— Вообще-то заметил. — Тогда должен был заметить, что, несмотря на её аномальность, она давала способность беспрепятственного взаимодействия не только с физическими, но и с магическими объектами, причём, на уровне, недоступном обладателям волшебного рога. Да кому я говорю, ты по облакам ходил! А теперь представь, если я, будучи аликорном, заполучу эту способность. Если я тоже смогу создавать ауру вокруг копыт. Никаких ограничений, наложенных меткой судьбы. Никаких рамок! Способность создавать аномальную магию призрака, которая не будет иметь ограничений, даст мне поистине божественные способности. Я стану такой же сильной как моя мать и, помимо и без того обширных способностей аликорна, смогу буквально всё. — По воде ходить попробуешь? — Обладание такими силами стоит любых жертв! Но, поверь, я не буду злоупотреблять. Никаких божественных титулов. Никаких требований преклоняться и почитать. Только использование вновь приобретённых сил во благо рода пони. — И зачем ты это рассказываешь? – задал я резонный вопрос. — Зачем дополнительно мотивировать сопротивляться? — Ох, неужели ты думаешь, что я бы стала рассказывать тебе свой план, если бы у тебя был хоть малейший шанс победить. Ты уже проиграл. Перенос сознания в сосуд души неизбежно «стирает» предыдущего носителя. Когда ты был перенесён в тело несчастного Грея Стоуна, тот земной пони уже был обречён. Заклинание зебр только ускорило процесс, от чего ты даже не заметил, как, лёжа в психушке, поглотил душу земного пони. В случае с ПНИ процесс будет не столь быстрым, так что мы успеем пообщаться, но результат будет один – твоё сознание будет поглощено, уступив место истинной правительнице нашего мира. Насылая на тебя немцев и роботов, я лишь проявляю акт милосердия, делая твои последние мгновения не такими скучными. — Да ты просто боишься, - ответил я, пытаясь сыграть на самолюбии Селестии. — Боишься, что я тебя как героев пустоши… превозмогу, и тянешь время. — Может, ты и прав, - ответила Селестия, а потом материализовалась передо мной в своём человеческом образе. — Может, я действительно необоснованно тянула время. Но так ли много времени нужно, чтобы раздавить клопа? Тут правая ладонь Селестии внезапно воспламенилась, она с ухмылкой произнесла: — Пусть ты и слабее меня, тебе не помешает немного огня. После чего она выпустила из неё (ладони) струю пламени. К её удивлению, я не пытался прятаться за щитом, но и не сгорел. Вместо этого я вновь дал волю воображению и теперь стоял перед Селестией, источая пар, смотря на появившиеся из моих рук сосульки (https://youtu.be/WMwX8jDhstU?t=111). Моя призрачная любовь к холоду нашла своё отражение даже в мире снов. — Нравишься ты мне, Селестия! Ей богу, нравишься! – сказал я на волне эйфории от приятного холода. — Как там у классика? Они сошлись - Вода и Камень, Стихи и Проза, Лёд и Пламень! Себе я отвёл роль камня, прозы и льда, Селестии же достались вода, стихи и пламень. По мне это справедливо; хотя насчёт воды одновременно с пламенем были сомнения. Противница, поняв намек, напомнила, под каким именем я действовал в её мире и к чему это привело: — Камешек раскололся, стоило ему раствор эфира в гениталии ввести, - сказала Селестия, вспомнив допрос в «Башне Десяти Пони». — Зато потом он собрался, став ещё прочнее! – ответил я. — Чтобы победить героев, нужно было стать твёрже камня, и мы это сделали! Литлпип пыталась нас в огненном торнадо изжарить! Ты пыталась меня изжарить, только я попал в это место! Может, хватит играть со спичками? Не любой камешек можно спалить. — Может, я и выплёскиваю пламенем свою ярость, но в душе спокойна как вода, - ответила Селестия. С чего это её потянуло на философию? — Вода терпелива, она умеет ждать. Она точит камень, горы, целые миры. Она даёт жизнь и всегда побеждает. Это было сильно. Яростное пламя, но с терпением воды – именно так себя представила Селестия. Уже успев пожалеть о словах