Но чем больше он думал об этом, тем сильнее склонялся к мысли, что раз драконы – а ещё единороги, кентавры и все остальные чудеса, которые таило в себе Диколесье, – оказались настоящими, то поверить в существование проклятий не так уж и трудно. Когда они с сестрой вернулись в бывшую мамину спальню и разошлись по кроватям, Зак сразу же сел зарисовывать знакомый символ, появившийся у них на ладонях. Что же он значил? В Диколесье он практически светился белизной, но стоило им пройти через странное переплетение деревьев, ведущее к дому, отметка растеряла всю свою магию и теперь больше напоминала бледный шрам. Точно такую же витиеватую «Ф» Зак видел под большим пальцем у мамы, и он понятия не имел, откуда она взялась и что означала. – Ты никогда о таком не слышала? – спросил он. Лу на другом конце комнаты помотала головой – события сегодняшнего дня так её поразили, что она даже не стала делать вид, будто его вопросы её раздражают. – Я вчера подслушала разговор Ровены с тётей Мерле, – призналась она. – Они говорили про какую-то семейную легенду. Якобы она связана с нашим тринадцатилетием? Я до сих пор не понимаю, что всё это значит. Но ещё Ровена сказала, что мы… обречены. Опять это слово. Зак поёжился. – Да не обречены мы. Папа бы не отправил нас в такое опасное место. А тётя Мерле бы не пригласила. Лу бросила на него странный взгляд, но ничего не сказала. – Как думаешь, о каком проклятии говорила Ровена? – Не знаю. Видимо, оно как-то связано со шрамами. – А в твоём комиксе ничего нет? – не сдавалась она. – Раз Диколесье существует… – Там нет никакого проклятия, – вздохнул Зак. – Я ведь помогал маме с сюжетом. Я бы запомнил. – Лучше ещё раз перечитай, – настойчиво сказала Лу. – Или дай мне. Вдруг ты уже всё забыл? – Поверь, мама ничего такого не говорила. Иначе я бы знал про проклятие. И про настоящее Диколесье. И про то, что её шрам заразный. Лу надолго замолчала, а когда всё же заговорила, голос её прозвучал отстранённо: – Можно всё равно прочитать? Зак хотел было отказаться, но не смог выдавить из себя ни звука. Он никому не показывал свои комиксы, кроме мамы. В Чикаго у него не было друзей – откуда бы они взялись, если он постоянно был в шаге от вызова «Скорой»? Мысль показать рисунки сестре он отмёл сразу – боялся, что она будет смеяться над ним, а он так долго трудился, что просто не выдержал бы издевательств. С другой стороны, Диколесье оказалось настоящим, и разбираться с этим они будут вместе. А значит, лишняя информация им точно не помешает. – Только не испорть ничего, – пробормотал он, достал комикс из рюкзака и с трудом подавил дрожь, когда Лу подошла забрать его. – Не испорчу, – пообещала она, открывая первую страницу и всматриваясь в рисунки и текст. Не выдержав, Зак отвёл взгляд. Вдруг ей не понравится? Вдруг она решит, что это глупо? Тихий стук в дверь застал их врасплох. Их не заперли в комнате – в конце концов, нужно же им было ходить в туалет, – но запретили спускаться в столовую к ужину, и Зак подозревал, что Ровену не волнует, хотят они есть или нет. И всё же он поднялся, оставив Лу читать комикс, и пошёл к двери. За ней оказалась Пенелопа. В руках она держала поднос, источающий чудесные ароматы. При виде Зака она неуверенно улыбнулась, словно не знала, злится он на неё или нет. – Я тут услышала, что вас наказали, – сказала она тихо, практически шёпотом. – Решила, что вы захотите перекусить. В тот же миг живот Зака громко заурчал, и Пенелопа хихикнула. К лицу прилила краска, и Зак отступил, пропуская её в комнату. – Спасибо, – сказал он. – Голодная Лу – злая Лу. – Это я-то? – фыркнула сестра, но без особого энтузиазма. Пока Пенелопа располагала поднос на комоде – она принесла пасту в сливочно-томатном соусе и говядину с подливкой, тушённую в овощах, – в комнату скользнул ещё один гость. Оливер. – Молодцы, знатно испортили себе жизнь, – сказал он, закрывая за собой дверь и откидываясь на неё. – Да ещё и в первый же день. Поражаюсь вашему идиотизму. – Оливер, прекрати, – бросила Пенелопа. Обернувшись к Заку, она передала ему тарелку и добавила: – Тётя Мерле сама всё приготовила. Специально для тебя, никакого глютена, молока, орехов и… – Рыбы, – закончил за неё Зак, хотя при виде Оливера весь аппетит испарился. – В смысле «испортили себе жизнь»? – Ничего вы не испортили, – сказала Пенелопа, сверля брата взглядом. – Рано или поздно это всё равно бы случилось. А так… ну, получилось пораньше. Со мной было то же самое. – О чём вы говорите? – спросила Лу, опасливо косясь на