— Ну, да, - неуверенно ответил я. Эта теория действительно звучала тупо. — Очень может быть, - задумчиво сказала единорожка, а после продолжила. — Но если "герои" соответствуют заранее заложенным в генетический код геройским образам, то каким образам соответствуем мы? — А вот это правильный вопрос, и ответ на него будет сложен, неточен и неприятен. — Другого и не жду. — Честно говоря, мы не только ведём себя, но и выглядим как стереотипные злодеи. — Это я и так знаю, но на кого мы похожи? — Ну.... ты, в этом сшитом Трикси балахоне, выглядишь как испанский инквизитор. — Это ещё кто? — Религиозный фанатик, любящий извращённые пытки и казни через сожжение на костре. — А без балахона? — Старая толстовка, дырявые джинсы - как ПТУшница на картошку. — Спасибо за комплимент. Покупая эти шмотки, я действительно хотела создать себе образ пони из народа. А что насчёт остальных "антигероев"? — Как я уже говорил - пони в балахоне похожи на инквизиторов, и Трикси не исключение, а, учитывая, что снимает его она только, когда хочет со мной шуры-муры, то её образ очевиден. Чёрная Книга только дополняет готический образ. Отем же похож сам на себя - на стереотипного помешанного на войне вояку, готового на всё ради выполнения приказа, в том числе на убийства сотен невинных. В моём мире такой образ тоже считался отрицательным. Сулик же вообще был похож на зомби, а теперь, когда он носит маску, будто она приклеена, и арафатку, его "имидж" радикально сменился, но не в лучшую сторону. В моем мире арафатки и маски носят либо арабские террористы, либо бойцы ЧВК, причём, я не знаю, кто из них хуже. — Но ведь это с тебя он взял привычку носить маску и платок на шее. Я ведь тоже, подражая тебе, носила такой платок. Ты был в ЧВК? — Нет, с арафаткой я просто дурачился, а маски носят не только террористы, но и те, кто с ними борется. Ты же с этим платком на морде выглядела как ваххабитка. Пояса смертника только не хватало. — Дурачился? - с сарказмом сказала Лира. — Ты хотел быть похожим на арабского террориста? — А стал похож на российского, - я говорил с сарказмом. —А разве такие бывают? – резонный вопрос. — В западной пропаганде они частые гости, и с поправкой, что я сейчас в шкуре копытного, я на него действительно похож. Акцент, поведение, да даже сделанный мной автомат - тот Самодельный Карабин (СК), похожий на автомат Калашникова - обязательный атрибут плохиша в западном кино. — Говоришь так, будто только сейчас до этого догадался. — В смысле? — Ты сделал нашей эмблемой зонтик и при этом с самого начала говорил, что это символ зла. — На идею натолкнула Мелкопипка, назвавшая "Громовержец" "Обителью Зла", но, пожалуй, ты права - я догадывался. На Земле этот знак считается третьим по узнаваемости символом зла. На первом - свастика, на втором - Весёлый Роджер. Вот только я ненавижу нацишваль, а пиратская романтика не для меня, так что выбор был прост. — И что теперь нам с этим знанием делать? Предлагаешь нарядиться ковбоями или рыцарями? Или примерить образ богатыря? — Нет, конечно, я пока не знаю, но последнее не так и плохо. В конце концов, богатырь не обязательно должен быть похож на узнаваемый образ. Алёша Попович вообще был хромым и коня не имел, но Тугарина победил... Правда, в одной сказке он был в роли плохиша и получил заслуженное и справедливое наказание... — Сделал открытие и не знаешь, что с ним делать - это так на тебя похоже, но дам дельный совет. Никогда не считай себя не таким, каким тебя не считают другие, и тогда другие не сочтут тебя не таким, каким ты хотел бы им казаться. — Эммм... Да, похоже,- я согласился, а после задал риторический вопрос. — Я ничего не знаю, и не понимаю. В первую очередь, зачем мы едем в Филлидельфию, если почти точно нам придётся оттуда убегать? — Ну... в нашем мире нужно бежать со всех ног, чтобы оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, нужно бежать вдвое быстрее. — Это... Это сейчас что было? Ты пошутила? — Как ни странно, нет, это мораль нашего мира. Пусть она и звучит, как что-то невозможное, но надо лишь поверить. — В этом нет морали, и нельзя поверить в невозможное. — Просто ты из другого мира и у тебя мало опыта. Я это поняла ещё задолго до своей гулификации, сразу же после образования министерств. Они творили такие вещи, в которые я тоже не сразу поверила, но вскоре это преодолела - уделяла этому полчаса каждый день. В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака. — Это глупо и всё равно нет морали. — Во всём есть своя мораль, даже в том, как мы уничтожим этот мир, - судя по всему, Лира не шутила. — Если нас не уничтожат раньше, - я тоже был серьёзен.