– Да где я, черт возьми? – Я начинал терять терпение. – База ВМС США Пёрл-Харбор, – отрапортовал офицер. – Но вы тут ненадолго. Прошу следовать за мной! – Без проблем. Почему бы и нет? – буркнул я. Меня запихнули в другой истребитель с другим неразговорчивым пилотом! Единственное различие состояло в том, что это был самолет военно-морских, а не военно-воздушных сил. Летели мы долго. Я потерял счет времени. Да и какой смысл засекать время, когда неизвестно, сколько продлится полет. В конце концов, хотите верьте – хотите нет, но в итоге мы совершили посадку на авианосец! Через пару мгновений я с идиотским видом уже стоял на летной палубе. Мне выдали наушники и куртку и повели к вертолетной площадке. Там ждал вертолет ВМС. – Эта поездка… когда-нибудь… закончится?! – возмутился я. Вместо ответа меня молча пристегнули ремнями безопасности, и вертолет тут же поднялся в воздух. Третий полет оказался довольно недолгим. Около часа, по моим ощущениям. – Вам будет интересно! – Это были единственные слова, которые произнес пилот. Мы пошли на снижение, и пилот выпустил шасси. Под нами виднелась очередная летная палуба. Я прищурился. Что-то выглядело по-другому. Что же…ах, да! На мачте реял большой государственный флаг Китая. – Это китайский авианосец? – спросил я у пилота. – Так точно, сэр! – И вы собираетесь посадить вертолет ВМС США на китайский авианосец? – Так точно, сэр! – Понятно. Мы сели на вертолетную площадку, а за нами с любопытством наблюдали несколько китайских военных моряков. Послеполетного обслуживания не предполагалось. Мой пилот с интересом разглядывал китайцев сквозь стекло кабины, а те пялились на него. Как только я оказался на палубе, вертолет взмыл в воздух. Теперь я был в руках китайцев. Ко мне приблизился один из морских офицеров и жестом пригласил следовать за ним. Вряд ли кто-нибудь здесь говорил по-английски, но я понял основную мысль без слов. Офицер подвел меня к двери в островной надстройке[42], и мы зашли внутрь. Мы петляли по коридорам, лестницам и помещениям, назначения которых я не понимал. Повсюду китайские офицеры смотрели на меня с явным любопытством. Наконец, мой провожатый остановился перед дверью с китайскими иероглифами. Распахнув ее, он указал внутрь помещения. Я вошел, и офицер с грохотом захлопнул за мной дверь. На этом его миссия была закончена. Вероятно, я очутился в офицерской кают-компании. Я предполагал так, увидев перед собой большой стол, за которым сидело человек пятнадцать. Все они уставились на меня. Среди них были белые, темнокожие и несколько людей с азиатской внешностью. На некоторых лабораторные халаты, а на остальных – гражданские костюмы. И конечно же, во главе стола восседала Стратт. – Доктор Грейс, как добрались? – Как добрался? – вспылил я. – Черт возьми! Меня, ни слова не говоря, мотали по всему земному шару… Стратт взмахом руки прервала мой словесный поток. – Это всего лишь формула вежливости, доктор Грейс. Мне нет дела до того, как прошла ваша поездка. Поднявшись со стула, она обратилась ко всем присутствующим: – Дамы и господа, это доктор Райланд Грейс из Соединенных Штатов. Он выяснил, как можно размножать астрофагов. За столом раздались возгласы изумления. Один мужчина вскочил на ноги и заговорил с сильным немецким акцентом: – Вы не шутите? Stratt, warum haben sie[43]… – Nur Englisch![44] – прервала его Стратт. – Почему вы сообщаете нам об этом только сейчас? – возмущенно проговорил немец. – Сначала я хотела получить подтверждение. Пока доктор Грейс был в дороге, я вызвала в лабораторию команду техников. Они забрали оттуда четырех живых астрофагов. А я выделила доктору Грейсу для работы только три. Пожилой мужчина в лабораторном халате спокойным размеренным голосом заговорил по-японски. Сидящий рядом японец помоложе в костюме графитового цвета стал переводить: – Доктор Мацука почтительно просит описать подробности процесса. Стратт отступила в сторону и, указав на свой стул, произнесла: – Располагайтесь, доктор Грейс, и выкладывайте нам все. – Минуточку! – запротестовал я. – Кто эти люди? Почему я на китайском авианосце? И вообще, вы когда-нибудь слышали про Skype?! – Перед вами международный совет высококлассных ученых и политтехнологов, который я собрала для руководства проектом «Аве Мария». – Что за проект? – Долго объяснять. Все жаждут услышать о вашем