«Немного текст по-дебильному написан» - данную фразу я воспринял как согласие, хотя смысла не понял. Не знаю, что за текст он имел в виду, но в плане дебильности характеристика «немного» явно занижена. — Грязный уёбок! – крикнула Литлпип. — Первостатейный говноед! — Не надо! – неожиданно сказала Селестия. — Он мне нужен! — Я столько прошла! – ответила единорожка, ударив меня неработающей бензопилой. — И потеряла всё! – ещё удар левитирующей железкой. — Он заплатит за все, что сделал со мной!.. Со всем нашим миром! Получая удары железкой, я своим единственным глазом заметил одну особенность – неработающая пила не вся светилась зелёной аурой. Свечение было лишь на ручке пилы – одном из немногих мест, не измазанных моей кровью. Быстро сложив два и два, я, выбрав момент очередного удара, схватил пилу, а после полил её ручку кровью сочащейся из обрубка правой передней ноги. Аномальная кровь для магии была как вода для огня. Свечение тут же пропало, а пила рухнула вначале мне на брюхо, а потом скатилась на металлический пол. Литлпип же, похоже, устала удивляться и секунду, безуспешно светя своим рогом, переводила взгляд на лежащий на полу складной пистолет-пулемёт «Гоблин». Он не был измазан кровью, так что Дарительница без проблем обернула его своей аурой и, притянув к себе, наведя на меня ствол, нажала на курок. Прозвучал щелчок, но выстрела не случилось. Магазин на двадцать пять патронов был полностью опустошён. Я на секунду подумал, что далее Литлпип в ярости швырнёт в меня железку (с её стороны это было бы глупо), но единорожка не совершила роковой ошибки и, переведя взгляд на лежащий на полу полный магазин, притянув тот, начала перезаряжаться. Самодельный складной ПП имел множество особенностей, в том числе и касающихся перезарядки, однако Литлпип быстро догадалась, как вынуть пустой магазин. Я же в эти секунды отчаянно пытался встать, однако это было невозможно. Без передней ноги, с рваными ранами и ушибами по всему телу, потерявший много крови, я и ползти-то мог с трудом, да и Литлпип, видя мои дерганья, предусмотрительно сделала два шага назад. Далее она загнала магазин, передёрнула затвор но… Не смогла нажать на курок. Подвижный курок самодельного "Гоблина" тоже нажимался особым образом. Для приноровившейся Лиры и меня это не составляло проблем, но Литлпип этот ПП впервые … даже не в копыта, а в поле магии взяла. Неудивительно, что у неё возникли проблемы. — Каким долбоёбом нужно быть, чтобы это придумать?! – злобно сказала Литтлпип пытаясь заставить оружие работать. Тем не менее, метод научного тыка и грубая магическая сила взяли верх – ПП всё же выстрелил, но с отсечкой в два патрона. Похоже, давя магией на курок, Литлпип, случайно сместила его вправо. То, что именно вправо, для меня было скорее удачей, но не то, что эти две пули попали мне в брюхо. В сравнении с ранее пережитым, две пули в брюшной полости были не самым страшным, но всё равно болезненно, однако я был рад и этому – могли ведь и в голову попасть. Литлпип тоже была рада. Она поняла особенность курка и, поводив им влево-вправо, далее придала морде серьезное выражение (как на витраже в Новом Кантерлоте https://vignette.wikia.nocookie.net/falloutequestria/images/c/c0/There_s_you_should_know_about_me_by_johnnoz-d4jp9c5.png/revision/latest?cb=20130525060130&path-prefix=ru ) и навела на меня ствол. Умереть от собственного собранного ПП – для меня это была бы символичная и достойная смерть, однако я не собирался так умирать. Пока Литлпип разбиралась с неработающим оружием, я понял бесполезность попытки встать и, заткнув обрубок передней ноги, отчаянно думал, ища выход. Оружия у меня не было, передней ноги и одного глаза тоже, встать я не мог, а вид