– Лидокаин. Мастер отошёл к столу, где на подносе россыпью лежали технические гнёзда. – Китайские? – деловито осведомилась Лера. – Японские! – обиделся тот. – Какой будем ставить? Есть в красном цвете. Ещё можно приживить клапан из искусственной кожи. – Это ещё зачем? – осведомился Серёжа. – В косметических целях. Замаскировать имплант. – Вы, я так понимаю, татуировщик? – не унимался брат. – Могу я узнать, а лицензия на проведение нейрохирургических вмешательств у вас есть? – Нету у меня нихера, – ответил мастер. – Зато я перманентный макияж ещё умею. Губы, брови, глаза. Не надо тебе? Лера произвела замысловатый жест, будто смахивала изображение с экрана планшета. – Не обращай внимания. Он всё время какой-то бред несёт. А второй ничего, нормальный. Пропищала микроволновка. Герман краем глаза увидел, как мастер достал из неё угрожающего вида насадку и прикрепил к беспроводной машинке. Потом он наклонился над близнецами и пропал из поля зрения. Послышалось зубодробительное сверление. К счастью, долго оно не продлилось. После этого наступил черёд пилки для ногтей, а затем – ватной палочки, завёрнутой в шлифовальную бумагу. Каждый инструмент мастер демонстрировал Герману, будто сомелье – винную пробку. Наконец, в отверстие со всхлипом встал имплант, и татуировщик заткнул его смоченной в хлоргексидине ватой. – Сейчас анестезия отойдёт, и можно потихоньку вставать. Город захлёбывался серым киселём сумерек. Лимузин припал пылью, уже небелоснежный. На перегородке между пассажирами и водителем развернулась интерактивная карта, и Лера начертала на ней маршрут. Со стороны могло показаться, будто девушка рисует пальцем на запотевшем стекле. – Ну что, погнали в актовый зал? – поинтересовалась она. – А что это такое? – спросил Герман. Лера окатила его оценивающим взглядом. – Да ты совсем нулячий, я смотрю. – Я ведь так тебе сразу и сказал. – Мало ли, что ты там сказал. Я думала, ты прикидываешься. Разведёшь меня сейчас на подробности, а у самого диктофон в кармане окажется. – Нет у меня диктофона, – растерялся Герман. – Проверь, если хочешь. Лера выдержала паузу и ответила: – Знаю я, что нету. Просто на будущее тебе – нечего задавать такие вопросы. Неправильно поймут. Она отвернулась, подставив лицо и шею белым фонарным отсветам, и снизошла до объяснений: – Мы едем к точке доступа. Только пользуется ей не один человек и не несколько, а все хором, поэтому так называют – актовый зал. Понятно? Герман вспомнил, что рассказывал ЛжеИван о выкупленном вскладчину эйфоне, и сформулировал: – Понятно. Это такая точка доступа, которую сдают внаём. И что, окупается? – Ещё бы! – фыркнула девушка. – Она бы окупилась на одной только порнухе. – Да кому это нужно, – заговорил Сергей. В его голосе звучало пренебрежение. – Это ведь даже не стриптиз. Не по-настоящему. – По-настоящему, как ты выразился, цивила за пятьсот юаней только с одной тёлкой побудет. И то его в душе продержат сорок минут. А так, считай, за те же деньги всё включено. Час длится как два или три, в зависимости от ресурса. Ни триппером никто не заразит, ни клофелином не опоит, чтобы ограбить. За это многие готовы платить. – Такие и за онанизм заплатят, если грамотно предъявить. Вот что значит эффективный маркетинг. – Они как бы фантазируют, я правильно понимаю? – быстро спросил Герман. Не то чтобы ему было интересно, просто хотелось, чтобы брат замолчал. Герману было стыдно за него. – Кто? Цивилы? Нет, они довольствуются готовыми фантазиями. Просто галочки расставляют перед началом сеанса. Ну там, категория, размер груди, цвет волос, всё такое. На основе этого для них компилируется интересное впечатление. А чтобы фантазировать, специальных людей приглашают вообще-то. – Короче, одни дрочеры дрочат на влажные фантазии других дрочеров, – скороговоркой выдал Серёжа. – А разговоров-то… – За деньги? – перебил его Герман. Лера тряхнула головой. В пучок волос у неё на макушке запускала щупальца заколка в виде спрута. – А? Я не поняла. – За деньги приглашают, спрашиваю? – Ну не за идею же. Хотя до запуска Эйфориума набрали несколько сотен добровольных доноров. И они, короче, неделю галлюцинировали