Договорить мне Дмитрий не дал: — Ты уже изучал телепатию? — На этот метод меня навела Хельга, объяснив, как перестать проецировать на всех свои эмоции. По дороге в академию я сначала целый район сподвиг набить животы, а после организовал пробку на трассе. И не сказать точно, скольких мне удалось зарядить отличным настроением. — И об этом меня отдельно, к слову, не расспрашивали. Смогла ли Хельга в своём разговоре с Виктором Васильевичем передать весь масштаб «бедствия»? Судя по тому, как на меня смотрит Синицын — нет. — За мной. — Как я ожидал, мы должны были вернуться в кабинет явно ответственного за меня Виктора Васильевича, но у Синицына на этот счёт были другие планы. Миновав ту самую дверь, за которой я ощутил явно недовольную и «кипящую» Хельгу, мы спустились на первый этаж, где мне была продемонстрирована дверь, открыть которую без соответствующих доступов было нельзя. Но моего проводника умная система с камерами опознала по морде лица, и уже через пять минут, пройдя по монолитной лестнице, обшитой металлом и стоящей в коробе из стальных конструкций, мы оказались в зале-полусфере, чем-то напоминающем мне увиденные вчера полигоны. — Это малый внутренний полигон, один из нескольких. Здесь можно более-менее сносно тренироваться с тем, что в перспективе не вызовет серьёзных разрушений. Доступ сюда выдают только лучшим, зарекомендовавшим себя и доказавшим серьёзное отношение к псионике… — Не думал, что в этой академии может быть иначе. — О, ещё как может! Всякий псион обладает выдающимся интеллектом, но не всякого псиона жизнь одаряет мудростью. Среди нашего брата встречаются и тупые, в чём ты убедишься уже очень скоро. Но я тебе этого не говорил. — Дмитрий тем временем вышел в центр зала, замер на секунду — и я ощутил, как его разум развернулся из крошечной точки, затопив собой всю комнату. Изначальная «волна» не заставила меня даже поморщиться, но вот дальше я напрягся. Парень будто специально увеличивал давление, пристально за мной наблюдая. — Это так я ударил по тем несчастным? — Намного слабее. — Синицын покачал головой, не сводя с меня какого-то странного взгляда. — Если бы в этой комнате оказался кто-то из тех, кого ты вырубил там… — Он задрал глаза. —… то всё закончилось бы семёркой трупов. И не парься так: я отслеживал твоё состояние, и прекратил бы при первых признаках серьёзного недомогания. — И на том спасибо. — Не то, чтобы мне понравилось произошедшее, но здесь и сейчас я ничего с этим поделать не мог. Мир псионов был для меня абсолютно непонятен, а размахивать и кричать, что так не делается, даже не вникнув в суть… Ну, есть и более простые способы выставить себя идиотом в глазах ровесника, по квалификации стоящего вровень с Хельгой. — Но к чему эта проверка? — В срочно созванной комиссии не было менталов, так что по этому направлению тебя толком не проверили, и вообще непонятно, каким местом ставили оценку потенциала в телепатии. — Парень достал свой смартфон, посмотрел на него секунду и чертыхнулся, вернув гаджет в карман. — Постоянно забываю, что связи здесь нет. Но подниматься мне лень, так что давай просто поступим так, как поступил бы любой разумный человек. Ты не стой, присаживайся: если что, будет не так высоко падать… — Тебя не в Китае учили, случаем? — Я вопросительно вскинул бровь. Что-то методы этого товарища мне напоминали какие-то адские тренировки восточных мастеров боевых искусств, где ты или добился успеха, или сдох. — Хуже. Меня учила госпожа Марина Несвицкая, мир её праху. Методы у неё были жуткие, но иным образом выучить меня не представлялось возможным. — Судя по тому, как этот блондинистый здоровяк прикрыл затылок, обучение там было действительно не самым мягким. Но о Несвицкой я не слышал, что, похоже, было упущением. Раз уж я познакомился с её учеником, то неплохо будет и о ней самой что-то да узнать. — Итак, объясню суть. Что такое телепатия? Это направление псионики, подразумевающее работу с ограниченной областью реальности силами своего разума. И под разумом я имею в виду не только мозг, но и ментальное поле псиона. То, что в каком-то смысле делает нас частично-энергетическими формами жизни… Что ж, по крайней мере это объясняет тот факт, что я чертовски много времени прожил в застывшем мгновении. Мозг наверняка встал намертво, а вот