Я вспомнила Люду, школьную подружку. В последнее время я была слишком занята поисками маньяков и виделась с подругами очень редко, но вроде бы краем уха слышала, что Люда недавно второй раз развелась… – Есть одна, дважды разведенная… – Классно! – обрадовалась Моника. – Значит, она не понаслышке знает, что все мужики козлы. Так какая разница, один козел в доме или другой… Надо того брать, у которого капусты больше. Да, а она на лицо как – не страшная? – Невысокая пухленькая брюнетка, такая аппетитная, что у мужиков слюнки текут. То есть это у натуралов, как она педерстам и импотентам понравится – не знаю. Я другого не понимаю: Моника, ты ведь сама не старая. Почему бы тебе не выйти замуж за одного из своих клиентов? Если все так радужно, как ты расписываешь, ты получила бы за один этот брак больше денег, чем за всех своих девочек! – Мне 45 лет. – вздохнула Моника. – На таких, как я, спрос невелик. То есть обычные мужички, может, и согласились бы, да с них какой навар… А политики с бизнесменами за свои деньги хотят помоложе да посимпатичнее, чтобы не стыдно было людям предъявить. Им жену-красавицу подавай, чтобы у мужиков-избирателей слюнки потекли. Ну так что, перейдем к выбору кавалера для тебя? Я глубоко задумалась, Моника сидела тихо и меня не торопила. Мне уже стукнуло 28 лет, а принца на белом коне все нет на горизонте. Так что выбор у меня весьма интересный: бедность в гордом одиночестве или богатство в фиктивном браке. На что же мне решиться? Глава 2 То, что он отличается от других парней, он понял не сразу. Пацаны из его класса вешали на стены портреты обнаженных красоток, а он, бывая у них дома, не знал, куда отвести глаза. После школы, в институте, ему легче не стало. Однокурсники вовсю крутили романы, взахлеб рассказывали о своих похождениях… а он молчал. Для него существовала лишь одна женщина в его жизни, его мать. Рано овдовевшая женщина всю свою любовь отдавала ему, единственному сыночку. И воспитывала его как маленького мужчину – он ухаживал за ней, подавал ей кофе в постель, они вместе ходили гулять по городскому парку, и он галантно нес за матерью ее маленькую сумочку… Половое созревание у него началось довольно рано, и тут любовь к матери сыграла с ним злую шутку. Первые эротические порывы его испугали. Ведь рядом все время находилась любимая женщина, источающая свой неповторимый аромат. Он чувствовал, что именно этот неуловимый аромат и вызывает томление в груди и спазмы внизу живота. Он невольно тянулся к сидящей рядом на диванчике матери, и тут же сознание одергивало: «Как можно, это же инцест!» И на смену возбуждению приходила тошнота и отвращение к себе. А днем оказывалось, что такой же запах, запах женщины, источают и другие. Девчонки, сидящие в парке, одноклассницы, потом однокурсницы. Но этот аромат в его подсознании был слишком тесно связан именно с матерью. И, вдохнув его, он одновременно с возбуждением чувствовал отвращение. Он не мог нормально общаться с девушками, его подташнивало даже от мысли о сближении с ними. Мысль о запахе инцеста давно из сознания перекочевала в подсознание и разумному контролю уже не поддавалась. Если девушка начинала с ним заигрывать, он какое-то время держался, а потом срывался и начинал хамить. Постепенно он научился внешне контролировать свои реакции, но подсознательное отвращение не проходило. И оно было тем сильнее, чем сильнее возбуждала девушка. Он дружил с парнями, но старательно избегал девушек, и над ним уже начали посмеиваться в группе. Он сам задумывался – а вдруг он «голубой» и ему нравятся парни? Он регулярно ходил в бассейн, плавал почти на профессиональном уровне, из-за его роскошного кроля друзья даже дали ему кличку Кролик. Теперь он постоянно рассматривал в бассейне красивых обнаженных мужчин, но влечения не