— Может, было бы лучше, если б ты уехала. На юг или еще куда. У меня друг есть в Испании, на побережье, бар там держит. Могу позвонить… — Сид, я больше не бегаю, — тихо ответила Сара. — Слушай, милая, ты все говоришь здорово и благородно, но этот тип… сама знаешь, на что он способен. — Я тоже теперь другая, Сид. — Что, нарастила мускулы, да? Можешь голыми руками задушить мужика? — Не могу, но… — Тогда это все не важно, даже если бы и могла, все равно не важно. — Сид прокашлялся. — А теперь слушай меня. Раз он объявился там, то не просто так, а чтоб сделать побольнее тебе и твоим близким. Хочешь защитить себя и тех, кто тебе дорог, — ноги в руки и дуй подальше от Вика. — Мне идти надо, Сид. — Слушай дальше. Не пытайся играть с ним в глупые игры. Я понимаю, ты все помнишь и знаешь его. И знаешь, на что он способен. Так что послушайся старика, милая, — с грустью в голосе договорил он, — давай-ка я позвоню своему другу. — Не надо, Сид. Ты уже столько для меня сделал, я навеки в долгу у тебя, Чемпион. Это было его прозвище. Сид обожал фильм «Рокки», помнил его наизусть и всякий раз с умилением смотрел, как Рокки Бальбоа взлетает по ступеням. Сара положила трубку и поднялась на ноги. Без паники… Допустим, это он, так что же? Он ведь из плоти и крови. И что, если он здесь? Она давно уже не девочка, давно выросла. Если потребуется, она застрелит любого, будьте спокойны. Она еле успела добежать до ванной, и ее стошнило прямо на кафельный пол. 31 Хлопнула дверца фургона, и дремотная задумчивость вмиг покинула Джона. Через несколько секунд двигатель взревел, машина тронулась. Фрэнк гнал как бешеный, и через двадцать минут битвы с грудой железных поддонов Джон вздохнул с облегчением: фургон резко затормозил. Открылась дверь, и Фрэнк скомандовал: — Вылезай! Джон зажмурился от яркого зимнего солнца. — А где… — Здесь рядом метро. Езжай по зеленой ветке — Дистрикт называется, — вернешься в город. Вот твоя сумка, мобильник, все твое барахло. Фрэнк сунул ему в руки сумку и пошел прочь. — Стойте! Джон побежал за ним и нагнал, пока тот не успел сесть в фургон. Схватив Фрэнка за плечо, он резко развернул его к себе. — Одну минуту! — Убери свои поганые руки, — замахнулся на него Фрэнк. — Ух ты! — Джон едва успел отскочить, на всякий случай выставив руки перед собой. — Да погодите вы! Что случилось? Куда вы? Глаза Фрэнка яростно сверкали. — Ты все правильно сказал. Мою Кэти украли из ее родной семьи. — Понял, значит, теперь вы убедились. — Не могу поверить в это дерьмо. И Робби, мальчика моего… И у Майло… Бред какой-то! — Сочувствую. — Сучка проклятая! — От волнения Фрэнк не мог стоять на месте и ходил по кругу. — Ладно мне наврала — жене моей врала! — Кто? — Да Лиззи эта проклятая, вот кто! Как же я не догадался, как же не понял с самого начала! — Наверняка вы знали, что там не все чисто. Вас никто не заставлял связываться с этой Лиззи. Вы же не могли не понимать: дети не появляются ниоткуда. Фрэнк посмотрел так, будто готов был снова броситься на него, но вместо этого развернулся и пошел к фургону. — Вы куда? — С греком хочу поговорить. — Кто такой грек? Фрэнк не остановился, и Джон решил действовать: — Я с вами. — Ни хрена! Джон обогнал его и загородил дверцу фургона. — Или я еду, или сейчас же иду в полицию и все им выкладываю. — Прочь с дороги! — проревел Фрэнк, хватая Джона за ворот рубашки. — Если вы любите Кэти, вы возьмете меня с собой. Рука Фрэнка безвольно опустилась. — Чего тебе надо? — Мне нужно позвонить, но если ваша дочь как-то связана с человеком, которого она застрелила, это может повлиять на ее дело. — Ты о чем? — Так, мысли вслух. Мужчина, которого застрелила Кэти, — пенсионер, бывший врач. Возможно, он имел отношение к похищениям детей с дальнейшим усыновлением. Сколько вы за нее заплатили? — Тебе-то за каким хреном? — Я пытаюсь помочь вам. — Восемьсот тысяч за нее, сто — за мальчика. — Ничего себе! — удивился Джон. В восьмидесятом году это была внушительная сумма. — А ты думал — откуда у этой дряни жилье в таком шикарном месте? Джон не совсем понял, о каком шикарном месте говорил Фрэнк и к нему ли он вообще обращался. — Сколько детей она продала? — Я-то почем знаю? — Кто такой Майло? — Чего? — Вы упоминали какого-то Майло. — Да? Ну и зря. — Фрэнк, послушайте… — Нет уж, ты слушай! Майло меня не касается, это его дело. Вот и все. Ты хочешь помочь моей девочке, так валяй, говори, если есть что сказать, потому что мне топать пора. Ясно?