамьен молчала, и смотрела на меня с едва заметным прищуром. - А вы… лично, вы, Эмили, в этом месте работаете смазкой. Между старыми деньгами и новыми хищниками из корпоратов. Вот только у меня небольшая несостыковка… Я оборвал фразу на полуслове. Решение было совсем рядом. Но говорить о своих выводах сейчас нельзя, все может повернуться и перевернуться - появилось у меня предчувствие. Так. Эмили Дамьен. Седьмой золотой ранг, национальный клан, или Дом, как это называется у атлантов. Почему она элиминировала Источник и ушла к корпоратам? Деньги? У нее их наверняка столько, что за всю нескончаемую жизнь не потратить. Власть и влияние? Корпораты ниже одаренных, даже в национальном клане влияния у нее значительно больше. Что должно было случится, чтобы такой человек, homo deus, приняла решение отказаться от всех полагающихся себе благ на вершине мира? Перейти из вида homo deus в homo bionicus? Есть, конечно, вариант что решение об элиминации Источника было вынужденное. Но я изучал ее личное дело, переданное мне Машей - намеков на конфликт, вынудивший Эмили Дамьен спуститься с Олимпа, покинув место главы клана, или Дома, как это называется у атлантов, я в ее личном деле не увидел. Она, кстати, по-прежнему молчала. И судя по совершенно застывшему взгляду, все еще лихорадочно просчитывала варианты собственных действий. Причем ее едва ощутимый эмоциональный фон был очень похож на ауру Бланки Рыбки, которая сейчас также явно просчитывала варианты. Аура Бланки Рыбки… Где-то я ее уже чувствовал. Я ни разу не видел ее, но в то же время понимаю, что встречаюсь с ней не первый раз. - Эй, псс… Слышь, ты! - постучав молотком по столешнице, отвлек я от раздумий Эмили Дамьен. Она расширила глаза - настолько ей было непривычно такое обращение. - Я знаю, что вы хотите сказать в свое оправдание. Благие намерения - видите, я вам даже оправдание могу придумать… Вновь я начал говорить, играя словами, но уже не для того чтобы занять у реальности немного времени. Я уже ухватил нить происходящего, и неожиданно поймал так близко лежащее, как кажется, решение. Ко мне пришло очередное озарение, но при этом появилось ощущение, что его жизненно необходимо проговорить вслух. Бездумно, поначалу бездумно, лишь для затягивания времени жонглируя словами, я поймал дух игры, и снова - как за покерным столом, почувствовал близость выигрыша. - …к благополучию и процветанию ведут много путей, все они разные, но неотъемлемая их часть - упорный труд. И быстро и умело лишив молодую демократию ресурсного потенциала, вы просто стимулируете процессы развития, что, в перспективе, несет стране путь к экономическому развитию. Но это опять же все красивые слова, и все то же самое можно уложить во фразу «легкие деньги».