возникало. Мужские тела ему нравились чисто эстетически. Зато при виде красивой девушки в одном купальнике он не мог испытать даже эстетического наслаждения. К горлу подкатывал комок, и хотелось вымыться, смыть с себя какую-то грязь. Ему не хотелось признаваться даже себе, что с ним не все в порядке – нет, это девушки вокруг какие-то порченые. Но он обязательно встретит ту, которая ему понравится. Он ведь не педераст, нормальный мужик, а значит, и нормальная женщина для него обязательно найдется. Катастрофа наступила, когда ему исполнилось 19 лет. Приколы друзей становились все сильнее, ему уже напрямую намекали – Кролик, а ты не «голубой»? Он ценил крепкую мужскую дружбу, и прослыть «голубым» боялся больше всего на свете – ведь тогда его друзья от него отвернутся. И он решился – сейчас или никогда. Заведет себе подружку, переспит с ней, даже если придется сделать над собой усилие, и наконец-то станет как все. На дискотеку он пошел с двумя друзьями. Они легко подцепили компанию трех девчонок, пошли с ними в ночной бар, выпили по рюмке текилы, по рюмке коньяка, еще парочку каких-то легких коктейлей… Он пил редко, и теперь голова приятно закружилась. Да плевое дело, вот сейчас он позовет с собой вот эту миленькую блондиночку, которая упорно строит ему глазки. Она уж точно не откажет. – Девушка, вас как звать, Зоя? – на всякий случай уточнил он. Девочки уже представлялись, но он от волнения не запомнил их имена. – Да, я Зоя, а ты Кролик… – захихикала уже сильно опьяневшая девчонка. Его опять затошнило. Но нет, сегодня он не отступится. Да и друзья его не поймут, если он сегодня уйдет из бара один. Парни вовсю клеят девиц и уже явно готовы разбиться по парам. К тому же он сегодня ночует дома в одиночестве, его мать уехала на пару дней к тетушке в Псков. Такой случай может долго не представиться. А он должен доказать себе и всем на свете, что у него все ОК! Он наклонился поближе к хихикающей девице и на ушко выдохнул: – Ты мне нравишься. Давай сбежим от них! Девица легко согласилась. Он быстро вскочил и, небрежно кивнув на прощание обалдевшим друзьям, схватил за руку блондинку и выскочил из бара. Недалеко от выхода они поймал такси и через несколько минут были у него дома. Девчонка прошлась по длинному коридору, заглянула по очереди сначала в одну комнату, затем метнулась во вторую, покрутилась там, опять над чем-то похихикала и решительно отправилась в душ. Дверь ванной она оставила приоткрытой. Он, не раздеваясь, прямо в куртке стоял возле двери и слышал шуршание одежды, плеск воды, затем из-за приоткрытой двери донесся кокетливый голосок: – Давай, Кролик, присоединяйся! Помоемся вместе! Он зажал рот рукой и опрометью кинулся в кухню. Едва успел добежать, его вытошнило в кухонную раковину. Тошнило долго, темно-зеленой желчью, из глаз текли слезы… Девица все плескалась в душе, когда он наконец опомнился. Быстро ополоснул лицо, выпрямился. Надо срочно прогнать мерзкую девицу. Ничего, что сегодня не удалось довести дело до конца, просто эта шмара такая тошнотворная… да с ней ни один нормальный мужик не смог бы! А он в ближайшие дни познакомится с нормальной девчонкой и уж тогда всем покажет, на что способен! Он почти успокоился и, когда девочка, обернутая в желтое махровое полотенце, вышла из душа, ласково произнес: – Зоенька, солнышко, мне сейчас мать звонила. Она через десять минут придет сюда со знакомыми, ты ведь понимаешь, тебя она застать здесь не должна. – Ты же сказал, мать за границу уехала! – Ну соврал, извини, хотел тебя заманить. Я был уверен, что она до утра не вернется, а вот ошибся… Но на днях мы встретимся, это точно. Но пьяной девице было море по колено. – Я тебя сейчас хочу! Давай трахнемся по-быстрому, и я уйду. Он с трудом подавил новый приступ тошноты. – Мы не