классика, выпустил в Селестию поток льда, но та увернулась, так что пришлось броситься врукопашную. Драка между нами была по всем стандартам гонконгских боевиков с поправкой на стрельбу из рук потоками холода и пламени. Да - это свидетельствовало о небогатом воображении, но мы сражались не в угоду зрелищности. В итоге, поняв, что обмен льдом и пламенем ни к чему не приведёт, Селестия после короткой паузы вновь бросилась в классическую рукопашную. От первых ударов мне удалось уклониться, но она всё же меня достала. Классический прямой боксёрский меня чуть в нокдаун не загнал, но я не растерялся и, вправив челюсть, нанёс классический хулиганский в ухо. Удар достиг цели, вот только противница решила сменить тактику с боксёрской на греко-римскую и, зажав мою руку, далее приблизилась (чуть не поцеловались) и, «обняв» за шею, совершила прыжок, одновременно захватив меня в объятия своих накаченных ножек. Я не смог удержать эту гору мышц и, будучи опрокинутым, отчаянно пытался выбраться из удушающего. Если бы кто-то со стороны меня увидел, то он наверняка бы позавидовал. Учитывая, насколько шикарной была Селестия и насколько тесными были наши «обнимашки», положение действительно можно бы был считать не таким уж и плохим, однако отсутствие воздуха и ощущение давления показывали, что моё положение вовсе не такое хорошее, как кажется на первый взгляд. Серьезно, Селестия была как автомобильный пресс. Засыпай, на руках у меня засыпай. Засыпай под пенье дождя. Далеко, там где неба кончается край, Ты найдешь - потерянный рай. Песня, которую напевала Селестия, была не очень удачна (и дело даже не в том, что я был у неё не на руках, а даже наоборот – в ногах) но неудачный выбор с лихвой компенсировался приятным певческим голосом. Однако никакой вокал не компенсировал то, что под него меня пытались придушить, так что я всеми силами старался выбраться из под этого «автомобильного пресса». Первым делом предпринял попытку встать на ноги, и это даже стало получаться, но Селестия не растерялась и, подгадав момент, освободила мою шею из своих «ножниц», но лишь для того, чтобы, перекинув ножку, вновь опрокинуть меня на землю. Далее она, прижав мне голову, взяла мою руку и сработала на болевой, но тут уже я не растерялся и глубоко укусил (прямо через одежду) соперницу за «окорок». На языке тут же появился медный вкус. Мясо Селестии было на редкость жестким (не говоря уже о материале её одежды), но ей от этого не легче. Громко крича, она ослабила хват, чем я моментально воспользовался, ударив Селестию кулаком в промежность. Далее встал на ноги, попутно нанеся ей «контрольный» коленкой под глаз. Промежность у баб не так чувствительна, как у мужиков, но всё равно остаётся уязвимым местом; бить Селестию по «стиральной доске» было бы глупым решением. Немного стрёмно было туда (в промежность) бить, но если Литлпип меня чему-то и научила, так это тому, что в бою не существует запрещённых приёмов. Ударив меня в «слабое место», Дарительница спасла себя от неизбежного поражения, после чего меня «убила». Было бы глупо игнорировать этот горький опыт, тем более что моё положение тоже было безнадёжно. Однако, в отличие от Литлпип, у меня было понятие «честного боя», так что, освободившись от захвата, я не бросился в атаку, а, встав в боевую стойку, дождался, когда Селестия тоже встанет на ноги. Далее между нами возникла немая пауза, в течение которой мы любовались на окровавленных оппонентов. (Даже в нематериальном мире я не избежал участи быть измазанным кровью, да ещё и Селестию привёл в такой же вид; что у меня за карма такая?) Парадокс, но я действительно любовался. Селестия даже с разбитой физиономией была удивительно прекрасна; просто ни стихом описать, ни в сказке сказать. Увы, но любование подошло к концу, когда Селестия бросилась в атаку. От первого прямого удара я уклонился наклоном назад, от второго кругового уходом вниз (с учётом высокого роста