Бешеный поток слов прервался: Марта сделала перерыв, чтобы набрать в грудь воздуха. И тут до меня дошло, что она говорит о «Темном доме у поворота», фантастическом романе, на котором она была помешана. Романе, о котором слышали только она сама и несколько таких же чокнутых психов, обретающихся в Интернете. — Мое помешательство на этой книге превратило ее в нашу реальность. Я жила этим романом. Дышала им. Теперь он здесь, в Никогда. — Но что это означает, малышка? — спросил Киплинг. В голосе его прорезались визгливые нотки. — Мы все уплывем в космос? И станем андроидами? Марта склонила голову набок и ухмыльнулась. Стекла ее очков блеснули на свету. Мое сердце ухнуло. Я не знала, что именно она собирается нам сообщить, но знала, что доверять ее словам не стоит. Я знала и другое: все, что нам было известно об этом мире, поставленном на повтор, готово измениться, решительно и бесповоротно. Глава 16 — Прежде всего, — возбужденно заговорила Марта, — это значит, что вместо пробуждения в Уинкрофте мы можем пробуждаться где угодно: в прошлом, настоящем или будущем. — Как именно? — спросил Кэннон. — Нужно вылезти в незапертое окно. Мы озадаченно уставились на нее. Она вздохнула: — Так. Ладно. Я слишком забежала вперед. — Марта снова раздраженно вздохнула. — Урок первый. Дж. Ч. Госсамер Мэдвик был писателем-фантастом. Он написал всего одну книгу — «Темный дом у поворота». Если вкратце, так «Темный дом». Потрясающий приключенческий роман, не похожий ни на какую другую книгу; действие его происходит в альтернативном мире. Книгу так и не опубликовали. Но ксерокопии, переснятые одна с другой и сшитые при помощи дырокола и пластиковых хомутиков для мусорных мешков, передавали друг другу безымянные путешественники, странствующие безденежные студенты и недовольные юнцы в хостелах. Что нужно сделать, прочитав «Темный дом»? Расписаться на специально отведенной для этого странице и оставить роман следующему счастливчику на скамейке в парке, на койке в общежитии, на кресле в самолете или в купе поезда. Долгое время его можно было раздобыть только у букинистов или на «eBay», причем количество подписей на некоторых экземплярах исчислялось сотнями тысяч. Если там были имена знаменитостей вроде Мэрилин Монро, Леонарда Бернстайна или Фрэнка Синатры, ксерокопия уходила за четыре-пять тонн баксов. Теперь же это официальная классика, культовое произведение, и даже у случайных людей вроде БВО Берта есть свой экземпляр. К моему изумлению, Марта бросилась к стеллажу с книгами и сняла с полки объемистый томик в твердом переплете с серебристым тиснением. Вернувшись на диван, она протянула его мне. На обложке красовался коллаж из птичьих клеток, паровозов, мужчин и женщин в цилиндрах и маскарадных масках, точно переместившихся к нам прямиком из викторианской Англии. Дж. Ч. Госсамер Мэдвик Темный дом у поворота Легендарная культовая сага о будущих прошлых. Загадки настоящего. Немеркнущая любовь на фоне конца света. — Я перевернула обложку и принялась рассматривать фотографию автора. Она была зернистой и черно-белой. Облаченного в помятый костюм Мэдвика мало кто нашел бы привлекательным: понурое лицо спаниеля, необычной формы уши, голова, виновато втянутая в плечи и наводящая на мысль о том, что ему куда приятнее незаметно выскальзывать из комнаты, чем входить туда. Джеремайя Честер Госсамер Мэдвик (2 декабря 1891 — 18 марта 1944) — американский писатель-романист из Ки-Уэста, штат Флорида. Его единственное произведение, посмертно изданный роман «Темный дом у поворота», получило премию Гилмор — Хекта за прозу в жанре фэнтези в 1968 году. На протяжении 37 лет он работал водителем автобуса в Ки-Уэсте, а по ночам писал свой 1397-страничный шедевр. В возрасте 53 лет был обнаружен мертвым на пороге салуна «Поспешное отступление». В его кармане были гармоника, жестяная банка с табаком и лист бумаги с заключительным абзацем романа. — Мэдвик умер в нищете и безвестности, — подала голос Марта. — Сейчас он считается одним из величайших авторов, писавших в жанре фэнтези. В Гарварде ему посвящен целый курс — «Скитальцы, странники и бродяги: литература Мэдвика». Благодаря его теории времени у него даже есть пылкие приверженцы среди физиков. Марта сделала паузу и принялась торопливо чертить что-то в своей тетради. Это оказался схематический рисунок поезда. — И это подводит нас к уроку номер два, — произнесла она. — Путешествия во времени. Мэдвик не рассматривал время как нечто линейное, или луч, или даже материю, наподобие Эйнштейна. Он представлял его в виде локомотива. В «Темном доме», чтобы путешествовать во времени, ты вылезаешь через окно своего купе в несущемся на полной скорости поезде и забираешься на крышу, как бандит из старого вестерна. После этого ты осторожно передвигаешься по крыше в начало поезда, то есть в будущее, или в конец поезда, то есть в прошлое. Очень важно двигаться не слишком быстро: это приводит к дестабилизации. Например, поезд может сойти с рельсов, или потерпеть крушение, или потерять один из вагонов, или внезапно свернуть на путь, ведущий в противоположную сторону. Содрогнувшись от нескрываемого ужаса при мысли об этом кошмарном сценарии, Марта сделала глубокий вдох и убрала волосы за уши. — Если случится такое несчастье, путешественник во времени обречен. Ты никогда не сумеешь вернуть поезд на правильный путь, а