Оливера. – Мы понятия не имеем, в чём дело. Не хотите нас просветить? Оливер фыркнул, игнорируя взгляд Пенелопы, которым можно было расплавить сталь. – Поверить не могу, что тётя Джози не рассказала вам о семейном проклятии, – без колебаний заявил он. – Это не проклятие, – возразила Пенелопа, передавая тарелку Лу. – Это наша ответственность. – Для тебя – да, – выплюнул Оливер. – Тебе-то ничего не мешало сюда переехать. Это мне пришлось всё бросать. – Переехать? – переспросил Зак, устроившись на кровати с тарелкой на коленях. – Я думал, вы здесь выросли. – Наши родители развелись, когда мне было пять, а Оливеру семь, – сказала Пенелопа, перебивая ворчание брата. – Мама переехала в Лондон и забрала нас с собой. Мы приезжали на праздники, конечно, но почти всё детство провели там. – У меня там были друзья, – пробормотал Оливер. – И куча занятий в отличие от этой глухомани. Зак нахмурился, так и не притронувшись к ужину. – А почему вы вернулись? Вашу маму лишили родительских прав? – У нас отличная мама, – фыркнул Оливер. – Куда лучше отца, который постоянно торчит в лесу и никогда нас не видит. – Оливер хочет сказать, что у нас не было выбора, – мягко пояснила Пенелопа. – Наша семья… особенная. Мы – хранители Диколесья. Во рту у Зака пересохло, и он уставился на мясо с овощами. – В детстве мама рассказывала нам про это место. Но мы не знали, что оно существует на самом деле, – с противоположного конца комнаты сказала Лу. – Конечно, – отозвалась Пенелопа, пожимая плечами. – Даже если бы знали – всё равно бы не поверили, согласитесь? Зак помотал головой. Он собственными глазами видел дракона, но до сих пор верил с трудом. – То есть мы хранители Диколесья? Это как? – Да вот так, – сказал Оливер, вытягивая ладонь в их сторону и демонстрируя собственную отметку. Пенелопа, раскрыв ладонь, показала свою. – Мы не можем распоряжаться собственной жизнью. Как только нам исполняется тринадцать, у нас появляется метка, и нам приходится… Пенелопа шикнула, и, к удивлению, Оливер действительно замолчал. – Сами понимаете, это секрет, так что не рассказывайте никому, – помявшись, сказала Пенелопа. – А то тётя Ровена меня убьёт. И вас тоже. – Даже если расскажем, нам никто не поверит, – сухо повторил Зак слова Пенелопы. – Но мы этого не сделаем. – Честно, – твёрдо сказала Лу. – Мы просто хотим понять, в чём дело. Пенелопа глубоко вдохнула, будто собиралась с силами. – Как только кому-то в нашей семье исполняется тринадцать, у него появляется метка хранителей Диколесья и всех его обитателей. Зак посмотрел на ладонь. – Несуществующих обитателей? – Они существуют, – буркнул Оливер, не отходя от двери. – Ещё как существуют, и все они – настоящий кошмар. – А вот и нет, – сказала Пенелопа, хмуро посмотрев на брата. – Мы им нужны. Наш папа ради них выучился на ветеринара, – добавила она, обращаясь к Заку и Лу. – Я тоже буду ему помогать, когда сдам экзамены. – Да, да, ты их обожаешь, мы знаем, – ядовито произнёс Оливер. – Тебя не волнует, что… – Если постоянно будешь перебивать, можешь уходить, – гневно бросила Пенелопа. – Им и так тяжело. Только твоей кислой рожи не хватает. Секунд двадцать они просто сверлили друг друга глазами, а потом Оливер развернулся и ушёл, хлопнув дверью. Зак вздрогнул, чуть не перевернув тарелку, а Пенелопа поморщилась. – Простите его, – сказала она. – Он хотел остаться в Лондоне. Если честно, я его понимаю. Мы оба знали, что нас ждёт, но он всегда делал вид, будто никакого проклятия не существует. Видимо, надеялся, что оно его не затронет и ему не придётся уезжать. – «Придётся» уезжать? – растерянно хмурясь, переспросила Лу. – В смысле? Пенелопа покачала головой, не встречаясь с ними глазами. – Это наша обязанность. Кто ещё о них позаботится? Они ведь последние мифические существа на свете, а Диколесье – их приют и убежище. Оно, конечно, огромное, но не настолько, чтобы все могли спокойно бродить без страха нарваться на хищников. В первую очередь мы защищаем их друг от друга. Стараемся держать разные виды на расстоянии друг от друга. Самую тяжёлую работу берёт на себя феникс, а мы занимаемся повседневными мелочами. В общем, помогаем, чем можем. – Фениксы? – спросил Зак. – Они тоже существуют? Пенелопа поджала губы. – Феникс. Один. Он последний представитель своего вида, – сказала она. – Это он создал Диколесье сотни лет назад, когда охотники за мифическими существами практически полностью их истребили. – За ними охотились? – спросил Зак и бросил взгляд на сестру. Та побледнела. – Кто? Зачем?