— То же, что обычно. Мы — бывшие ученики. Только слегка мертвые. Застрявшие в космических катакомбах. — Это слишком длинно, — прошептала Уитли, затем хихикнула и сжала мою руку. Кэннон притормозил перед воротами и опустил стекло. Мы в тревожном молчании наблюдали за тем, как Мозес — печально известный охранник — неторопливо застегивает куртку, поправляет воротник рубашки и открывает зонт. Ворчливый и согбенный, как вопросительный знак, он, по слухам, появился на кампусе в год основания школы. Это был ревностный христианин, поминавший Господа едва ли не через слово, и завязавший алкоголик. Каждую среду в полночь он тайком оставлял свой пост, чтобы присутствовать на собрании анонимных алкоголиков в спортзале в Сент-Питерсе, а значит, у каждого желающего были верные два часа на то, чтобы нагло прошествовать мимо поста охраны и безнаказанно отправиться по своим делам — при условии, разумеется, что он успеет вернуться до появления Мозеса. — Добрый вечер, — официальным тоном произнес Мозес, перекрикивая шум дождя. — Чем могу помочь? — Вы нас не узнаете? — спросил Кэннон. Мозес пригляделся, и его белые кустистые брови изумленно сошлись на переносице. — Ну и ну! Кэннон Бичем. Киплинг Сент-Джон. Уитли. Беатрис. И малышка Марта. Ребята, что вы делаете здесь в такое ненастье? — Мы были поблизости и решили заехать, — сказал Кэннон. — Мы быстро. Мозес обеспокоенно нахмурился и бросил взгляд на часы. Когда он снова посмотрел на Кэннона, в его взгляде явственно читалась тревога. — Только если быстро, — сказал он, тыча пальцем в Кэннона. — Но чтобы никаких шуточек. Ты меня понял? Кэннон кивнул, махнул ему рукой и закрыл окно. Мы покатили по дороге. — Никаких шуточек, о которых ты вспомнишь завтра, дружище, — пробормотал он. — — Батюшки! Вот это сюрприз так сюрприз! Мистер Джошуа, который открыл нам дверь, ничуть не изменился: чистенький, подтянутый, голубоглазый, розовощекий, в своем всегдашнем вязаном жилете. — Чем обязан? Заходите скорее. Льет как из ведра. Он лучился искренней теплотой, и, когда мы пятеро, до нитки промокшие, гуськом потянулись в дом, я ощутила укол совести. — Мы приехали повидаться с Видой, — с улыбкой произнесла Уитли. — Наша милая Кисуня дома? Мы видели на дорожке, ведущей к дому, ее красный «ниссан», а кроме того, в доме горело много окон. Поэтому ответ был известен нам заранее. Мистер Джошуа озадаченно заморгал: — Вида? Ну конечно. Мы… э-э… как раз садимся ужинать. Проходите, проходите. Прошу вас. Мы двинулись следом за ним через пустую гостиную в столовую, где обнаружили Виду и миссис Джошуа. Миссис Джошуа, облаченная в желтый фартук, раскладывала по тарелкам початки кукурузы, а Вида праздно сидела во главе стола, уткнувшись в телефон. Похоже, жизнь в неволе оставила свой отпечаток: Вида выглядела далеко не так сногсшибательно, как в моих воспоминаниях. Она слегка раздалась, роскошные волосы поредели и выглядели неопрятно. Хотя мы впятером молча столпились вокруг ее стула, она, казалось, едва замечала нас — обвела равнодушным взглядом и вновь уткнулась в телефон. Она привыкла к визитам учеников своего отца, постоянно приходивших на уроки гитары или на репетиции. — Пегги? Кисуня? Это друзья Джима Мейсона. Помнишь Джима, моего ученика? Один из самых блистательных молодых авторов, которые мне встречались в жизни. — Мистер Джошуа с мягкой улыбкой поднял палец. — Он подавал такие надежды. Его мюзикл о Ленноне был одним из самых изумительных… Настоящее кружево из музыки и слов… — Кажется, он на мгновение забылся, откровенно делясь своей болью. Лицо его покраснело. — Ладно. Что привело вас в нашу глушь? Я никогда не задумывалась о том, как мистер Джошуа воспринял смерть Джима, — и поняла это лишь сейчас, стоя в скромной бежевой прихожей, слушая громкую дробь дождя по крыше, вдыхая слабый запах нафталина и разглядывая гитары на стенах, наводившие на мысли о несыгранных песнях. А ведь это мистер Джошуа больше всех верил в Джима, это он внушил ему мысль попытать свои силы за пределами нашего городка, попробовать пробиться на Бродвей. Это мистер Джошуа кропотливо переводил десятки демонстрационных записей Джима в ноты, это мистер Джошуа заставлял его дорабатывать свои творения так, чтобы стихи стали пронзительней, персонажи — ярче, музыка — многогранней, разбирал вместе с ним замысловатые выражения и бунтарские тексты Стивена Сондхайма, Лина-Мануэля Миранды и Теннесси Уильямса. Это мистер Джошуа договорился с известным нью-йоркским продюсером, чтобы тот послушал демозапись песен Джима