энергетическая часть разума осталась, и её каким-то образом хватило для того, чтобы я осознавал себя, обстоятельства и всё происходящее. — Потому, когда мы говорим о ментальном поле, подразумевается именно эта энергетическая часть разума. Ты пробовал сжать свой разум сильнее, чем есть сейчас? — Пробовал. И чуть не помер от боли. — Я, вспомнив то мгновение, не удержался и нахмурился. — Ужасное ощущение. — Это значит, что ты залез на территорию «ядра» своего разума, того, что является тобой. У всех менталов эта область отличается, но можно точно сказать, что её размеры зависят от ментальной мощи конкретного псиона. Ядра лишённых способностей к телепатии псионов, как правило, не особо сильно расходятся с физическими размерами их мозга. У обычных людей «ядер» нет вовсе. И эта же область — то, что ты должен защищать любой ценой. Догадываешься, почему? Я задумался. — Возможно ли, что наша сила — это наша же слабость? — Мне даже особо ускорять разум для размышлений не потребовалось, так как логическая цепочка выстроилась сама собой. — Подробнее. — Уголки губ Синицына чуть приподнялись, а его взгляд изменился. Судя по всему, я размышляю в верном направлении. — Мне сложно представить ситуацию, в которой телепаты могли бы проиграть любому другому псиону, имея возможность незаметно и быстро вскипятить тому мозги. Значит, мы по какой-то причине не можем этого сделать, или это достаточно проблематичная задача… — Я продолжал отслеживать реакции «наставника», но тот особо ничего не демонстрировал. Просто слушал, кивая в такт моим словам. — Но при этом ты практически прямо указал на то, что я должен всячески защищать ядро своего разума. Следовательно, оно уязвимо. И, что вполне вероятно, уязвимо куда больше, чем ядро, например, Хельги. — В точку. — Парень демонстративно похлопал в ладоши. — Ядра разума менталов действительно намного уязвимее таковых у остальных псионов. Потому что в «стандартном режиме» мы как бы открываемся, подаёмся навстречу всему остальному миру, и вместе с тем становимся уязвимыми. А любая попытка привести свой разум в состояние, аналогичное таковому у не-телепатов… приводит к безумию. Во взгляде Синицына промелькнуло нечто, заставившее меня удержать рвущийся наружу вопрос о конкретных случаях при себе. Я безо всякой телепатии почувствовал, что на эту тему ему говорить попросту больно. — Но как тогда ты полностью изчезал из моего восприятия? Парень хмыкнул и покачал пальцем: — Замкнуться в себе и скрыть разум в «кармане» — это не одно и то же. И тебе пока рано об этом думать. В первую очередь мы займёмся такими базовыми вещами, как ослабление проецирования твоих мыслей на окружающих без этих твоих «границ» из дерьма и палок. Если успеем, то и с фильтрацией «входящих» мыслей и эмоций разберёмся. — Толпа не вызывала у меня никакого дискомфорта. — Припомнил я, предварительно прикинув, для чего может понадобиться фильтровать поток улавливаемых мною мыслей. — Ну, это дело твоё, Артур. Просто многих гнетёт то, что они как будто подсматривают за своими друзьями, знакомыми, семьёй… — Что ж, меня к этой категории причислить нельзя. — Если тебя это не волнует, то и чёрт с ним, займёмся обратным: намеренным сканированием. — Хельга говорила, что за такое по головке не погладят… — Если заметят. — Я вскинул бровь. — Что? Сам же видел во мне «хулигана», а теперь удивляешься? Значит, мои мысли частично утекли. Дерьмово. И даже думать не буду о том, о чём нельзя думать. Во избежание. — Один вопрос, Дима. Могу же я так тебя называть? — Никаких проблем. — Парень размял шею. — Спрашивай. — Почему ты взялся меня учить, да ещё и так? Подозреваю, что «базовая программа» выглядит совсем иначе… — Тебе правду сказать или честно ответить? — На субъективную пару секунд я всё-таки завис, но быстро уловил суть этой фразы. — Я бы выслушал оба варианта. — Ну, первое — мне приказали, а я птица подневольная, контрактами связанная и приказы выполняющая. — Это правда, в которой нет ни слова лжи. — А второе — я наконец-то встретил человека, потенциал которого не уступает моему! И просто отдать тебя боевикам, которые наверняка загубят твой потенциал своим дуболомством… Да ну их нахер, я так тебе скажу! — Критичненько. Но мне нравится. — Хвалите меня полностью! — Тогда давайте приступим, учитель. Блондин довольно