тем более сделать это вовремя, не говоря уже о том, чтобы пробраться в свое купе. Формально ты сможешь прожить остаток жизни в прошлом или в будущем, но вагон, где ты родился, — это твое исконное место, первоначальное настоящее. Всегда. Именно там твой жизненный путь будет самым гладким, все сложится как нужно, а любовь продлится долго. Жизнь, прожитая в любом другом времени, будет беспокойной, нелегкой и несчастливой. Можно бывать в прошлом и будущем, но нельзя там оставаться. Во всяком случае, если ты хочешь иметь шанс на то, чтобы стать счастливым. — Какое отношение все это имеет к Никогда? — с тревогой спросил Кэннон. — Мы хотим допросить родителей Джима? Думаю, мы можем это сделать. Просто нужно выбрать тот день в прошлом или в будущем, в котором мы сможем добраться до них за одиннадцать целых и две десятых часа. Тогда мы найдем в нашем поезде открытое окно и выберемся оттуда. И это окно… — Марта прикусила ноготь. — Оно где-то здесь. Пока не знаю, где именно, но на стыке жизни и смерти. Обычно окно связано с самоубийством. В «Темном доме» главный герой находит его случайно, в первой главе, когда пытается покончить с собой. А ни один из нас, надо полагать, самоубийства не совершал. Я покачала головой. Уитли, Кэннон и Киплинг сделали то же самое. — Значит, эта возможность исключается, — мрачно произнесла Марта. — Придется искать открытое окно другим способом. И тут я перехожу к уроку номер три. — Она прокашлялась. — Никогда создано не только мной, но и каждым из вас. Главный мой вклад — мэдвиковский «Темный дом у поворота». А что привнесли вы? Чем внимательней вы будете изучать Никогда, тем больше своего станете в нем находить. Свои темные тайны. Свои худшие кошмары. Свои страхи и мечты. Самые постыдные вещи, которые ни в коем случае не должен никто узнать. Все это здесь, под поверхностью, стоит лишь приглядеться внимательнее. По спине у меня пробежал тревожный холодок. Марта провозгласила это каким-то угрожающим тоном. Остальным, видимо, тоже было не по себе. Уитли неподвижно сидела на диване. Киплинг был бледен. Кэннон смотрел на Марту отсутствующим взглядом, с головой уйдя в свои мысли. Та со слабой улыбкой пролистала свою тетрадку. — Киплинг… — Она кашлянула. — Я все хотела тебя спросить… — Она открыла тетрадку на странице, где ее рукой была нарисована красная оса. — Алая луизианская оса. В Уинкрофте я видела таких трижды. Две выползли с чердака. Еще одна — из радиатора. Они не залетают так далеко на север. Ну как, узнаешь? — Откуда ты?.. — вырвалось у Киплинга. Он издал нервный смешок. — Мама Грир ловила их и сажала в стеклянные банки для крупы. «Наши маленькие адские друзья» — так она их называла. Говорила, что их укус смертелен и что она напустит их на меня, пока я сплю, если буду вертеться на церковной службе. Марта равнодушно кивнула, нисколько не удивленная, и перевернула страницу. — Кэннон… Ты наверняка заметил, как много здесь японской лиственницы. Он испуганно вскинулся: — Японской… чего? — Японской лиственницы и березы повислой, которые в Уинкрофте растут повсюду. И обрати внимание: все сухие. Куча почерневших стволов, высоких и тонких, торчащих из земли. Эти деревья не растут в Род-Айленде. Эндемичные виды для таких регионов Японии, как Тюбу и Канто. Если подойти к одной из них и вырыть ямку глубиной примерно в шесть дюймов, она мгновенно заполнится мутной голубой водой. — Марта ослепительно улыбнулась. — Догадываешься, куда я клоню? Кэннон лишь молча смотрел на нее. — Голубой пруд? — подтолкнула его она. — Птичья клетка Кэннона? Баг, который ты обнаружил в операционке «Эппл» на втором учебном году? Случайная комбинация клавиш, которая приводит в негодность твой жесткий диск, после чего на экране монитора появляется заставка «Голубой пруд»? Сюрреалистическая фотография ярко-голубого озера, из которого торчат заснеженные сухие деревья? Кэннон был явно озадачен: — Ну, допустим. И что в этом такого? — Эта фотография прямо-таки вмонтирована в пейзаж Никогда. Она повсюду. Ничего не сказав, Кэннон поднялся на ноги, подошел к окну библиотеки и выглянул наружу. — Так, теперь Уитли, — сухим тоном сказала Марта. — Погода в мире Никогда неустойчивая, и это из-за тебя. — Из-за меня? — переспросила Уитли. — Ураганный ветер. Постоянный ливень, гром, молнии. Это твой характер. Уитли метнула в ее сторону сердитый взгляд. — Помнишь вечер, когда мы ездили в Дарроу? — продолжила Марта. — Когда нас преследовала полиция? У меня на глазах ветер перевернул все машины на парковке. После твоего признания в том, что ты и есть Белый Кролик. Уитли фыркнула в знак несогласия, но метнула в сторону окна тревожный взгляд. — Таких мелочей, связанных с каждым из нас, еще много, — объяснила Марта. — Чем ближе мы будем подбираться к истине, к нашей собственной сути, тем нестабильнее будет этот мир. Что подводит меня к вопросу о Беатрис. Она с каменным лицом обернулась ко мне. Сердце у меня заколотилось. — Я в тупике. Все недоуменно уставились на нее, потом на меня. — Ты тоже внесла в Никогда свой вклад. Он существует, он где-то здесь. Но в чем именно он заключается, я пока что не выяснила. Я сглотнула слюну. Что пытается сделать Марта? Угрожает мне? Хочет напугать? Если так, ей это удалось. Она вздохнула и прибавила: — Я знаю точно лишь одно: чтобы попытаться изменить пробуждение, нам надо держаться вместе.