онлайн, чтобы наполнить его эйфами. По документам это провели как финальный прогон перед выходом на рынок. – Это в Китае было? – На Сахалине, но в китайских лабораториях. А технология вообще японская. Это я про сами эйфоны говорю, про железо. Ходят слухи, что себестоимость там копеечная, а цены ломят, чтобы не взломали и не наделали дешёвых аналогов. Я вот читала… Заметно оживившаяся Лера закурила и продолжила: – Читала, что один мужик купил точку доступа и полностью разобрал. Деньги же некуда девать! – с осуждением сказала она. – Ну вот, а там внутри – фотоплёнки не фотоплёнки, типа засвеченные, непонятно что. Самоуничтожается при попытке взлома, понял, да? Она выставила руку с сигаретой за окно. Надломился и рассыпался столбик пепла. – Но я не очень верю в эту историю. Ладно эйфон разобрать, но фи-блоки? Они же сплошные, без стыков. Что я хотела сказать, – вспомнила Лера, – про деньги, да? Всё за деньги, а как же. – А что служба безопасности? Неужели не интересуется такими актовыми залами? – А что – служба безопасности? – переспросила Лера. – Держат точку на контроле, конечно. Но там же видят – люди идут в бордель к Балаклавицу или в Дом Солнца там. Братья Резахановы и Балаклавиц – премиум-партнёры Эйфориума. Не будут же им трафик перебивать. С каждым словом она приходила во всё большее возбуждение. Со стороны это выглядело так, будто девушка испытывает зуд по всему телу и с трудом это терпит. Это напомнило Герману о том, что близнецы и сами не до конца чисты перед законом, что деньги, которые они собираются вывести – получены обманом. – Кстати, не вздумайте ничего такого ляпнуть, когда будем на месте. Не хватало ещё, чтобы нас выгнали. С этими словами Лера так посмотрела Герману повыше левого плеча, что захотелось вытереться. На щёку что-то капнуло. Девушка вышвырнула окурок и подняла стекло. – И капюшон не забудьте надеть. Тьфу ты, дождь, гадость какая! Актовый зал располагался в квартире обыкновенного многоэтажного дома в спальном районе. Навстречу никто не вышел, но Лера всё-таки велела близнецам спрятать лица, чтобы не попасть в прицел соседского дверного глазка. Она вела себя по-хозяйски – проверила почтовый ящик и открыла дверь своим ключом. Герман переступил порог, и близнецов со всех сторон окружила темнота, непроницаемая, как бронированное стекло. – Ничего не вижу, – пожаловался Герман. – Так включи свет, – раздался Лерин голос где-то поблизости. Судя по звукам, она разулась и прошла в комнату, даже с закрытыми глазами прекрасно ориентируясь в квартире. – Или раздвинь занавески, уже можно. Герман нащупал выключатель. Один за другим зажглись споты, образующие полукруг в углу потолка. Под ними находилось укутанное блестящей тканью нечто, очертания которого напоминали стоматологическую установку. На окне висела штора затемнения, тяжёлая, как театральный занавес. Отодвинув её, Герман обнаружил, что оконное стекло обклеено солнцезащитной плёнкой. – Я тут подумала, – сказала Лера спокойно, но это было обманчивое спокойствие, – что, если выводить деньги частями? Пусть бы отлежались себе тихонечко… – Нет. Деньги должны поступить одним переводом, как анонимное пожертвование на счёт, который я тебе дал, – ответил Герман, не задумываясь. Брат добавил: – Хочешь нам мозги засрать, а сама сбежать с денежками? Не выйдет. Лера замахала руками: – Ладно, ладно! Моё дело предложить. А так я уже и покупателя нашла… Только заплатите сначала. Герман отдал ей свёрнутые рулончиком юани, и Лера, мгновенно потеряв к близнецам интерес, с головой ушла в переписку. Герман стянул серебристое покрывало. Ему не терпелось увидеть эйфон, и тот предстал восхищённому взгляду. Кресло-шезлонг: кожаное сидение и металлический каркас, по правой стороне которого вьётся увенчанный штекером провод. Приставной стол-тумба с двумя прозрачными отделениями: сверху – пустующая док-станция на два съёмных блока, снизу – контейнер для переноски блоков. В контейнере лежали повязки для глаз из чёрного бархата с вышитым слоганом «…of sound mind and memory». – А где фи-блоки? – спросил Герман, зачарованно водя пальцем по изящной φ, выгравированной на спинке кресла.