осклабился, расправил плечи и начал выхаживать передо мной взад-вперёд, толкая речь и активно жестикулируя. Ну надо же: второй псион-ровесник, и тоже с задатками наставника! Повезло, или это в целом весьма распространено? Кто знает… — Итак, проецирование мыслей. Теорию ты и сам потом подтянешь, так что мы перейдём к сжатому пересказу и практике. Запоминай, но пока не повторяй… Я обратился во внимание, решив сходу продемонстрировать, на что способен мой разум. Потому что два месяца учиться основам — это, с моими-то возможностями, всё равно что микроскопом гвозди забивать. Наверное… Глава 7 Искренность и симпатия Всё занятие включая практику отняло у меня шесть часов, и в конечном итоге я вогнал Синицына в депрессию. Он-то думал, что это его таланты находятся вне всяких рамок, но появился я, задумчиво послушал объяснения наставника — и за считанные часы обучился всему тому, что блондин планировал преподавать мне в первую неделю. За что бы я ни взялся — всё получалось с наскока и ощущалось так, словно я вспоминал давно забытое старое. Но откуда взяться этому ощущению у меня, к псионике впервые прикоснувшемуся только вчера — большой, прямо-таки огромный вопрос. — Схемы, которые ты просил. Рассортированы по этажам, подписаны, насколько мне известно, довольно точно. Пришлось повозиться, что б мне дали их распечатать. — Порядком уставший и несколько хмурый, вернувшийся из ректората Дмитрий Синицын вручил мне стопку распечатанных на бумаге листов в довесок к паре десятков книг, которые я честно выгрыз у местной библиотекарши. Она не верила в то, что мне может понадобиться столько литературы единомоментно, но уставшее лицо моего «наставника» вкупе с его же словами поставили в этом деле жирную точку. Артур Геслер, ваш скромный слуга, получил свои читательские документы с расширенным доступом под ответственность псиона третьего ранга квалификации. Синицын так же посоветовал взять подпись у Виктора Васильевича, но я решил с этим не торопиться и заняться только при случае. Пока же у меня образовалось свободное время, которое я намеревался провести в окружении набранных книг, содержащих в себе «базовые знания о псионике». Каждые два-три тома повествовали о чём-то одном, так что плёвым делом освоение этого знания действительно не было. Но знаете, за какое объективное время я мог прочесть и освоить «средней тяжести» труд в пятьсот листов мелким шрифтом? За пятнадцать-двадцать минут объективного времени, и проверено это было на «базе» по телепатии, прямо на глазах у Синицына. Всё было бы ещё быстрее, если бы мне не нужно было иногда задерживаться и медленнее переворачивать страницы телекинезом: слишком высокая скорость представляла для бумаги угрозу, а за мои книги, как-никак, поручился другой человек. Я же был не из тех, кто вот так просто возьмёт и подставит ближнего своего, так что читал «медленно и аккуратно». — Спасибо. Где и когда встречаемся завтра? — Ты не дурак, так что в первой половине дня сориентируешься сам. А в обед встретимся во второй столовой, и уже оттуда дойдëм до ближайшего свободного полигона. — Синицын развернулся, не оборачиваясь махнул рукой и бросил: — Бывай! И не сыщи себе проблем! — Если бы я их ещë и искал… На том мы и разошлись: чай, не кисейные барышни и не закадычные приятели, что б прощаться иначе. Спустя половину часа, в предвкушении скорого погружения в мир нового и неизведанного я шагал по широкой тропинке, наслаждаясь видами и сверяясь с «сохранённой» в голове схемой академии и отдельно «общежития», в середине четвёртого ряда которого и находилось моё новое, просторное жилище. И пусть просторы эти мне пока были без надобности, такое отношение приятно грело душу. И даже то, что я по итогу окажусь в том же положении, что и Дмитрий, не слишком портило картину. Всё равно ведь получу то, что мне нужно: знания, возможности и стабильность. А если в будущем мне станет чего-то не хватать, то условия можно будет и изменить. Достаточно просто стать сверхценным, желательно незаменимым человеком, а остальное приложится. Прошедший день дал мне чертовски много, так что я был практически полностью погружен в собственные мысли. И потому не сразу заметил неясные шевеления среди деревьев, откуда раздавались ругательства пополам с заливистым ржачем нескольких мужских глоток. И