из мюзикла «Человек из ниоткуда». Продюсеру понравилось, и он выразил желание поужинать с Джимом. Встречу назначили то ли на день гибели Джима, то ли на один из соседних. Что, если мистер Джошуа был влюблен в Джима? Или за всем этим крылось что-то другое, например попытка застолбить себе место рядом с восходящей звездой? Возможно, он видел в Джиме свой счастливый билет? И с гибелью Джима, его партнера по творчеству, его любимого ученика, его пропуска на олимп, все надежды и перспективы мистера Джошуа разом рухнули. — Ну, Вида уж точно должна помнить Джима, — ухмыльнулась Уитли, потом склонила голову и вскинула бровь. — Кисуня, дорогая, настал подходящий момент для того, чтобы попросить твоих родителей выйти из комнаты… если ты не горишь желанием посвящать их во все жуткие подобности. — Она непринужденно плюхнулась в кресло во главе стола и, закинув ногу на подлокотник, наколола на вилку стручок зеленой фасоли. — Мы хотим знать все, — продолжала она, принимаясь жевать кончик. — Кто задумал это? Кто довел дело до конца? Куда вы с ним тайком ездили из кампуса? И почему ты смылась из города через наносекунду после того, как Джима нашли мертвым? Вида молча смотрела на нее, разинув рот от изумления. — Малышка, не оскорбляй наши умственные способности попытками все отрицать, — протянул Киплинг, взмахнув рукой. — Во-первых, Беатрис никогда не врет. Таких добрых и честных людей, как она, я не встречал. Ее подпольная кличка — Добрая Волшебница Севера. А во-вторых, наше терпение на исходе. Не знаю, в который раз мы проживаем этот самый день, известный под названием «пробуждение». И поэтому мы все немножко на взводе. — И немножко против долгих разговоров, — добавил Кэннон. — Прошу прощения? — вмешалась миссис Джошуа. — Что здесь происходит? Пол? Пол! Мистер Джошуа, стоявший рядом с женой, казалось, застыл, не в силах ни двигаться, ни говорить, — как воробей, нерешительно зависший в воздухе над скамейкой в парке, рядом с которой только что обронили хлебные крошки. — Ребята, да вы спятили, — произнесла Вида хрипло. — Я понятия не имею, о чем вы. Уитли, улыбаясь, взяла со стола тарелку и легким движением пальцев метнула ее в воздух, как фрисби. Курица, кукуруза и рис разлетелись в разные стороны, а тарелка, промчавшись через комнату, врезалась в окно. На какое-то время все ошарашенно застыли. Потом миссис Джошуа бросилась к придиванному столику и, схватив телефонную трубку, набрала 911: — К нам в дом вломились! — Скажи ей, чтобы положила трубку, — посоветовал Кэннон Виде, почесывая нос. — Пришлите наряд полиции! Немедленно! В наш дом ворвались дети… подростки… — Скажи ей, чтобы положила трубку, если не хочешь ближайшие десять лет щеголять в тюремной робе, — произнесла Уитли. Вида с изумлением покосилась на нее. — И принимать душ при зрителях, — добавил Кэннон, плюхаясь в кресло рядом с Уитли. — Они измываются над нами. Это бывшие ученики моего мужа. Пожалуйста, приезжайте быстрее! — Повесь трубку, мама, — обрела голос Вида. — Терпеть не могу, когда девушки не заодно с другими девушками, — сказала Уитли. — Когда они без зазрения совести крутят с чужими парнями, будто так и надо. Это совершенно непростительно. И несовременно. — Школа Дарроу… — Я бы на твоем месте призвал свою питбулиху-мамочку к ноге, — заметил Кэннон. — Мама! — рявкнула Вида. Миссис Джошуа ее не слышала. — Энтранс-драйв, пятьсот сорок пять. Пожалуйста, поскорее! Вида вскочила на ноги, подбежала к матери, отпихнула ее в сторону, вырвала у женщины телефонную трубку и швырнула в стену. Трубка угодила в небольшую картину с лисой, играющей на скрипке. Картина немедленно полетела на пол, и взгляду открылся яркий прямоугольник обоев, чуть припорошенных черной плесенью. Все изумленно умолкли. Вида глядела на нас широко раскрытыми глазами и пыталась отдышаться. — Что ты натворила на этот раз? — осведомился у нее мистер Джошуа. — — Сколько вам можно повторять?! — прорычала Вида. — Мы были друзьями. Друзьями! И только. Он просто попросил меня подвезти его. Хотел, чтобы я помогла ему улизнуть из кампуса. Когда мы проезжали мимо Мозеса, он спрятался на заднем сиденье, под одеялом. Это все, ясно? Не понимаю, что тут такого. Вы все просто ненормальные. — Мы тебе не верим, — заявил Кэннон. — Это ваши проблемы. — Куда ты возила Джима? — спросила Марта. — Я уже сказала. — Скажи еще раз! — рявкнула Уитли. — Я не знаю! В какой-то торговый центр… — В Ньюпорте? — Да. — Ты помнишь, где он был? Или хотя бы как назывался? — поинтересовалась Марта. — Нет.