– Деревня… Танамор, – прошелестел я. – Ищи кого-то, кто знает, где. Мой смелый план провалился, не добравшись и до третьего пункта. Я представлял себе – и не собирался расставаться с этой мечтой – поселение благородных праведных старцев, которые до сих пор ждут, когда вернется реликвия их народа. Я несу им эту реликвию на блюдечке, благородно готов от нее отказаться, а в обмен мне всего-то и нужно, чтобы меня оживили! – Я уже отправлял Молли расспросить соседей, – забормотал Бен, таращась на меня сквозь грязное пенсне. – Никто не знает, Джон. Все повторяют, что это сказка. И я думаю… Может, так и есть? Нет никаких доказательств, что возвращение этих фрагментов мрамора туда, где они были, поможет тебе ожить или всем остальным – умереть. Меня поражала способность Бена говорить такие ужасные вещи, продолжая смотреть на тебя ясными голубыми глазами, будто он читает невинный доклад на конференции или еще каком-нибудь сборище умников. – И что ты мне предлагаешь? – пробормотал я. Он схватил меня за обе руки и даже не поморщился от того, какие они ледяные. – Давай забудем о твоем плане из семи пунктов, а? Возьмем танамор себе, изучим его свойства, придумаем способы использовать его в духе современной науки, а не бабушкиных сказок. – Бабуш… что?! – Я смог сесть. – Бен, ты не забыл, что танамор забирает жизнь, душу и разум того, кто его хранит? – И это какой-то не изученный наукой вид воздействия. Это наш шанс оставить след в истории! Джонни, что если камни могут излучать невидимые лучи, которые способны вредить человеку, если долго хранятся рядом с ним? Мы сделаем сейф, который будет это излучение подавлять, и… – Бен… – застонал я и без сил упал обратно. – Мне кажется, когда я слышу такой бред, мне становится хуже. – Серьезно? – оживился Бен. – Это тоже достойно изучения! Ты хочешь сказать, если что-то тебя печалит, это отражается на твоем уровне активности? – Я закрыл руками лицо, но Бен продолжал: – Такое возможно. В лодке ты грустил и всю дорогу лежал неподвижно. Мне постоянно казалось, будто мы с Молли кого-то убили и плывем, чтобы выбросить тело в море. Если меня не станет, Бен вполне сможет подхватить падающее знамя графа Гленгалла, короля несмешных шуточек. – Бен, я хочу ожить, – глухо проговорил я из-под рук. Наверное, я так злился потому, что он сказал вслух то, о чем я и подумать боялся. – И если для этого нужно верить в бородатых праведных старцев, я буду в них верить. Отдай мне танамор. Он мой, я его нашел. – Нет, нет, – умоляюще застонал Бен и прижал трилистник к себе. – Тебе от него наверняка станет еще хуже. Я буду его изучать. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы нашло уже наконец одну маленькую географическую точку на карте весьма небольшой страны. – Та сказка – правда. Ищи деревню, – отрезал я. – И можешь даже не говорить со мной, пока не продвинешься в поисках. * * * Киран явился под вечер: просунул голову в дверь и с подозрением уставился на меня. – Не вздумай, – предупредил я. – Еще раз потащишь на фабрику, я так заору, что мало не покажется. – Тогда сами бы шли. Место прямо для вас. Он просочился в комнату и сел на край моей скамейки, пугливо озираясь. – Родственничков своих боишься? Что ты такого сделал? Киран дернул плечом, продолжая беспардонно меня разглядывать. Похоже, вежливости от него удостаивались только живые. – Можете мне кое с чем помочь? – наконец спросил он. – Только для этого вам придется пойти на ту фабрику. Я аж хохотнул. Ну и уловка! Он всерьез рассчитывал меня провести? – Иди куда шел, Киран. Я даже отвечать на это не буду. Шкет бросил на меня неприязненный взгляд, но послушно ретировался. Я удобнее устроился на лавке и сделал вид, что лежать одному гораздо приятнее, чем с кем-нибудь говорить. В ближайшие дни Бена и Молли я видел редко: в основном за мной присматривала ее мамаша. Точнее, она часто занималась работой в той же комнате, где лежал я (унизительно тесная