– Эй, ты чего? Он же просто пошутил, – успокаивающе положила руку на спину новенькой Клара. Откусив кусок, Ева позволила овощу упасть в тарелку. – Я знаю, что ты здесь новенькая, мы все были такими. Но тебе не стоит воспринимать всё происходящее здесь слишком близко к сердцу. То, что ты сейчас услышала, есть пример глупого юмора, исходящий от глупого человека, не более того… – Я всё слышу! – запротестовал Хенк. – …он не хотел тебя обидеть. Так ведь, засранец? Смех прокатился по столу снова, заставив мужчину скривиться. – Вообще–то да, я не хотел обидеть. – Вот, видишь? – улыбнувшись Еве, спросила Клара. – Я…кхм…извини, что я так отреагировала, Хенк. Я тоже не права, – кивнула новенькая. – Вот, видишь? – передразнил подругу Хенк. – Это называется «манеры». Люди снова хохотнули, даже Клара усмехнулась. – У тебя очень красивые волосы, – оглядывая Еву, сказала она. Новенькая моментально окинула взглядом помещение, точнее женщин в помещении, обращая внимание на их волосы. Ни у кого здесь не было такой шикарной шевелюры, как у Евы. «Но у них они хотя бы свои…» – подумала она, и прошептала так, чтобы слышала только Клара. – Честно говоря, это не мои волосы. Это парик. В ответ девушка лишь пожала плечами. – У меня вообще нет волос, – заискивающе произнесла Ева, ожидая хоть каких–то слов. – Не беда! Волосы не ноги – отрастут, – сказала Клара, громче чем хотелось бы новенькой, запихивая в рот ложку. Однако, никто не засмеялся. – То есть… вам всё равно? – Это же твои волосы! Ева потупилась, уткнувшись в тарелку с едой. – Послушай, ты больше не там, – Клара указала вверх, намекая на Белфаст. – Никто здесь не скажет тебе, что ты не так делаешь что–то или не так выглядишь. Все равны. – Кроме мастеров, – буркнул Хенк. – И что они тебе сделали плохого? Научили управляться с изоляцией проводов, чтоб ты не убился насмерть? – окружающие снова засмеялись. – Это большая потеря для всего человечества! – новый взрыв смеха прошёлся по столу. Клара обернулась к Еве. – Да, они выше нас, но даже они не могут тебя попрекнуть в чём–либо. Научить и направить – да. – Я пошёл, увидимся за ужином, – буркнул Хенк, вставая из–за стола. – Давай, – кивнула Клара. Немного помолчав, Ева решилась задать вопрос, который мучал её с того момента, как она увидела Хенка. – Ты ему нравишься. Он брал тебя? – О чём ты? Брал меня? – скривилась девушка, заставив Еву сжаться ещё сильнее. Однако, увидев смущение новенькой, девушка оттаяла. – Ты из… паба, так? – Ева закивала. – Послушай, здесь такого не будет, ты слышишь меня? Никто не может на тебя посягнуть. Все присутствующие здесь – свободные люди. Освободившиеся! – она встала, подняв стакан ароматного напитка. – И мы не будем посягать на свободу других людей! Правильно я говорю? – Именно так. – За это я выпью! – Ещё чаю! Налейте, пожалуйста, – раздались возгласы. Выслушав гомон толпы, Клара села обратно. – Я знаю, что нравлюсь ему. Да и он мне тоже, – девушка зарделась. – Но я женщина свободная, оттого и буду делать что захочу. Сейчас полно работы, которую надо выполнить, но как только мы закончим с нашим общим делом, тогда и подумаю над вопросом Хенка. Надеюсь он поймёт, – вздохнула Клара. Решив сменить тему, Ева расправила плечи, чувствуя себя немного увереннее, чем было до начала разговора. – А что такое «ужин»? Остаток трапезы, люди, сидящие за столом, провели шутя и смеясь. Ева рассказала о своём таланте швеи, и вокруг сразу нашлась куча желающих что–то поменять в своей одежде. – О таком говори только когда тебе нечем заняться, – улыбнулась Клара, относя пустой поднос Карлосу. – Тебя сразу обеспечат работой. – Я в принципе не знаю зачем я здесь, поэтому – пусть заваливают. Всё лучше, чем от скуки прыгать на стены. – Тогда занимайся, сестрёнка! Всякий, кто готов помогать другим, будет здесь своим! – улыбнулась Клара. Ева слабо улыбалась в ответ. Придя в свою комнату, девушка подошла к умывальнику. Открыв воду, фильтрующуюся в специальном помещении убежища, она посмотрела на себя в зеркало. «Какого цвета были мои глаза? Какими были мои волосы?» – подумала она, разглядывая своё отражение. Глядя на свои не настоящие волосы и глаза, она вновь будто вернулась к Шугару. – Надо, детка, так надо, – шептал он перед тем, как отправить девушку под нож хирурга. – Так ты будешь нравится людям сильнее. «Выходит, что он соврал. Снова. Не это красит человека», – сдёрнув парик, Ева отбросила его, словно волосатое чудище, угнездившееся на её голове. – Никогда тебя не надену, – рыкнула она, обращаясь к предмету «экипировки». «Теперь я узнаю, какими они были», – сказал Ева. Погладив свой выбритый череп, она насладилась прикосновением кожи к коже, после чего отключила управление в имплантах груди и бёдер, заставив себя «сдуться». После череды тщетных попыток, Ева забросила подбор цвета глаз, оставив карий цвет, как самый распространённый здесь. «Красота! Как на картинке!» – самоуничижительно подумала она, рассматривая едва ли привлекательную девушку в отражении. «Нет, это всë не правильно!» – вспомнила Ева крик того раба, что сбежал из её объятий. «И правда. Неправильно. Интересно, что бы он сказал сейчас?» – подумала девушка. Патрик 15–89. Запись памяти Магнума О'Хары. Передо мной был ковëр извивающихся людских тел. Кажется они совокуплялись, но точно я сказать не могу. В огромном зале стояла удушливо–влажная атмосфера, наполненная криками и стонами наслаждения. – Иди к нам, Патрик… – опустив взгляд, я увидел женщину отталкивающего вида, очень похожую на крысу. – Мэг? Это ты? – вспомнил я свою обидчицу. – Иди к нам… – Патрик, – сказал голос позади меня. Я обернулся и душный зал сменился залом школы. Передо мной стоял молодой Артур. О, я помню тот день, выпускной. Тогда нас развела жизнь. – Прощай, друг. Меня отправляют в университет се… – Доброе утро, Пит… – удар моей новой руки оборвал жизнь ещë одного будильника.