Так и поехали. Кладбище было не так далеко от дома, Сашку дольше в морг везли. По Орджоникидзе доехали до съезда, а там и кладбище показалось. Пятеро работяг выкопали могилу за связку дров и пять бутылок водки. Дрова они пустили на размораживание промёрзшей почвы, а две бутылки водки использовали в качестве допинга. Утро выдалось чрезвычайно холодное. Приехал поп, которого пришлось ждать лишних двадцать минут. Батюшка прочитал молитву, затем быстро опустили гроб, люди церемониально побросали землю на крышку, плакальщицы профессионально поплакали, кто-то что-то сказал, а затем все погрузились в автобус и поехали в арендованное для поминок кафе. Валера же остался у могилы брата. – Эх, что же ты так… Постояв около двадцати минут, Валерий дал знак мужикам и те начали закапывать могилу. Приехав к кафе «Тюльпан» на арендованной в каршеринге машине, Валерий увидел пустой автобус и катафалк. – Парни, вот вам за услуги. – протянул Валерий заранее заготовленные деньги. – Соболезную, Валера. – произнёс Гоша, бывший сокамерник. – Ага, спасибо. – ответил Валерий и направился внутрь кафе. Тут люди-то собрались практически случайные. Однокурсники Саши большей частью не пришли, он с ними не особо общался, одноклассников и того меньше. Пришли малознакомые люди, в основном чтобы пожрать. Фактически, для них всё это затевалось только ради вот этой части похорон. У Валеры стало одновременно гадко и грустно на душе. Спустя неделю на кладбище привезли могильную плиту. И это был конец? Часть первая Глава первая. Пластмассовый бульдозер Александр как-то понял, что умер. Он ведь стал мёртвым не сразу в тот момент, когда врезался лицом в старую клавиатуру. Он видел только клавиши «OЩ», «PЗ», «LД» и «:;Ж» краем глаза. Пытался вдохнуть, но не получалось. Ощутил, как его сердце остановилось, а затем настало неземное облегчение. И уже как-то со стороны увидел, что его пару раз ткнул колпачком ручки IT-шник Фёдор, затем подошёл САМ директор и что-то грозно выговаривал его трупу. Затем кто-то догадался позвонить в скорую, приехало два усталых фельдшера, проверили пульс, приложили зеркальце ко рту уже точно мёртвого Александра, сообщили новости его коллегам, отчего те перепугались и забегали по офису. Мириться с таким финалом не хотелось, поэтому Александр, ощутивший способность перемещаться, рванул к своему телу. Может, получиться ожить? Его «засосало» обратно в тело. Темнота. Ничего не ощущалось. Просто темнота. Никаких чувств, никаких звуков, ничего. Наверное, это и есть смерть. Неизвестно, сколько времени прошло. Когда абсолютно ничего не чувствуешь, времени как бы нет. Думать тоже почти не получалось. Какие могут быть мысли у мёртвого человека? Обрывки воспоминаний. В первую очередь, как будто перед сном, все ошибки и провалы. Как в школе пытался стать парнем самой красивой девочки класса, как ему сурово дали от ворот поворот, а затем ещё несколько месяцев смеялись практически всей школой. Сейчас Александру стало понятно, что никто над ним особо не смеялся, только четыре человека, но его подростковому разуму это было сродни всему миру. Один из первых ударов по его жизненной уверенности. Как не смог поступить в институт, как над ним смеялись более успешные одноклассники… Не смеялись. Он сам себе это придумал. Призыв. Александр страшно тупил в военкомате, сильно не хотел служить, но его особо никто не спрашивал. После попытки к бегству, с милицией провели через медкомиссию, заперли на сутки с толпой таких же как он, а затем отправили в Мурманск. Морская пехота, «деды», вся та жесть первого года, которую переживал почти каждый парень в его возрасте… Слабоволие в поведении с «дедами» в бытность «запахом», а потом и «духом», затем ещё более постыдное собственное обращение с «духами» на второй год службы… Александр не мог точно вспомнить дат. Вообще, понятие «время» потеряло для него всякий смысл. Проносились образы собственных поступков, дома, в армии, в институте, на работе, вообще везде и всегда. За что-то было безбожно стыдно, за что-то Александр гордился… Но в основном было никак. Его жизнь – сплошной нереализованный потенциал. Сейчас он всё видел. Только посмотрев на неё со стороны, он всё понял. А затем появились шумы и скрипы. Это было странно. И немного страшно. Он ведь