— Может, и не расстреляют, — задумчиво ответил военный. — Все зависит от того, согласишься ли ты с нами сотрудничать. Впрочем, я уверен, что согласишься. У таких, как ты, нет никаких ценностей, кроме собственной шкуры. С этими словами мужчина вновь усмехнулся, теперь уже презрительно. — Я задам тебе несколько вопросов, — добавил он. — Как пожелаете, — все тем же ровным тоном ответил Дмитрий. «Надо будет выяснить, кто его «дрессировал»», — поведение пленника вызвало у Полковника некоторое раздражение. Щенок, оплативший убийство миллионов людей, вел себя так, словно явился на пикник. Но виду Полковник не подал и спокойно продолжил: — Итак, что тебе известно о дальнейших планах «процветающих»? — Альберт не рассказал вам? — Дмитрий несколько удивился. — Альберт много чего рассказал, будто сам стоял рядом, когда все планировалось. Я жду твоего ответа. — Хорошо. Я отвечу. Следующим шагом после отравления воды будет проведение зачистки с целью добить выживших. В ход пойдут механические солдаты. — Тебе известна дата вторжения? — Нет. Знаю лишь, что это произойдет в ближайшие дни. — Ты видел когда-либо одного из механических солдат? — Нет. — При тебе обсуждалось что-либо касательно их устройства? Сильные и слабые стороны? — Нет. — Тебе известно, где локально произойдет высадка солдат? — Нет. — Кто дал тебе информацию о том, что вода будет отравлена? — Бранн Киву. — Где он сейчас находится? — В Сиднее. Услышав это, полковник вновь искривил губы в презрительной усмешке. Разумеется, все эти гады сползлись в одно место, планируя переждать там устроенный ими геноцид. — Откуда у тебя взялось противоядие? — продолжил спрашивать он. — От него же, — все так же спокойно отвечал Дмитрий. — А он откуда его взял? — Не знаю. Может, попросил. Может, купил. Может, украл. — И зачем же он отдал противоядие тебе? — Потому что я отравился, — издевательская очевидность ответа заставила Полковника помрачнеть. — Или же ты выпил отраву нарочно, когда твои дружки кинули тебя. Чтобы мы поверили. — У меня нет причин делать это нарочно. Я не был в курсе, для чего на самом деле устанавливались фильтры. И никто меня не кидал. Заметив насмешку в глазах полковника, Дмитрий добавил: — В левом кармане моих брюк находится документ. Это разрешение на проживание в Сиднее, подписанное представителем верховного совета «Процветания». Полковник молча кивнул солдату, стоявшему слева от Дмитрия, и тот бесцеремонно вытащил из кармана пленника документ, после чего передал его своему начальнику. Мужчина быстро пробежал по бумаге глазами, а затем недоверчиво посмотрел на Лескова. — Значит, ты попросту не успел переместиться, — он все еще пытался найти рациональное объяснение тому, почему Дима с его возможностями остался в России. — Он не переместился потому, что хотел все исправить! — не выдержал Альберт. — Я же сказал вам, не отдай он мне противоядие, сейчас эвакуировать было бы уже некого. — Я не к вам обращался, — заметил Полковник, припечатав врача тяжелым взглядом. В ответ тот нахмурился и что-то быстро прошептал девушке, сидевшей подле него. Но брюнетка кивнула скорее для вежливости, чем по-настоящему поверила услышанному. — Почему вы перебрались в Петербург, а не отдали лекарство московским специалистам? — продолжал расспрашивать полковник. — Здесь мои друзья, — чуть помедлив, ответил Лесков. — Тебе известно такое слово? — усмехнулся военный. — Ну а родители твои где? — Меня нашли на крыльце интерната, когда мне было несколько месяцев, так что ответить на этот вопрос я, увы, затрудняюсь… Эти слова почему-то всегда производили на людей особый эффект. Каждый словно делал вывод касательно полученного факта, мол, именно отсутствие родителей влияло на поведение Дмитрия. Наверное, Полковник стал первым среди знакомых Лескова, кто не переменился в лице и не понизил голос. — Хватит лирических отступлений, — произнес он. — Каким образом вы прошли охрану в Кремле и Адмиралтействе? — Я же говорил вам: нас никто не пытался задержать! — снова вмешался Альберт, желая подсказать Дмитрию правильный