успеем. Давай завтра. – Нет, сейчас! Что ты за мужик, если сейчас не можешь! На сей раз вместе с тошнотой его захлестнула волна гнева. Эта мразь совсем обнаглела! – Давай одевайся и выметайся отсюда. Я сказал, живо одеться! Иначе выкину на улицу, в чем есть. – А я всем расскажу, что ты импотент, вот девчонки оборжутся! Сдохнуть можно, Кролик – импотент! – залилась пьяным смехом девица. У него потемнело в глазах. Эта сволочь, гнида проклятая, хочет разрушить всю его жизнь. В голове как будто что-то замкнуло. Он сделал шаг вперед, протянул руки, схватил податливую тонкую шейку и с силой сжал. Кажется, девица трепыхалась в его руках, пыталась отбиваться, но он сжимал ее шею со всей силой молодого тренированного самца. Опомнился лишь тогда, когда она безвольно повисла в его руках и тяжелым мешком опустилась на пол, утянув его за собой. Он упал сверху, но руки разжались не сразу, их как будто свело судорогой. Наконец он разжал руки и слегка отполз в сторону. Девица в нелепой позе лежала на полу, желтое полотенце, грязное и смятое, валялось рядом. – Эй, ты что? – еще не веря в случившееся, он осторожно потряс девушку за плечо и тут же отдернул руку. Девочка не шевелилась, и он вдруг понял – все, это полный п…ц. Вот теперь – полный. Он сел на полу, обхватив плечи руками. Теперь у него одна дорога – в петлю. В тюрьму он не пойдет. Он закачался из стороны в сторону и глухо застонал. Но через несколько минут в голове начало проясняться. То, что он убил девушку, еще надо доказать. Да, они вышли вместе на глазах у его друзей и ее подруг, да, вместе сели в такси. Но дело могло повернуться и по-другому – возле самого дома Зоя могла протрезветь, отказаться к нему подниматься. Предположим, она так и сделала, решила вернуться в бар и тормознула чью-то машину. Если ее тело найдут не у него в квартире, а хотя бы в нескольких кварталах, может быть, у него появится шанс выкрутиться. Дальше он действовал на автомате. Забрал из душа все вещи девушки, аккуратно сложил их в пластиковый мешок, затем кое-как натянул на девушку ее джинсы, сапожки и надел сверху ее демисезонное пальто. Затем повесил себе на локоть мешок, взял на руки безжизненное тело и вышел на лестницу, молясь про себя, чтобы никто из соседей не выполз из квартиры. Но в три часа ночи никого на лестнице не было. На лифте он без проблем спустился вниз, вышел из дома и пошел куда глаза глядят, не спуская с рук ставшее удивительно тяжелым тело. Страх придавал ему нечеловеческие силы. Он прошел без остановки почти восемь кварталов, пока не вышел к железной дороге, через которую шел мост для автомашин. Дорога как будто вымерла. Он по ступенькам занес тело на мост, слегка перегнулся через перила и разжал руки. С глухим стуком нечто, бывшее когда-то хорошенькой блондинкой, шмякнулось об асфальт. Дрожащими от страха и усталости руками он вытряхнул вслед содержимое мешка. Сиреневый лифчик, голубая блузочка из какой-то синтетики и белые трусики плавно спланировали вниз, под мост, колготки зацепились за перила и повисли на них. А он без сил опустился на землю. Глава 3 – Ладно, давай выбирать кавалера, – наконец отмерла я. – Только учти: с педофилами никаких дел иметь не буду, даже не предлагай! Это же относится к некрофилам, зоофилам и прочим нелюдям. Так что давай ограничимся честными гомосексуалистами. А может, по старой дружбе ты вообще импотента мне подберешь? Все же с ним дело иметь поприятнее… – Ну ты даешь! – искренне удивилась Моника. – Ты что, думаешь, они на исповедь ко мне приходят? И мы часами сидим и выясняем, мальчики им нравятся, или девочки, или, может, пегие кобылы? Они советов у меня не спрашивают, я им тоже в душу не лезу. – Так ты даже не знаешь, кто они? – А вот это я как раз знаю, не сомневайся! То есть сразу они только имя говорят, но потом