умер? Скрип начал нарастать, а затем прекратился. Но потом что-то с громким хрустом и треском навалилось на область таза и ног. В лицо упёрлось что-то деревянное и острое. Александр осознал, что снова чувствует своё тело. Чувствует, но как-то странно… Руки оказались наполовину погружены в что-то вязкое и рассыпчатое, вроде земли. И тут его поразило. Он умер. Его похоронили. Ткань, которая мешает поднять и без того засыпанные землёй руки – скорее всего, его торжественный пиджак. Появилось чувство удушения. Стало как никогда страшно. «Это всё могло быть галлюцинациями…» – панически метался разум Александра. – «И видение себя со стороны! И всё-всё-всё! Меня заживо похоронили!» Начав резко двигаться, Александр подтолкнул процесс разрушения гроба и его ноги окончательно засыпало. Левой рукой ткнув неуверенно куда-то вверх, он упёрся пальцами в обитую тканью крышку гроба. Поганость ситуации усугублялась неопределённостью. Как он домой-то явится? Братец, небось, квартиру уже присвоил… ***Валерий Витковский*** Мир поделился на «до» и «после» уже давно. Сложно сказать, когда именно, но уже очень давно. Валера стоял перед зеркалом в родительском доме и смотрел на усталого парня тридцати одного года от роду. Тощий, слабый: пять лет в исправительной колонии наложили свой отпечаток. Короткий ёжик соломенного цвета волос, безжизненные серые глаза, волевой подбородок, слегка выраженные скулы, нос картошкой, высокий лоб: люди говорили, что он сильно похож на брата. Сейчас он признался себе, что да, похож. Рост его метр восемьдесят, вес колеблется около шестидесяти килограмм. На левом плече татуировка с эмблемой Воздушно-десантных войск. «Надо было на контракт оставаться, когда предлагали». – подумал Валера. Деньги заканчивались, а ведь скоро сорок дней… – Невер майнд, ай уилл файнд, сомуон лайк ю-ю-ю-ю-у-у… – тихо пропел Валера старую песню Адель, услышанную сегодня по радио. Пять лет из жизни вычеркнуты. В колонии ему дали прозвище Жорж. На тюремном сленге так называют мошенников и аферистов. От обретённых в местах не столь отдалённых связей толку нет: он не собирался снова заниматься криминалом. В его случае ФСИН образцово сделали своё дело как надо – он больше не хочет нарушать закон. С работой всё очень плохо. С криминальным прошлым куда-то устроиться очень трудно. Пока что Валера подрабатывал младшим помощником в Сабвей. Сейчас первоуральское отделение этого американского общепита испытывает тяжелые времена, от недавнего посткарантинного кризиса пострадали даже крупные предприятия и корпорации. Именно поэтому их кадровик даже особо проверять ничего не стал, просто приняв его на работу. Сегодня у Валеры выходной и он не знал, чем себя занять. С бывшей женой и детьми ситуация прояснилась предельно чётко: она подала в суд и выбила запрет на приближение. Валера даже СМС теперь ей написать не может – иначе серьезный штраф. Даже с детьми разговаривать нельзя. В душе он её понимал, но от этого не становилось легче. И что он видит теперь в зеркале? Мужик тридцати одного года, с высшим юридическим образованием, судимостью и запретом работы по специальности на ближайшие пять лет. Он спустился на самую нижнюю социальную ступеньку и не видел способов подняться. «В бизнес пойти?» – спросил себя Валера. – «А там то же самое, только вид сбоку». Перестав думать о мрачной ситуации в делах, он начал одеваться. Вообще, он допустил ошибку, когда поставил могильную плиту брату сразу. По правилам нужно ждать год, причины неизвестны, традиция, а может какой-то практический расчёт. Похоронщики его ни о чём таком не предупреждали, у них свой интерес получить деньги сразу, а не через год. Одевшись и обувшись, Валера закрыл квартиру, вышел на улицу, достал сигарету… Положил сигарету обратно в пачку и зашёл обратно. Окно закрыть забыл. Спустившись снова, он пешком направился на кладбище. На месте пришлось перебираться через серьёзный снежный намёт, затем открывать скрипучие ворота и идти по глубокому снегу к могиле брата. Он специально запомнил маршрут: мимо плиты Семецкого Ю. М., затем мимо Злотникова В. Р., налево после Гордевского В. Д., потом мимо некоего Чхартишвили Ш. Г., а после могил Никитина А. Ю. и Донцовой А. А., справа находится искомая могила. – Эх, брат… – вздохнул Валера.