Селестии, это было логичней всего) после чего, прошмыгнув под её большой грудью, зашёл оппонентке за спину (как же она хорошо смотрится с сзади) и нанёс той сильный удар в затылок. Хотел ударить в зад, но он точно был твёрдый как орех; кулак всё равно бы болел, уж лучше в голову. — Долго бодаться та будем?! – спросил я, после чего сплюнул кровь. Селестия ответила мне сокрушительным хуком справа (Тайсон позавидует), после чего нанесла круговой удар ногой; судя по тому, как она задрала ножку, у неё не должно быть проблем с посадкой на шпагат. К несчастью для неё, после хука я не потерял сознание (в мире снов это невозможно) и, поняв, что она собирается сделать, схватил её накаченную ножку. Пока Селестия на одной ноге, подпрыгивая, держала центр тяжести, свободной рукой нанёс два удара бабе по физиономии, после чего оттолкнул эту тушу; до чего же она тяжёлая! В этот раз тайм аута не было, Селестия сразу бросилась в атаку, но я перехватил её прямой удар и уже сам нанёс той удар лбом по физиономии. Звук удара прозвучал, как влажный шлепок, но я не обращал внимания на такие мелочи, аликорн в человеческом облике тоже. Она поняла, что, проведя десятки боёв в шкуре копытного, сражаясь с толпой пегасов на крыше погодной фабрики, с самой Ксенит и Литлпип, я приобрёл навыки, которые можно получить только в настоящем бою. То, как я дрался, со стороны, может, и не выглядело красиво, но это было эффективно. Так драться не учат, это приходит само. Селестия поняла эту очевидность – что её многочисленные тренировки в человеческом образе не победят приобретённый через пот и кровь опыт. (Моё «кунг-фу» оказалось сильнее её «понь-фу».) Однако она справедливо не считала себя проигравшей. Может, на моей стороне был опыт, но тренировалась она тоже не зря, к тому же на её стороне была грубая сила. На последнее она и сделала ставку, взяв меня за горло. У Селестии не только ножки как гидравлика автомобильного пресса, её «миловидные» ручки тоже хорошо накачаны; шею движением пальчиков бы не свернула, но придушить вполне могла. Не хочется приводить такое сравнение, но меня будто схватила чемпионка по тяжёлой атлетике. Освободиться от такого в моём положении было невозможно, так что я сымпровизировал, ногой ударив Селестию в «окорок», в ту часть, от которой ранее кусочек откусил. Удар на болевой сработал, так что далее, воспользовавшись замешательством, поставил бабе подножку, опрокинув нас обоих. Принцесса оказалась сверху. Не знаю, сколько она весила, но меня будто лошадь придавила. Как будто этого мало, она начала свободной рукой наносить удары локтем мне по грудной клетке. Рёбра затрещали подобно сухим веткам, дышать стало тяжело, но это был шанс, который я не упустил. Между ударами Селестии сам нанёс ей удар в шею и, пользуясь замешательством, обеими руками схватил руку, что держала меня за горло. Далее отвёл её (руку) от шеи, заломив на сто восемьдесят градусов и, выбрав два длинных, но толстых женских пальчика, с безумной улыбкой выломал их в разные стороны. Звук ломающихся пальцев был неожиданно громким; его продолжил крик Селестии. Не дожидаясь, пока она затихнет, сгруппировался и обеими ногами ударил её прямо в большую (а судя по ощущениям от удара ещё и упругую) грудь. Получив сильный толчок, соперница упала на свою тугожопку, но, еще будучи под воздействием болевого шока, не предприняла попытку встать. Мы поменялись местами, теперь инициатива была на моей стороне. Селестия сильна, да и в ловкости ей не откажешь, но со сломанными пальцами, разбитой физиономией и многочисленными ранами на (пусть и крепком) теле она уже не столь грозный противник, так что далее я действовал бесхитростно и даже примитивно. Несколько ударов ногами по физиономии, и Селестия падает на спину. Далее сажусь на неё сверху (совершенно не думая, как это выглядит со стороны) и, не давая встать, продолжаю отбивать конину в образе человека. Та закрылась руками, но