крови, струящейся ручьями, не оставлял шансов на выживание. Литлпип по сути вообще ничего не надо было делать. Она меня уже убила. С такими ранами и потерей крови мне жить оставалось минут пятнадцать, и это ещё оптимистичный прогноз. Тем не менее, единорожка не собиралась ждать, я же, наоборот, хотел оттянуть неизбежный момент. Смерть от потери крови казалась мне более естественной, чем от пули в голову. Парадокс, но именно мысли о крови в очередной раз подсказали мне неплохую идею. Лёжа в красной луже, я вспомнил, как Литлпип безуспешно пыталась изрубить меня своим «кровяным мечом», то, что мою кровь использовали для создания антимагических пуль и недавний момент, в котором я, залив кровью не работающую пилу, сделал невозможным её магический хват. Данное воспоминание о красной жидкости меня осенило (пардон за неудачный каламбур). Литлпип, подойдя на два шага и наведя на меня ПП, не сразу нажала на курок. Она хотела хорошо запомнить этот момент. Миг, в котором она убьет призрака. Я не упустил этот момент и, убрав копытце с обрубка правой передней ноги, совершил культей резкое махательное движение. В результате «фонтанчик» крови, пролетев полметра, задел висящий в магической ауре ПП и разрушил заклинание телекинеза. Зелёная аура лопнула как мыльный пузырь, и ствол со звоном упал на металлический пол, однако на этом я не остановился. ПП упал не в кровь, а «фонтанчик» не полностью его измазал. Литлпип ещё могла взять его магией только не за измазанные места. Курок не был измазан, так что я, создав ауру вокруг не отпиленного копытца, взял свою кровь в подобие снежного кома и швырнул тот в Литлпип. Единорожка всё ещё была под впечатлением от упавшего ПП и не сразу заметила мои манипуляции, а когда заметила, было поздно. Она не успела увернуться, только закрыть глаза. Кровяной сгусток попал ей прямо в основание рога, измазав как морду, так и магический орган. Палкоголовая, отойдя от первого шока, со страхом на морде попыталась засветить своей дрелью, но ничего не произошло. Данный вид вызвал у меня непроизвольный смешок, который тоже не прошёл без внимания. И без того злая Литлпип теперь эмоционально взорвалась и набросилась, пытаясь меня убить собственными копытами. Отбиваться пусть и от мелкой единорожки было непросто. Отсутствие передней ноги, глаза и общая потеря крови создавали свои сложности. Литлпип, несмотря на габариты, гендерную и подвидовую принадлежность, была физически сильной, а может, ещё и под стимуляторами. Теперь уже не я сидел на ней, а она на мне. От участи расколотого копытами черепа меня спасал только блок из обрубка передней ноги, второй уцелевшей конечности и используемой ауры. (Было бы несправедливо, если бы Литлпип, расколов мне череп, вылечила бы свои недуги). Именно этой аурой я в перерывах между ударами пытался задеть противника, но Литлпип, уклоняясь, не давала мне такой возможности. Однако в один момент шанс всё же появился. Дарительница была ослеплена яростью и совершила один нерациональный поступок – попыталась откусить мне копытце. Укус в сустав рядом с копытцем был по-настоящему болезненен. И самое мерзкое – красная от крови морда Литлпип была так близко к смертоносной ауре, но я не мог её (морду) задеть. Тем не менее, это был шанс, так что, воспользовавшись отвлечением Литлпип, я собрал все силы и попытался перевернуться. Увы, оказаться сверху не получилось. Перевернуться удалось лишь на левый бок, однако это позволило приблизить уже мою морду. Пользуясь такой близостью, уже сам открываю пасть и кусаю Литлпип за правое ухо. Та, не прекращая пытаться откусить мне копытце, громко завыла и начала «лягать» в пробитый пулями живот. Спустя пять долгих секунд я выплюнул откушенное ухо, но легче от этого