прорыве с астрофагами. Давайте с этого и начнем. Я поплелся в другой конец кают-компании и неловко сел во главе стола. Все взоры были прикованы ко мне. И я рассказал про шкаф из досок, поведал в подробностях о каждом эксперименте: как готовил его, как проводил. А потом в качестве вывода озвучил свою гипотезу жизненного цикла астрофагов, пояснил, как и почему она работает. Ученые и политики задали мне пару вопросов, но в основном слушали молча, иногда делая пометки в блокнотах. Сидящие возле нескольких членов совета переводчики тихонько шептали им на ухо, пока я говорил. – Вот, собственно, и все, – завершил выступление я. – Результаты еще предстоит как следует проверить, но сама идея довольно проста. Немец поднял руку. – Возможно ли в будущем культивировать астрофагов в крупных масштабах? – спросил он. Все невольно подались вперед. Безусловно, вопрос имел принципиальное значение, и каждый задавался им. Я оторопел: в комнате вдруг повисла напряженная тишина. – Итак, – в голосе Стратт послышалось нетерпение, – пожалуйста, ответьте министру Фогту. – Конечно, – кивнул я. – То есть… почему бы нет. – Но как вы этого добьетесь? – настаивала Стратт. – Думаю, надо изготовить большую керамическую трубу, согнутую в форме колена, и закачать туда углекислый газ. С одного конца раскалить ее до максимально возможной температуры и установить там яркую лампу. Накрутить вокруг магнитную катушку для имитации магнитного поля Солнца. А с другого конца потребуется ИК-излучатель, испускающий свет с длиной волны 4,26 микрометра и 18,31 микрометра. Внутренняя поверхность трубы должна быть как можно более черной. Должно сработать. – И как именно все это «должно сработать»? – настаивала Стратт. Я пожал плечами. – Астрофаги наберут энергию на том конце, где «Солнце», и, когда будут готовы к размножению, полетят, ориентируясь на магнитное поле, к изгибу трубы. А дальше увидят инфракрасное излучение на другом конце и устремятся туда. Источник излучения и контакт с углекислым газом запустят процесс воспроизводства. А затем материнская и дочерняя клетки вернутся к «Солнцу». Все довольно просто. Один из политтехнологов поднял руку и заговорил с акцентом, характерным для африканцев: – Какое количество астрофагов можно получить таким образом? Сколько времени займет этот процесс? – Столько, сколько займет время удвоения клеток в культуре, – ответил я. – Как у водорослей или бактерий. Точно сказать не могу, но, судя по темпам угасания Солнца, процесс довольно быстрый. Женщина в лабораторном халате что-то проговорила в телефон, а затем, нажав на отбой, произнесла с китайским акцентом: – Наши ученые воспроизвели ваш эксперимент. Министр Фогт возмутился: – Но как вы узнали подробности? Ведь он только что нам рассказал! – Скорее всего, шпионили, – откликнулась Стратт. – Да как вы посмели! В тайне от нас… – вспылил Фогт. – Успокойтесь! – шикнула на него Стратт. – Давайте не будем. Мисс Си, есть ли у вас новые подробности? – Да, – ответила та. – По нашим оценкам, при оптимальных условиях время удвоения составляет около восьми дней. – Что это означает? – поинтересовался африканский дипломат. – Сколько частиц мы сможем получить? – Момент. – Я вывел на экран телефона калькулятор и нажал пару кнопок. – Если начать со ста пятидесяти имеющихся у нас клеток и культивировать их в течение года, то к концу периода мы получим… примерно 173 000 килограмм частиц. – А сохранят ли новые астрофаги максимальную энергоемкость? Смогут ли вообще давать потомство? – Так вы хотите… «обогащенных» астрофагов? – Да, – закивал он. – Отличное название. Нам нужны астрофаги, способные аккумулировать как можно больше энергии. – Хмм… полагаю, это реализуемо, – отозвался я. – Сначала получим желаемое количество частиц, затем воздействуем на них большим количеством тепловой энергии, но не покажем никаких спектральных линий углекислого газа. Частицы наберут энергию и, грубо говоря, будут сидеть там, дожидаясь, пока не найдут источник CO2. – А если бы нам потребовалось два миллиона килограмм обогащенных астрофагов? – спросил дипломат. – Популяция удваивается каждые восемь дней. Два миллиона кило означают еще четыре удвоения или около того. То есть дополнительный месяц. Какая-то дама, сложив пальцы домиком, произнесла: – Может быть, это наш шанс! – В ее речи слышался американский акцент.