её блок не был сплошным, да и мне ничего не мешало взять её ладонь со сломанными ковырялками и, сработав на болевой, раскрыть защиту. Но на этом не ограничился. Просто мне вспомнилось, как недавно эта баба, зажав меня своими накачанными ножками, напевала песню, в которой я должен был заснуть у неё на руках. Я решил ответить ей в той же манере, но раз она пела песню русского исполнителя, то спеть нечто забугорное. В итоге вспомнил одну малоизвестную песню Hold My Hand (Держи Меня за Руку). Учитывая, что я как раз это и делал, название показалось очень подходящим. Мгновение, и силой мысли по памяти наигрываю незамысловатую мелодию, а после мысленно (не открывая рта, но голос звучал совершенно чётко) напеваю песню (https://youtu.be/6f4y8x0IAtM). К моему несчастью, Селестия тоже знала данную композицию и вскоре на подходящем моменте, схватив мою свободную руку, также не открывая рта, стала петь в унисон. До чего же её голос приятен. Однако помимо приятного голоса Селестия обладала завидной силушкой, используя которую сбросила меня со своей тушки. Далее в песне шёл женский вокал, напевая который Селестия швырнула меня в сторону как щенка, а после сама принялась отбивать мне тушку. Благо, руку со сломанными пальцами по понятным причинам для атаки она не использовал. Только ставила как блок. Так что, когда в песне начался хоровой вокал, я начал перехватывать инициативу. Закрываясь от ударов, выбрал момент, в котором взял Селестию за руку (ту, на которой все пальцы были целы) и в грубой форме ту заломил. Хруста не было; к чести принцессы она даже не закричала. Я не сломал ей руку, но вывих обеспечил. Далее шёл мой короткий сольный вокальный момент, в котором я, привыкший терпеть боль, не стал упускать шанс и, зайдя Селестии за спину, намотал её причёску типа конский хвост себе на левую руку, после чего правой рукой стал отбивать измазанное кровью, но всё ещё миловидное личико. Мне хотелось расправиться с противницей прямо на кульминации малоизвестной песни; не получилось. Селестия даже не прекратила петь, честно до конца исполнив со мной хоровую композицию. Забить её до потери сознания не получилось. И дело даже не в том, что в нематериальном мире это невозможно, просто я забыл, где мы находимся, а Селестия нет. Мгновение, и длинный «конский хвост» Селестии, став эфирным, проскользнул через мою руку. Далее противница сменила выражение своего лица с «маски боли» на серьезность и решимость, после чего сама себе вправила вывих, «здоровой рукой» притянула меня к себе и нанесла мощный удар головой; теперь уже мне нанесли удар, сопровождаемый влажным хрустом. Далее она встала на ноги и, отбросив меня «пинком Леонида», создала вокруг своей ладони со сломанными пальцами огненное образование. Я же наблюдал это в положении лёжа – то, как сломанные пальцы под воздействием пламени встают на свои места, то, как Селестия с ухмылистой улыбкой смотрит сначала на свою восстанавливающуюся часть тела, потом на меня, то, как её глаза на секунду приобрели вертикальный зрачок и огненно-жёлтую радужку глаз. Вновь вспомнив, что мы находимся в нематериальном мире, я тоже создал вокруг своей ладони неестественное образование, после чего запустил в Селестию ледяной поток. Та не осталась в долгу и одновременно с моим «выстрелом» ответила огненным выбросом. Итогом обмена льда и пламени, оказался «тёплый дождик», что окатил нас обоих. Не скажу, что водичка была приятна, но, будучи измазанным кровью, я был рад такому способу помыться. На Селестию же такой душ подействовал более… неожиданно. Внезапно она прекратила сражаться и, вскинув правую ладонь, демонстративно потушила пламя, показывая, что желает прекратить драку и что-то сказать. Мне было не до болтовни, но голос Селестии был приятен, да и она могла сказать что-то полезное, так что я тоже остановился. — И каково это было? – голос Селестии был удивительно приятен. — Понравилось избивать женщину?