не стало. Тем не менее, в процессе повторения «подвига Тайсона» я своим единственным глазом заметил нечто полезное – то, что мне второй глаз выбило. Оборванная цепь от бензопилы. Парадокс, но то, что меня глаза лишило, я воспринял как соломинку в беде – шанс на спасение. В нетипичной для себя манере – пастью, взял цепь и набросил её на рог Дарительницы. Та поняла, что я собирался сделать, и, перестав кусать мне ногу, попыталась стряхнуть цепь, но я ударом головы по её носу пресек попытку. Далее свободным (но сильно болящим) копытцем спешно намотал полный оборот цепи вокруг крупного рога единорожки и, захватив один конец аурой, а второй всё ещё держа пастью, начал их тянуть в разные стороны. Сложно представить, что в тот момент испытывала Литлпип, но со слов Трикси, Лиры и прочих обладателей продолговатого предмета во лбу - этот орган очень чувствителен, особенно в момент использования магии. Литлпип тогда магию не использовала, но всё равно орган, напрямую связанный с мозгом, будучи нашпигованным нервными окончаниями и прочими органическими деталями, которых я не знал, испытывая запредельные нагрузки, вызывал у носителя нестерпимую боль. Возможно, даже более сильную, чем удар мужику в промежность. Теперь уже я был в роли «членовредителя», но факт, что «член», которому я вредил, принадлежал пони, ударившей меня в промежность, отмёл все угрызения совести. Кричала Литлпип тогда так, что если бы в помещении стояли бокалы, зеркала, да вообще что-то стеклянное, то они без сомнения бы треснули. Я так не орал, когда Мелкопипка мне пилой ногу оттяпала. Рог у палкоголовых действительно – болевая точка, и ради его сохранения они готовы на всё или почти всё. Литлпип ради своего отростка даже обратилась ко мне без мата и оскорблений: — Не надо! Стой!.. Не знаю, что далее она собиралась сказать, но это всё равно было бессмысленно. После того, как она мне ногу отпилила я не собирался останавливаться и тянул цепь всё с большей силой. После всех ран и потери крови сил у меня было немного, но цепь от пилы была острой (я язык порезал, да и зубы неприятно трещали), а рог Литлпип, несмотря на толщину, был не слишком прочен. После просьбы остановиться он (рог) не выдержал давления и раскололся на две неравные половины. Большая половина упала в лужу крови, меньшая осталась торчать из головы Литлпип неровным пеньком. После такого Литлпип мгновенно прекратила как кричать, так и сопротивляться. Она лишь удивлённо поводила копытцем по своему пеньку. — Прости, - сказал я. Это было глупо. Угрызений совести я не испытывал, просто сработали какие-то моторные функции воспитания из прошлой жизни. Литлпип, по понятным причинам, извинений не приняла, так что я приготовился к очередным попыткам сломать мне голову, но тут случилось нечто неожиданное. Литлпип, даже видя свой отломанный отросток, не до конца поверила, что теперь она стала похожей на земную пони и попыталась использовать магию. Данная попытка привела к неожиданному явлению – «пенёк» Литлпип заискрился, а после ударил меня электрическим разрядом. Вот уж не думал, что магия единорогов - это преобразованное электричество, и, лишившись органа-преобразователя, единорог может бить током. Неужели у палкоголовых в башке орган как у электрического ската? Учитывая, насколько у Литлпип были крупный рог и сильный телекинез, ей нужно было создавать и преобразовывать много энергии. Сейчас эта энергия меня во всех смыслах «замкнула». Дарительница пропускала через меня электроны добрые пятнадцать секунд. У меня чуть сердце не разорвало, но и для покалеченной единорожки такая молниеносная атака не прошла без последствий. Когда она прекратила, на её морде была непередаваемая гримаса из боли и усталости, а «пенёк» дымился как кратер действующего вулкана. Тем не менее, она, несмотря на усталость, могла шевелиться, я же был парализован разрядом. Поняв, что паралич долго не продлится, Литлпип сделала то, что хотела чуть ли не сразу, узнав обо мне – попыталась перегрызть мне горло (https://youtu.be/4CBomWnGjl4). Шея у пони толстая, а пасть у мелкой единорожки, наоборот – мелкая, но всё равно такая атака была обречена на успех. Ощущение ломающейся трахеи пополнило копилку пережитых «непередаваемых очучений», однако аномальная регенерация призрака тоже сыграла свою роль. Я быстро отошёл от паралича и, поняв, что могу шевелить не отпиленной передней ногой, захватил аурой лежащий рог Литлпип. Далее перевернул дрель острым концом к Дарительнице и с силой вонзил тот ей в височную часть головы. Единорожка тут же прекратила «целовать» меня в шею и, встав прямо, вдруг сменила выражение морды со злобного на обычное – в смысле не злое, а скорее скучающее. Далее она вдруг начала часто моргать (поочерёдно - то одним, то другим глазом) и шататься, будто корова на льду или кот под валерьянкой. Я на это смотрел не менее удивлённо. Мне казалось, что такое проникающее ранение в голову непременно её убьет, но нет – Литлпип не умирала, только вела себя неадекватно. Однако я поторопился думать, что такое ранение не смертельно. Литлпип, пошатываясь, тихо произнеся: «Что происхооо...» вдруг закатила глаза и упала на меня как подкошенная. «Земля тебе стекловатой» - подумал я, лёжа в луже собственной крови с единорожкой на груди. Я убил её, её же рогом. Это… Я даже не знаю… С учётом того, что она хотела застрелить меня из моего же ПП, вполне справедливо. Только... Тут я понял, что поторопился хоронить Литлпип. Неожиданно открыв глаза, она тут же набросилась, пытаясь вновь перегрызть мне горло. Я же хрипя, пытался единственным глазом найти на полу ещё что-то полезное, но цепь от пилы была вне поля зрения, а сама пила слишком тяжёлая. Нужно было придумать другой выход, вот только его не было... «Если не можешь найти выход, ищи вход» - подумал я и обратил внимание на торчащий из головы Литлпип её рог. Доля секунды, и вынул его из головы единорожки. Из отверстия тут же потекла кровь вперемешку с мозговым веществом, а хватка пасти Литлпип начала слабеть. Секунда, две, три, четыре, пять, и единорожка затихает. Теперь Литлпип точно мертва. Она погибла, сжимая мне горло. Не хочется признавать, но для неё это достойная смерть – глупая, но отражающая её жизненный путь. Литлпип ведь могла выжить. Для этого ей не нужно ничего было делать, а как раз наоборот. Она уже меня смертельно ранила, я перед ней умирал, кровью истекая, но ей показалось мало. Она хотела, чтобы я умер как можно скорее. Она не хотела ждать моей смерти так же, как не хотела ждать, когда рабовладельческая империя Красного Глаза откажется от аморальной практики. В прошлом ей удалось ускорить наступление будущего, со мной же спешка оказалась губительна. Тем не менее, Литлпип погибла, но всё равно победила. Она смогла меня убить. Отведённое мне время после всех полученных ран исчисляется минутами, а может, и того меньше. Дышать из-за сломанной трахеи было очень тяжело, кровь уже перестала лить ручьями, что было отнюдь не хорошим знаком, а усталость становилась нестерпимой. Я не засыпал лишь потому, что понимал: закрою глаза – умру, и даже в такой ситуации отчаянно цеплялся за жизнь; пусть даже эта жизнь исчислялась минутами. — Литлпип – моя маленькая пони, - с грустью сказала Селестия. — Твоя смерть не будет напрасной. Голос Селестии как всегда был удивительно приятен. Утешая себя, я думал, что умереть под него - своего рода награда, однако далее тон разумного компьютера сменился на менее приятный.