я бы прошёл мимо, если бы не отчётливо шибанувший в голову «аромат» обиды, стыда и отчаяния, исходящий совсем не от выстроившихся полукругом «веселящихся» разумов. — В академии не происходит ничего из ряда вон, говорила она. Не сыщи себе проблем, говорил он. — Я огляделся, но на всём обозримом пространстве не было никого и ничего кроме вашего покорного слуги и его книг. Последние я, тяжко вздохнув, сгрузил на ближайшую лавочку, понадеявшись на то, что успею, если что, заявить права на своё добро и не дать ему никого утащить. — А камеры — и те поленились поставить! Одни фонари, зато с коваными украшениями… Кусты и деревья расступились, стоило только сделать несколько шагов вглубь этой слегка запущенной части парка. И увиденная картина полностью совпала с той, что я нарисовал для себя с помощью своего комбинированного восприятия, которое было во многом куда лучше зрения. Правда, последнее было привычнее, но логика требует отказаться от худшего в пользу лучшего. Решу этот вопрос потом, а пока — дебилы, издевающиеся над неспособным дать им отпор бедолагой. Всего семеро человек, все как один носят тёмно-алые медальоны, что косвенно объясняет природу конфликта: Хельга как-то обмолвилась о том, что «боевики» решают проблемы в основном силовыми методами. Но что б вшестером кидаться на одного… Впрочем, избиения тут не было, а была обычная травля условных школьников, нашедших среди «одноклассников» беззащитную жертву. В траве валялась сумка с рассыпавшимися книгами и личными вещами, на ветке на высоте пяти метров болтался аккуратный белый пиджачок, а в эпицентре сего безобразия дебилы перебрасывали друг другу некий кейс а-ля пенал для ручки, до которого отчаянно и безо всякого эффекта пытался допрыгнуть невысокий беловолосый паренёк. Или ничерта не паренёк, если судить по забранным в пучок на затылке длинным волосам? Да ну: это каким надо быть животным, что б так издеваться над слабым полом? Так что будем исходить из лучшего, и действовать соответствующе. Ну а если всё окажется иначе… — Парни, я, конечно, судить не берусь, но какая-то у вас борьба односторонняя, не находите? — Я уже примерно, — очень, — представлял себе, чем можно впечатлить других псионов, и потому не постеснялся подхватить телекинезом всё честно отнятое у выбранного целью издёвок бедолаги, закружив это над поляной и поочерёдно опустив всё на травку перед ним. — Давайте разойдёмся на этой ноте и не будем создавать друг другу проблем, а? — Самый смелый, что ли? — На меня воззрился самый приметный, крупный и рыжий, как факел верзила. Ну, как верзила: широтой плеч он похвастаться не мог, но был высоким и довольно крепким парнем. — Новенький тут? — Можно сказать и так. Но я тут полистал правила этого прекрасного учебного заведения, и издевательства, особенно такого плана, там описаны отдельным пунктом. За свидетеля я сойду, объект издевательств у нас тоже есть… — Я смотрел на хулиганьё лет шестнадцати-семнадцати, и пока не видел никаких попыток огрызнуться. Только рыжий смотрел на меня недобро, но главарю это простительно. — Давайте не будем доводить до крайностей? — До крайностей доведёшь ты, если будешь и дальше заступаться за эту тварь. Ты хоть её знаешь? — Её? — Я прищурился, а мои «лишние конечности», казалось, разом налились силой. Я вновь почувствовал воодушевление и правильность в том, что собирался сделать, и решил не спорить с собой. «Боевики» дерутся, порой с использованием своих сил? Дерутся. Их за это не исключают? Не исключают. Значит, можно действовать в неких рамках разумного. До самого далёкого горе-студента как раз осталось всего восемь метров. — Ладно, бедолаги. Переговоры завершены досрочно, выводы сделаны не в вашу пользу… Сегодня я очень много времени уделил именно менталу, попутно «качая» телекинез под присмотром Синицына. Он настаивал на том, что мне нужно развивать многозадачность, но так и не понял, что в этом плане я уже весьма неплох. Не столько за счёт ускорения сознания, сколько благодаря своему разуму как таковому. Вот и сейчас пласты земли в ногах у всей шестёрки синхронно поползли в стороны, невидимые потоки подхватили падающих и не позволили им обо что-то удариться, а «спущенное с цепи» ментальное поле, направляемое моей волей, аккуратно, даже слишком мягко прошлось по каждому отдельно.