ответ. И в этот момент терпение Полковника подошло к концу. — Выйдите за дверь, — приказал он Вайнштейну. — Я вообще-то ночь не спал, пытаясь создать антидот, а мне такая благодарность? — Вас поблагодарят те, кого вы вылечили. Живо за дверь! Вайнштейн вышел из-за стола и демонстративно покинул кабинет. Было видно, что он чертовски рассержен, и, будь на месте Полковника кто-то попроще рангом, то ему бы уже влетело по первое число. — Итак, повторяю вопрос, — продолжил мужчина. — Как вы прошли охрану в Кремле и Адмиралтействе? — У меня есть связи, — спокойно ответил Дмитрий. — Назовите этих людей. Лесков наугад назвал несколько выдуманных фамилий, которые Полковнику ничего не сказали. Он отреагировал лишь на одну: — Складно получается. Единственный человек, у которого мы наверняка могли проверить ваши слова, умер от отравления. Что же, попробуем найти остальных. Связь с Москвой хоть и затруднена, но тем не менее налажена… Какое-то время Дмитрию продолжали задавать вопросы, и Лесков механически отвечал на них. Он говорил правду, потому что лгать в данном случае не было смысла. А вопрос, которого парень больше всего опасался, ему так и не задали. Все-таки Альберт действительно не рассказал про его «особенность». — Уведите этого щенка и приведите следующего, — наконец произнес Полковник. Все сказанное Дмитрием совпадало со словами Вайнштейна, вот только Альберт не обмолвился о документе в кармане Лескова. А ведь в каком-то смысле эта бумага служила Диме в качестве алиби. Когда пленника вывели из кабинета, то выяснилось, что все это время Вайнштейн ждал его в коридоре. — Извини, что так вышло, — с ходу произнес он, обратившись к Лескову. — Давай на «ты», наверное? После всего пережитого «выкать» друг другу уже как-то по-идиотски… Да отцепитесь вы от него, никуда он от вас не сбежит. — Не велено! — отозвался один из сопровождающих. Дима и Альберт вместе вернулись в комнату, после чего Вайнштейн велел солдатам дожидаться его снаружи. — Как твое самочувствие? — спросил врач, внимательно вглядываясь в лицо Дмитрия. — Что это вообще было? — Лесков решил больше не церемониться. — Что с Катей и остальными? — Их сейчас допросят и отпустят, расслабься, — Альберт опустился на край кровати и устало потер переносицу. — Проклятье, голова сейчас взорвется! — А какого черта нас вообще допрашивают? — Такого, что если бы не нужно было допрашивать, то хрен бы вас эвакуировали с окраины города в числе первых! — в голосе врача послышалось раздражение. — Когда я попросил, мне сказали, что вас заберут только в порядке очереди. Поэтому пришлось сделать так, чтобы вы стали приоритетной задачей. Я сказал им, что ты — «процветающий» и обладаешь не только лекарством, но и важной информацией касательно планов инвесторов. Интерес к тебе моментально возрос. Видишь, какая у меня выдалась трудная ночка. Мало того, что нужно было воспроизвести антидот, так еще и пришлось устраивать тебе пиар-компанию. Конечно, можно было сделать проще и рассказать про особенности твоего «характера», но тогда бы… В тот же миг Дмитрий ощутимо наступил Альберту на ногу. Он был почти уверен, что их прослушивают, а не в меру правдивый Вайнштейн как всегда норовил ляпнуть лишнее. — А что со вторым адресом? — спросил его Дима. — Туда тоже послали людей, потому что я сказал, что не знаю, где ты будешь находиться. Этого парня, Романа, привезли раньше и уже допросили. Его, конечно, потрепали немного, потому сначала решили, что он — это ты. Оно и логично: в крови яда не обнаружили, а в квартире не было ни одного фильтра. — Ромка всегда ненавидел «Процветание» и все, что с ним связано. Логично, что он отказался от установки фильтров, — Дмитрий не сдержал улыбки. У него словно гора рухнула с плеч. — Сильно его избили? — До свадьбы заживет. Потом кто-то узнал в нем журналиста с телевидения, и бить перестали. Самое смешное, что из всего твоего окружения мужского пола не хотели избить только тебя? — Догадываюсь, почему, — усмехнулся Дима. — Я был единственным, у кого обнаружились симптомы отравления.