я о них всю информацию собираю – девочки мне фамилию говорят, а потом я журнальчики глянцевые читаю, да и другие источники информации имеются. Но вот с кем они ночами под одеялом балуются, не всегда узнать удается. Да и зачем оно тебе? – Подожди, а о тебе как клиенты узнают? – Да в первый раз это как-то случайно вышло – разговорилась с одним «голубочком», который в салон ко мне пришел порчу снимать, он мне и пожаловался на свою беду. Интересуют беднягу только мужчины, а возраст уже немолодой, и старушка-мать беспокоится: ей скоро помирать, а сынок все неженатый ходит… А у меня как раз подруга без мужа осталась, без работы и с двумя детьми на руках. Ей не до секса было, детей бы прокормить. Я и подумала – вот бы им пожениться! И свела их вместе, чисто по доброте душевной, даже денег не взяла. А потом слух обо мне пошел и по «голубой» тусовке, и даже дальше. Клиенты косяком идут, вот за последний месяц четыре новеньких появилось! А какие уж там у кого сексуальные предпочтения, хрен их знает. – Так что непонятно, кто мне может достаться? – Да забей ты на это! – посоветовала Моника. – Ты ведь сама сказала, замуж за них не пойдешь. Сейчас подберешь красавчика на свой вкус. Кстати, выбор у меня богатейший, я ведь этим делом уже почти два года занимаюсь, еще при покойной Алисе начинала, в салоне «Зазеркалье». – Постой, а Алиса о твоей работе знала? – Да ты что, стала бы я с ней прибылью делиться! – искренне возмутилась Моника. – Да ты же в курсе, сколько она нам платила, слезы, а не деньги. Так что, деточка, я ей точно ничего не должна. Но до чего ты наивна! Ты что, думала, что средства на открытие вот этого салона я у Алисы заработала? Я промолчала. У Алисы действительно сложно было заработать приличную сумму. Но сейчас у меня нет даже такой работы, и приходится соглашаться на эскорт-услуги. И это с моими-то способностями к дедукции! – Ладно, Полька, где наша не пропадала! – Моника достала откуда-то из ящичка небольшого стола две большие черные кожаные папки. – Давай, приступаем. Только сначала ты мне вот что скажи: на какой срок желаешь сдаваться? У меня есть клиенты, которые желают снять девушку для сопровождения на месяц, на три месяца, на полгода, а некоторые даже на год! Так что давай сразу со сроками определимся. Если на три месяца, то твои гонорары чуть больше. Зато сразу хочу предупредить: женятся чаще те, кто берет девушку на год. – Погоди, я за них замуж пока не собираюсь! Давай пока на «трехмесячниках» и остановимся. А какие условия контракта? – Разумеется, условия хорошие. Но устные. Неделя – испытательный срок, потом ты получаешь из моих рук половину гонорара, вторую половину получишь в конце срока. Кстати, ты не волнуйся, тебя никто не кинет. Всю сумму для гарантии клиент сразу дает мне. А уж я сама ее выдаю по частям. – И какова же сумма? – Полторы тысячи долларов. – За три месяца? Негусто… – А у тебя есть более выгодные предложения? – ехидно поинтересовалась Моника. – И потом, это ведь только, так сказать, голый оклад. Кавалер тебя будет по ресторанам водить, кормить-поить. На прием пригласит – так ты смело жалуйся, что надеть нечего, он тебе наряды красивые купит. Эти полторы тысячи – тьфу, ты про них и думать забудешь. Некоторые девушки так своих «голубков» раскручивают, что только держись! Даже иномарки себе выбивают. – Боюсь, у меня на это таланта не хватит, – вздохнула я. – Не умею никого «раскручивать». – Так ничего, научишься, – подбодрила Моника. – Если что, всегда ко мне за советом обращайся, и подскажу, и научу. Так что, берем для начала трехмесячников? Kакой возраст предпочитаешь: с тридцати до сорока, с сорока до пятидесяти? А то у меня и постарше парочка есть. – Да мне со стариками и поговорить-то не о чем, – растерялась я. – Давай тех, что помоложе. Глава 4