комната в задней части дома, где хранился всякий хозяйственный хлам), и заодно оскорбляла меня. Это успешно отвлекало от факта, что я не могу пошевелиться. Похоже, Бен оказался прав: чем грустнее мне было, тем мертвее я становился. – Принесите мне одеяло. – Обойдетесь. Чего вам мерзнуть? Мертвый вы. – Мне настолько не интересно ваше мнение, что я все забываю узнать, как вас зовут. – А мне настолько не интересно ваше, что я вас даже не спрошу, с чего вы померли. Я вас не сдаю только потому, что Молли не велела, а брат ваш, доктор, уж такой уважаемый человек! Ему ведь нравится моя Молли? – Нет конечно. Он ее терпеть не может. Кстати, у него в Лондоне есть жена, он просто это скрывает. – Ой, да не брешите, я женатых за версту отличаю. – Богатый опыт? – Я уж лучше не буду спрашивать, какой опыт у вас, милок. Потому что ответ на лице написан: никакого. – Зато вас боится собственный сын, – буркнул я, не зная, чем еще ее задеть. – Что-то я его при вас ни разу не видел. В ответ мамаша развернулась и запустила в меня глиняной миской. Я охнул, но увернуться, конечно, не успел. Миска с силой врезалась мне в грудь, скатилась на пол и разбилась. Больно не было, а вот обидно – еще как. – Еще раз про моего сына что-то вякнете – я вам башку откручу, – прорычала мамаша. – Уяснили? Я примирительно поднял руки. – Уверен, он совершил какое-нибудь ужасное преступление и теперь скрывается от полиции, – еле слышно пробормотал я, когда она отошла, просто чтобы последнее слово осталось за мной. Злодей Киран явился через пару часов, когда мать ушла работать в поле, и пересадил меня на стул, помешав моему комфортному пребыванию на лавке. – До невозможности противно вас трогать, – заявил он, подхватив меня под руки. – Вы – противоестественное существо. – Вот и положи на место! – возмутился я и бесполезно пнул воздух ногой. Ого, я пошевелился! Но насладиться этим не успел: меня брякнули на жесткий стул с подлокотниками. – На этом стуле при жизни любила сидеть наша бабушка, – сообщил Киран. Едва узнав, что я неживой, вежливый мальчик обернулся чудовищем, да так и не превратился обратно. – Вам нельзя лежать, вы от этого на вид совсем мертвый становитесь. Интересно, в Ирландии все такие откровенные или только в этой семье? Киран упал на освободившуюся лавку и начал ковырять в зубах. Являлся он всегда в одной и той же одежде, чем глубоко оскорблял мои эстетические чувства. – Киран, – твердо начал я, решив воспользоваться нашей беседой для дела. – Сосредоточься и скажи: что ты знаешь про деревню, где праведники хранили танамор? – Вы еще спросите, где гномы золото прячут. – Я бы удивился, если бы ты знал что-то настолько полезное. Киран выразительно глянул на меня: – Будете мне помогать или нет? – Даже не подумаю. Киран встал и сердито вышел из комнаты. Меня осенило: да он же сумасшедший! Поэтому его и держат в доме. Видимо, его ищет не полиция, а санитары лечебницы для душевнобольных. * * * Я много времени в жизни потерял, но никогда еще не терял его так буквально: даже рукой не получалось шевельнуть. Надежду во мне поддерживало лишь то, что кто-то из той деревни, уж конечно, еще жив – прошло всего-то сорок лет с тех пор, как оттуда забрали танамор, а значит, тем, кому было двадцать, теперь всего-то шестьдесят. Рано или поздно отыщутся. Когда Бен был дома, он чем-то гремел в одной из комнат. Небось собирал обратно свою машину. Растроганный его преданностью делу моего оживления, я вызвал его к себе и ссыпал ему в руки все деньги, какие оставались у меня в карманах. – Лучший способ что-то узнать – платить за сведения, – сказал я. – Удвой усилия. – Да-да, – рассеянно протянул Бен и тут же пошел обратно к двери. – Но сдачу оставлю себе. Ты все равно никуда не ходишь, а мне пригодится на благое дело! – В твоем исполнении слова «благое дело» звучат пугающе, – пробормотал я ему вслед и вяло улыбнулся. Бен над моей шуткой не засмеялся. Глава 3 Особый экземпляр